Но есть и другие из изгнанных ангелов, кому жизнь среди смертных приходилась по нраву. И к ужасу своему обретал ханжеский человеческий мир легендарных куртизанок, Дон Жуанов и Маркизов де Садов. И очаровывали они смертных духом поднебесной свободы, сбивая их с толку; и околдовывали знанием тайного сокровенного, с изящной легкостью низвергая представления о морали и нравственности; и склоняли в вихрь любовных забав невинность, похищая ее у жеманных дев обманчивой правдой. Эти ангелы становились слугами Ваала (См. гл. «Бог Ваал»).
И все же, безусловно, то, что в божественном мире выходит за рамки дозволенного, является, исключением, нежели правилом. Там, в высокотехнологичных поселениях глубоко в недрах Земли и за ее пределами, в Космосе — не мертвые, в образе духов, а живые, в плоти, существа. Они живут организованной жизнью в достатке и свободе непритязательного волеизъявления, основанного на демократичном принципе: «поступай с другим так, как хочешь, чтобы поступили с тобой». В том мире — совершенные клоны-андрогины, там — совершенной красы однополые: мужчины и женщины. И нет среди них рождения и вскармливания детей. И нет тяжелого труда и имеющих личное. Среди них телесная нагота естественна и непорочна, как среди малых детей, прикасающихся друг к другу в познании себя и не творящих агрессии.
Какое бы место ни занимал в нем каждый его представитель, он — в служении остальным. Они — братья и сестры по смиренному духу. Они — те, кто унаследовал вечность. Лишь отдельные личности в этом мире, кто в глубоком осознании правильности избранного пути, оберегают его от внешней агрессии, сочетают в себе смиренность с духом воина, как Иисус Христос.
В человеческом имперском мире все иначе. Смиренные в нем — как обираемые кормильцы доминирующих идей: «Я — лучший», «Я достоин этого». И брак в нем, как условие, хоть в коей мере защищающее от множества выпуклых «я» то нежное, духовное, что привычно посещает людей, надеющихся на незыблемость своего союза в сражении выживающих. Но человеческое «эго», тем выпуклее, чем больше ярости в этой борьбе, извело любые надежды людей на мир меж собой и согласие.
О том, что человеческая цивилизация невечна, знают враждующие божества, вот уже не одно тысячелетие следящие за землянами с экранов своих бортовых мониторов. Война титанов за человеческие души — это война идей, обретшая воистину космические масштабы. О том, как она велась на Земле, наиболее полно нашло отражение в Ригведе, Библии и Коране. Что касается двух последних книг, они, согласно чьей-то злой воле, стали опорой религиозного догматизма, извратившего до неузнаваемости значение для Бога созданных Им людей и правду их истории.
При первом же обращении к рассматриваемой теме о взаимоотношении полов, зримо различимы противоречия между описанием их Библией и Кораном. На их причинах, как свидетельстве недосказанности в этом вопросе, мы обязаны остановиться подробнее, поскольку от правильного представления о взаимоотношении полов в огромной степени будет зависеть будущее каждого человека. Но чтобы «неразрешимые» вопросы нашли свой ответ, следует помнить об огромном мировоззренческом пространстве, разделяющем юных землян и представителей древнейшей культуры, испокон веков обитающих в безбрежных просторах Космоса и под диктовку которых были написаны Библия и Коран. Должно ясно понимать, что понятия «брак», «развод», «беременность», «роды», «частная собственность», «богатый» и «бедный» — для них лишь профессиональная терминология, ни в коей мере не относящаяся к ним самим. Их стремление упорядочить межполовые отношения между смертными исходило не из представления о незыблемости вышеперечисленных пунктов, а из желания малой «крови» для вовлеченных в богочеловеческую войну людей. Им, как уполномоченным древней и могучей цивилизации, мелочные разбирательства живородящих людей в вопросах брака и развода абсолютно чужды, и, наверняка, представлялись до колик противными, но неизбежными среди «раздутых» своим величественным «эго» человеков.
Итак, следуя постулатам Иудаизма и Христианства, как древнейших религий, развод и многоженство меж людьми запрещены, что подспудно означает неприятие наслаждения от женщины (не случайно составляющие Библию назвали половые отношения «мерзостью»). С одной стороны, подобное отношение к даруемому женщиной — это серьезный выпад против воли Бога, Породившего живое на Земле, Нуждающегося в рождаемой плотью энергии наслаждения и любви. С другой стороны, условия богочеловеческой войны требовали иного. Высокая человеческая сексуальность стала оружием в руках мятежных архонтов, неким упреком Господу, что Он создал такой вид живого, который готов служить кому угодно, лишь бы получать наслаждение.
Но словесные баталии минули в прошлое. Шла война. И господу Богу было нужно дисциплинированное войско, воины которого были бы равнодушны к женским ласкам. Это было очень важным условием, так как на земле, куда должны были вторгнуться израильтяне, процветал культ плотской любви. Поэтому блуждающим по пустыне евреям было решительно запрещено и многоженство, и развод. Этими ограничениями задумывалось привнести в сознание израильтян не только некий стержень идейности, приверженности принципам, позволившим создать управляемое во всем послушное только их Богу воинство, но и вызвать брачную усталость, поскольку продолжительное отсутствие между мужчинами и женщинами интимной близости неминуемо приводит к сексуальной апатии, в свою очередь порождающей некоторую ожесточенность и требовательность избранной цели. А так как высокая идея обязывала следовать ей во всем, то единобрачие должно было стать неким гарантом справедливости в бедственных условиях. Пустыня — не место природного изобилия и легко достижимого достатка. Господь беспокоился о женщинах и младенчестве: труднее всего приходилось им. Их мужья и отцы, обреченные на пребывание в ней годами, были нищи. Что, уходя, они могли оставить своим женам и детям? И, кроме того, что немаловажно, учреждением закона о единобрачии планировалось сдерживать увеличение численности народа, водимого по пустынной местности.
Несомненно, что людям, непривычным к таким ограничениям, было гнетуще тяжело. Египет, откуда был выведен еврейский народ, по свободе царящих в нем половых отношений не сильно отличался от других языческих государств. И можно было б посочувствовать израильтянам, если бы не их малодушие и неверие в обещанные Господом земли благодатные, которые им должно было отбить у язычников. И получили бы они сполна в благодарность и в этой жизни, и в иной. Но не поверили, хотя не раз видели удивительнейшие знамения, поднявшие, казалось бы, дух мертвых, но не вняли им. Мужчины саботировали постановление Моисея об единобрачии тем, что отказались входить к своим женам. Те же, в ответ, стали тайно искать любовь на стороне, вызвав их ревность.
Ангел, водивший израильтян по пустыне, пытался облегчить израильтянам, наказав им: и пусть, на кого найдет дух ревности, приводит свою жену к священнику для совершения «обряда проклятия». И если женщина была виновна, и переспал кто с нею, и излил семя в нее, и все осталось в тайне, и не было на нее свидетеля, то обряд силою Господа делал ее «лоно опавшим», а «живот вспухшим». И тогда «будет эта жена проклятою в своем народе», муж же будет «чист от греха» (Числа: 5:12-31).
Однако эта мера, призванная облегчить долю женатых ревнивцев, оказалась бесполезной. Людям нужны признания в любви, объятия, страсть — к этому их тяготение. Женщины, ставшие страшиться проклятия, перестали подпускать к себе опостылевших мужей, что вызвало у сынов Израиля, измученных лишениями пустыни, новые бури недовольства и плача о благости жизни в Египте, где они хотя бы ели досыта разнообразной пищи. И Моисей, в конце концов, все же был вынужден дозволить мужам развод с женами, а жен с мужами, несмотря на то, что те оставались с народившимися детьми без опоры (Матфея, 19:7;8).
Разгневанный Господь осудит этот народ, пообещав ему гибель в пустыне. Они там все и погибли, оставив после себя сынов, растущих в суровом аскетизме желаний и презрения к любовным порывам, к которым привычно тяготели их отцы.
Но в благодатном краю, среди обилия солнца и воды, где круглый год текли «молоко и мед», люди наслаждались жизнью (Исход, 3: 17). В то далекое время Древний Ближний Восток представлял собой необычайно колоритное место. Там процветали творчество и искусства, ремесла и торговля, там царил культ сексуального наслаждения. Мятежные архонты зорко следили за возведенным порядком, умело манипулируя человеческими желаниями. Земное пребывание людей было столь насыщено яркими впечатлениями, столь обиловало изощренным любовным наслаждением, что никакими обещаниями чего-либо лучшего народы было не остановить. Они являли собой страстолюбцев, за страсть расплачивающимися своими детьми (Исход, 34: 12; 15; 16, а также гл. «Бог Ваал»). Остановить их могла только смерть, которую, по воле Господа Бога, должны были принести взращенные в суровом аскетизме сыны Израиля.
Но в полной мере задуманному Господом не суждено было случиться. После ряда сокрушающих врага побед, последовала длительная осада скоро организовавших оборону языческих городов (Иисус Навин, 10: 11;24-26;29;30; 13:1-6,13). Это промедление стало для израильтян роковым. Еврейские ополченцы поддались соблазну вольной любви, не сумев устоять против чарующей красы плененных дев, никогда не виденной ими, но желаемой юностью своей (Иеремия, 3:1-6 и далее).
Кто знает, что прежде ранило сердца аскетов: завораживающее ль пение соловьев, а может быть — чарующий аромат вечноцветущих садов, иль обнажающиеся в танце невольницы, разбудившие в воинах сладкое томление, лишив их покоя? Столь несвоевременные перемены произошли даже с сынами Левииными, образовавшими костяк еврейского войска, и проверенными Моисеем исполнением его повеления убить каждым из них брата своего, друга и ближнего в ответ на противное Господу Богу делание народом Израиля золотого тельца (Иисус Навин, 13:14). Были ли среди убитых лишь «необузданные» и «буйные», как названы они в Библии, не узнать. Всего же убитых в пору испытания на прочность было около трех тысяч (Исход, 32: 22;25-28).
Прошло время. И осаждающие, и осажденные перемешались меж собой, привнеся друг другу свои традиции и своих богов. Евреи заняли отвоеванные обработанные земли, переняв культуру любвеобильных язычников, но из богов все же оставили главенство Бога Иеговы.
Что же подразумевал Господь, говоря Моисею задолго до неудавшегося военного вторжения: «Итак, если вы будете слушаться гласа Моего и соблюдать завет Мой, то будете Моим уделом из всех народов: ибо Моя вся земля; а вы будете у Меня царством священников и народом святым» (Исход, 19: 5;6). Быть может, Он желал восстановить на земле матрическую культуру, где посредниками между Ним и людьми были бы не предавшие Его богочеловеки, а священники из сынов Израиля. Так это или нет, но содеять задуманное не удалось. Не мечи защищавшихся язычников, а любовь и её обещание повергло вторгшееся в Месопотамию войско израильтян, подтвердив прочность союза между мужчинами и женщинами.
Возникает вопрос: почему многими столетиями позже описываемых событий евреям по-прежнему запрещался развод, хотя те жили относительно покойно и сытно? Когда ученики возразят Иисусу: Моисей ведь разрешил разводиться, Он ответит им: «Моисей, по жестокосердию вашему, позволил вам разводиться с женами вашими; а сначала не было так». И далее Он продолжил: «Кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует; и женившийся на разведенной прелюбодействует» (Матфея, 19:8;9).
Хотя сказанное Иисусом было адресовано израильтянам другой эпохи, оно несло в себе печать их истории. Увлеченность сынов Израиля языческими девами стала причиной поражения войска Господа в войне с мятежными архонтами, после которого человеческие женщины для божественного мира вновь стали представляться источником зла. Это нашло отражение в довольно резком о них высказывании, прозвучавшем в апокрифическом Евангелии от Фомы: «Симон Петр сказал им: Пусть Мария оставит нас, ибо женщины недостойны жизни. И ответил Иисус: Я направлю её, дабы сделать мужчиной, и станет она духом живым подобно вам, мужчинам. Ибо всякая женщина, которая сотворит из себя мужчину, войдет в Царствие Небесное» (114).
По природе своей женщины склонны к многобожию, поскольку обожествляют любимых мужчин, кому бы они ни служили. Даруя мужчинам свою любовь, они невольно поощряют их равнодушие к слезам мира или Богу вредящей деятельности. Поэтому в период войны Господа с ложными богами преданность Ему стала находить выражение в сдержанном отношении к женщинам, отводящим возлюбленных от этой борьбы. Но главное, о чем не следует забывать, Иисус приходил за «овцами» Дома Израиля. Они были самым ценным сокровищем в избранном Богом народе (Матфея, 15:24). Их очень немного среди жителей подземной Страны. Это они собираются для служения пред престолом Его. Они же — все девственники кроткие, не осквернившиеся с женами. Они видят Бога. Он же — прекрасная Дева. Они влюблены в Нее чистою юношеской любовью. И Бог обитает в них, ощущая Любовь (Откровение Иоанна Богослова, 7:4;15; 14:1;4).
Строгое предписание единобрачия для «овец» пришлось на тот период истории еврейского народа, когда тот стоял на пороге тотального уничтожения. Через тридцать с небольшим лет после ухода Иисуса случится массовое убиение израильтян римлянами, так кроваво беспощадно подавивших вспыхнувшее восстание. Огромное количество душ освободилось в то время от сковывающей ее плоти. И Христос подготавливал Великий Приход «овец» в свой мир (Матфея, 15:24). Он смотрел в будущее, знал о нем, заботясь о покое помыслов шедших за Ним. Их обращение по своей душевной простоте к вольности в любовных отношениях грозило бы навлечь на них ярость варваров, их ревность, месть, вызвав ответное ожесточение, лишая «овец» возможности приобретения нового тела в Обители Господа. Поэтому запрещались не душевное единение с дополняющей его телесной близостью, как таковые, и ради чего были созданы люди, а провоцирование тем вражды и кровопролития. Вот почему сказанное Христом отличалось неимоверной требовательностью.
Ученики, верящие Иисусу, но нередко непонимающие сказанного, снова пытались возражать: «если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться» (Матфея, 19:10). На что Он — великий знаток человеков — отвечал: «не все вмещают слово сие, но кому дано; ибо есть скопцы, которые из чрева материнского родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей (т.е. кастрированы. Прим. авт.); и есть скопцы, которые сделали себя сами скопцами для Царства Небесного» (Матфея, 19:11;12). Сказанное означает, что не в силах мужам избежать влечения к девам, если только нет в них мужского. И будь даже мужи от дев отделены, не видя их ни разу, то все одно: томление посещало б их невнятное, и беспокойным было б сердце. В равной степени этому влечению подвержены и девы.
О притяжении полов Иисусом будет сказано еще раз, но уже в беседе с фарисеями. Когда те просили Его ответить на вопрос, и их немало смущающий: «по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своей?» Иисус же скажет им в ответ: «не читали ли вы, что Сотворивший в начале мужчину и женщину сотворил их? И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью. Так что они уже не двое, но одна плоть» (Матфея, 19: 5;6).
Однако первая часть приведенных стихов: «Сотворивший в начале мужчину и женщину сотворил их», а точнее — содержащийся в них смысловой дефицит, указывает на незнание переписчиками Библии первоначала — человека-андрогина (двуполого), о чем подробно говорилось выше.
Далее же, разделенный на двое: мужчину и женщину — в них появилось беспримерное тяготение друг к другу, выражающееся в объятиях, в желании телесной близости, чтобы, растворившись в другом и привнеся в себя недостающее, стать одним. Поэтому вторую часть стихов необязательно трактовать как необходимость меж людьми ограничивающего их свободу брака. Каждый вправе решать, как ему становиться «одной плотью»: в браке или вне брачных уз. Главное же в том, что тяготение мужчин и женщин друг к другу чрезвычайно велико, и что Иисус Сам прочувствовал через данную Ему человеческую плоть. Поэтому крепиться «пред разными формами природы» призывал Он братьев, так проявляя заботу о дальнейшей их судьбе (Евангелие от Марии, 8).
Таково происхождение постулатов о единобрачии и запрещении развода. Однако Коран, на котором произросла религия — Ислам, предлагает совсем иной подход к этим вопросам, что объясняется другими историческими реалиями (см. гл. «Мухаммад и Ислам»). Господь, обращающийся через Мухаммада к людям, принявшим Ислам, не принуждает их к браку, при условии справедливого отношения друг к другу. Мерилом же справедливости среди смертных боящихся всегда были блага материальные, в чем более нуждались сироты — девочки-подростки. Поэтому, если мужчина, пожелавший мужского, вошел в ветхое жилище сироты и получил желаемое, он должен был щедро ее вознаградить или оказать помощь своим ремеслом, если в ней была необходимость. И не было ограничений для воина Ислама в количестве жилищ, в которые он входил, и где ему были рады. Но если щедрости его не хватало, то он, следуя Корану, должен был жениться.
Господь дозволял воину Ислама иметь несколько жен, что является многобрачием в многоженстве: «А если вы боитесь, что не будете справедливы с сиротами, то женитесь на тех, что приятны вам, женщинах — и двух, и трех, и четырех. А если боитесь, что не будете справедливы, то — на одной или на тех, которыми овладели ваши десницы. Это — ближе, чтобы не уклониться» (Сура 4:3).
Число «четыре», которым ограничивалось допустимое количество жен у принявших Ислам, определялось средним имущественным достатком мужчин-арабов в соотношении с прожиточной нормой для населения Аравийского полуострова к VII веку от Р.Х. Большее количество жен с народившимися от них детьми средний араб содержать не смог бы. Поэтому и справедливость не смог бы сохранить, случись расторжение брака....
И все же, безусловно, то, что в божественном мире выходит за рамки дозволенного, является, исключением, нежели правилом. Там, в высокотехнологичных поселениях глубоко в недрах Земли и за ее пределами, в Космосе — не мертвые, в образе духов, а живые, в плоти, существа. Они живут организованной жизнью в достатке и свободе непритязательного волеизъявления, основанного на демократичном принципе: «поступай с другим так, как хочешь, чтобы поступили с тобой». В том мире — совершенные клоны-андрогины, там — совершенной красы однополые: мужчины и женщины. И нет среди них рождения и вскармливания детей. И нет тяжелого труда и имеющих личное. Среди них телесная нагота естественна и непорочна, как среди малых детей, прикасающихся друг к другу в познании себя и не творящих агрессии.
Какое бы место ни занимал в нем каждый его представитель, он — в служении остальным. Они — братья и сестры по смиренному духу. Они — те, кто унаследовал вечность. Лишь отдельные личности в этом мире, кто в глубоком осознании правильности избранного пути, оберегают его от внешней агрессии, сочетают в себе смиренность с духом воина, как Иисус Христос.
В человеческом имперском мире все иначе. Смиренные в нем — как обираемые кормильцы доминирующих идей: «Я — лучший», «Я достоин этого». И брак в нем, как условие, хоть в коей мере защищающее от множества выпуклых «я» то нежное, духовное, что привычно посещает людей, надеющихся на незыблемость своего союза в сражении выживающих. Но человеческое «эго», тем выпуклее, чем больше ярости в этой борьбе, извело любые надежды людей на мир меж собой и согласие.
О том, что человеческая цивилизация невечна, знают враждующие божества, вот уже не одно тысячелетие следящие за землянами с экранов своих бортовых мониторов. Война титанов за человеческие души — это война идей, обретшая воистину космические масштабы. О том, как она велась на Земле, наиболее полно нашло отражение в Ригведе, Библии и Коране. Что касается двух последних книг, они, согласно чьей-то злой воле, стали опорой религиозного догматизма, извратившего до неузнаваемости значение для Бога созданных Им людей и правду их истории.
При первом же обращении к рассматриваемой теме о взаимоотношении полов, зримо различимы противоречия между описанием их Библией и Кораном. На их причинах, как свидетельстве недосказанности в этом вопросе, мы обязаны остановиться подробнее, поскольку от правильного представления о взаимоотношении полов в огромной степени будет зависеть будущее каждого человека. Но чтобы «неразрешимые» вопросы нашли свой ответ, следует помнить об огромном мировоззренческом пространстве, разделяющем юных землян и представителей древнейшей культуры, испокон веков обитающих в безбрежных просторах Космоса и под диктовку которых были написаны Библия и Коран. Должно ясно понимать, что понятия «брак», «развод», «беременность», «роды», «частная собственность», «богатый» и «бедный» — для них лишь профессиональная терминология, ни в коей мере не относящаяся к ним самим. Их стремление упорядочить межполовые отношения между смертными исходило не из представления о незыблемости вышеперечисленных пунктов, а из желания малой «крови» для вовлеченных в богочеловеческую войну людей. Им, как уполномоченным древней и могучей цивилизации, мелочные разбирательства живородящих людей в вопросах брака и развода абсолютно чужды, и, наверняка, представлялись до колик противными, но неизбежными среди «раздутых» своим величественным «эго» человеков.
Итак, следуя постулатам Иудаизма и Христианства, как древнейших религий, развод и многоженство меж людьми запрещены, что подспудно означает неприятие наслаждения от женщины (не случайно составляющие Библию назвали половые отношения «мерзостью»). С одной стороны, подобное отношение к даруемому женщиной — это серьезный выпад против воли Бога, Породившего живое на Земле, Нуждающегося в рождаемой плотью энергии наслаждения и любви. С другой стороны, условия богочеловеческой войны требовали иного. Высокая человеческая сексуальность стала оружием в руках мятежных архонтов, неким упреком Господу, что Он создал такой вид живого, который готов служить кому угодно, лишь бы получать наслаждение.
Но словесные баталии минули в прошлое. Шла война. И господу Богу было нужно дисциплинированное войско, воины которого были бы равнодушны к женским ласкам. Это было очень важным условием, так как на земле, куда должны были вторгнуться израильтяне, процветал культ плотской любви. Поэтому блуждающим по пустыне евреям было решительно запрещено и многоженство, и развод. Этими ограничениями задумывалось привнести в сознание израильтян не только некий стержень идейности, приверженности принципам, позволившим создать управляемое во всем послушное только их Богу воинство, но и вызвать брачную усталость, поскольку продолжительное отсутствие между мужчинами и женщинами интимной близости неминуемо приводит к сексуальной апатии, в свою очередь порождающей некоторую ожесточенность и требовательность избранной цели. А так как высокая идея обязывала следовать ей во всем, то единобрачие должно было стать неким гарантом справедливости в бедственных условиях. Пустыня — не место природного изобилия и легко достижимого достатка. Господь беспокоился о женщинах и младенчестве: труднее всего приходилось им. Их мужья и отцы, обреченные на пребывание в ней годами, были нищи. Что, уходя, они могли оставить своим женам и детям? И, кроме того, что немаловажно, учреждением закона о единобрачии планировалось сдерживать увеличение численности народа, водимого по пустынной местности.
Несомненно, что людям, непривычным к таким ограничениям, было гнетуще тяжело. Египет, откуда был выведен еврейский народ, по свободе царящих в нем половых отношений не сильно отличался от других языческих государств. И можно было б посочувствовать израильтянам, если бы не их малодушие и неверие в обещанные Господом земли благодатные, которые им должно было отбить у язычников. И получили бы они сполна в благодарность и в этой жизни, и в иной. Но не поверили, хотя не раз видели удивительнейшие знамения, поднявшие, казалось бы, дух мертвых, но не вняли им. Мужчины саботировали постановление Моисея об единобрачии тем, что отказались входить к своим женам. Те же, в ответ, стали тайно искать любовь на стороне, вызвав их ревность.
Ангел, водивший израильтян по пустыне, пытался облегчить израильтянам, наказав им: и пусть, на кого найдет дух ревности, приводит свою жену к священнику для совершения «обряда проклятия». И если женщина была виновна, и переспал кто с нею, и излил семя в нее, и все осталось в тайне, и не было на нее свидетеля, то обряд силою Господа делал ее «лоно опавшим», а «живот вспухшим». И тогда «будет эта жена проклятою в своем народе», муж же будет «чист от греха» (Числа: 5:12-31).
Однако эта мера, призванная облегчить долю женатых ревнивцев, оказалась бесполезной. Людям нужны признания в любви, объятия, страсть — к этому их тяготение. Женщины, ставшие страшиться проклятия, перестали подпускать к себе опостылевших мужей, что вызвало у сынов Израиля, измученных лишениями пустыни, новые бури недовольства и плача о благости жизни в Египте, где они хотя бы ели досыта разнообразной пищи. И Моисей, в конце концов, все же был вынужден дозволить мужам развод с женами, а жен с мужами, несмотря на то, что те оставались с народившимися детьми без опоры (Матфея, 19:7;8).
Разгневанный Господь осудит этот народ, пообещав ему гибель в пустыне. Они там все и погибли, оставив после себя сынов, растущих в суровом аскетизме желаний и презрения к любовным порывам, к которым привычно тяготели их отцы.
Но в благодатном краю, среди обилия солнца и воды, где круглый год текли «молоко и мед», люди наслаждались жизнью (Исход, 3: 17). В то далекое время Древний Ближний Восток представлял собой необычайно колоритное место. Там процветали творчество и искусства, ремесла и торговля, там царил культ сексуального наслаждения. Мятежные архонты зорко следили за возведенным порядком, умело манипулируя человеческими желаниями. Земное пребывание людей было столь насыщено яркими впечатлениями, столь обиловало изощренным любовным наслаждением, что никакими обещаниями чего-либо лучшего народы было не остановить. Они являли собой страстолюбцев, за страсть расплачивающимися своими детьми (Исход, 34: 12; 15; 16, а также гл. «Бог Ваал»). Остановить их могла только смерть, которую, по воле Господа Бога, должны были принести взращенные в суровом аскетизме сыны Израиля.
Но в полной мере задуманному Господом не суждено было случиться. После ряда сокрушающих врага побед, последовала длительная осада скоро организовавших оборону языческих городов (Иисус Навин, 10: 11;24-26;29;30; 13:1-6,13). Это промедление стало для израильтян роковым. Еврейские ополченцы поддались соблазну вольной любви, не сумев устоять против чарующей красы плененных дев, никогда не виденной ими, но желаемой юностью своей (Иеремия, 3:1-6 и далее).
Кто знает, что прежде ранило сердца аскетов: завораживающее ль пение соловьев, а может быть — чарующий аромат вечноцветущих садов, иль обнажающиеся в танце невольницы, разбудившие в воинах сладкое томление, лишив их покоя? Столь несвоевременные перемены произошли даже с сынами Левииными, образовавшими костяк еврейского войска, и проверенными Моисеем исполнением его повеления убить каждым из них брата своего, друга и ближнего в ответ на противное Господу Богу делание народом Израиля золотого тельца (Иисус Навин, 13:14). Были ли среди убитых лишь «необузданные» и «буйные», как названы они в Библии, не узнать. Всего же убитых в пору испытания на прочность было около трех тысяч (Исход, 32: 22;25-28).
Прошло время. И осаждающие, и осажденные перемешались меж собой, привнеся друг другу свои традиции и своих богов. Евреи заняли отвоеванные обработанные земли, переняв культуру любвеобильных язычников, но из богов все же оставили главенство Бога Иеговы.
Что же подразумевал Господь, говоря Моисею задолго до неудавшегося военного вторжения: «Итак, если вы будете слушаться гласа Моего и соблюдать завет Мой, то будете Моим уделом из всех народов: ибо Моя вся земля; а вы будете у Меня царством священников и народом святым» (Исход, 19: 5;6). Быть может, Он желал восстановить на земле матрическую культуру, где посредниками между Ним и людьми были бы не предавшие Его богочеловеки, а священники из сынов Израиля. Так это или нет, но содеять задуманное не удалось. Не мечи защищавшихся язычников, а любовь и её обещание повергло вторгшееся в Месопотамию войско израильтян, подтвердив прочность союза между мужчинами и женщинами.
Возникает вопрос: почему многими столетиями позже описываемых событий евреям по-прежнему запрещался развод, хотя те жили относительно покойно и сытно? Когда ученики возразят Иисусу: Моисей ведь разрешил разводиться, Он ответит им: «Моисей, по жестокосердию вашему, позволил вам разводиться с женами вашими; а сначала не было так». И далее Он продолжил: «Кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует; и женившийся на разведенной прелюбодействует» (Матфея, 19:8;9).
Хотя сказанное Иисусом было адресовано израильтянам другой эпохи, оно несло в себе печать их истории. Увлеченность сынов Израиля языческими девами стала причиной поражения войска Господа в войне с мятежными архонтами, после которого человеческие женщины для божественного мира вновь стали представляться источником зла. Это нашло отражение в довольно резком о них высказывании, прозвучавшем в апокрифическом Евангелии от Фомы: «Симон Петр сказал им: Пусть Мария оставит нас, ибо женщины недостойны жизни. И ответил Иисус: Я направлю её, дабы сделать мужчиной, и станет она духом живым подобно вам, мужчинам. Ибо всякая женщина, которая сотворит из себя мужчину, войдет в Царствие Небесное» (114).
По природе своей женщины склонны к многобожию, поскольку обожествляют любимых мужчин, кому бы они ни служили. Даруя мужчинам свою любовь, они невольно поощряют их равнодушие к слезам мира или Богу вредящей деятельности. Поэтому в период войны Господа с ложными богами преданность Ему стала находить выражение в сдержанном отношении к женщинам, отводящим возлюбленных от этой борьбы. Но главное, о чем не следует забывать, Иисус приходил за «овцами» Дома Израиля. Они были самым ценным сокровищем в избранном Богом народе (Матфея, 15:24). Их очень немного среди жителей подземной Страны. Это они собираются для служения пред престолом Его. Они же — все девственники кроткие, не осквернившиеся с женами. Они видят Бога. Он же — прекрасная Дева. Они влюблены в Нее чистою юношеской любовью. И Бог обитает в них, ощущая Любовь (Откровение Иоанна Богослова, 7:4;15; 14:1;4).
Строгое предписание единобрачия для «овец» пришлось на тот период истории еврейского народа, когда тот стоял на пороге тотального уничтожения. Через тридцать с небольшим лет после ухода Иисуса случится массовое убиение израильтян римлянами, так кроваво беспощадно подавивших вспыхнувшее восстание. Огромное количество душ освободилось в то время от сковывающей ее плоти. И Христос подготавливал Великий Приход «овец» в свой мир (Матфея, 15:24). Он смотрел в будущее, знал о нем, заботясь о покое помыслов шедших за Ним. Их обращение по своей душевной простоте к вольности в любовных отношениях грозило бы навлечь на них ярость варваров, их ревность, месть, вызвав ответное ожесточение, лишая «овец» возможности приобретения нового тела в Обители Господа. Поэтому запрещались не душевное единение с дополняющей его телесной близостью, как таковые, и ради чего были созданы люди, а провоцирование тем вражды и кровопролития. Вот почему сказанное Христом отличалось неимоверной требовательностью.
Ученики, верящие Иисусу, но нередко непонимающие сказанного, снова пытались возражать: «если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться» (Матфея, 19:10). На что Он — великий знаток человеков — отвечал: «не все вмещают слово сие, но кому дано; ибо есть скопцы, которые из чрева материнского родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей (т.е. кастрированы. Прим. авт.); и есть скопцы, которые сделали себя сами скопцами для Царства Небесного» (Матфея, 19:11;12). Сказанное означает, что не в силах мужам избежать влечения к девам, если только нет в них мужского. И будь даже мужи от дев отделены, не видя их ни разу, то все одно: томление посещало б их невнятное, и беспокойным было б сердце. В равной степени этому влечению подвержены и девы.
О притяжении полов Иисусом будет сказано еще раз, но уже в беседе с фарисеями. Когда те просили Его ответить на вопрос, и их немало смущающий: «по всякой ли причине позволительно человеку разводиться с женою своей?» Иисус же скажет им в ответ: «не читали ли вы, что Сотворивший в начале мужчину и женщину сотворил их? И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью. Так что они уже не двое, но одна плоть» (Матфея, 19: 5;6).
Однако первая часть приведенных стихов: «Сотворивший в начале мужчину и женщину сотворил их», а точнее — содержащийся в них смысловой дефицит, указывает на незнание переписчиками Библии первоначала — человека-андрогина (двуполого), о чем подробно говорилось выше.
Далее же, разделенный на двое: мужчину и женщину — в них появилось беспримерное тяготение друг к другу, выражающееся в объятиях, в желании телесной близости, чтобы, растворившись в другом и привнеся в себя недостающее, стать одним. Поэтому вторую часть стихов необязательно трактовать как необходимость меж людьми ограничивающего их свободу брака. Каждый вправе решать, как ему становиться «одной плотью»: в браке или вне брачных уз. Главное же в том, что тяготение мужчин и женщин друг к другу чрезвычайно велико, и что Иисус Сам прочувствовал через данную Ему человеческую плоть. Поэтому крепиться «пред разными формами природы» призывал Он братьев, так проявляя заботу о дальнейшей их судьбе (Евангелие от Марии, 8).
Таково происхождение постулатов о единобрачии и запрещении развода. Однако Коран, на котором произросла религия — Ислам, предлагает совсем иной подход к этим вопросам, что объясняется другими историческими реалиями (см. гл. «Мухаммад и Ислам»). Господь, обращающийся через Мухаммада к людям, принявшим Ислам, не принуждает их к браку, при условии справедливого отношения друг к другу. Мерилом же справедливости среди смертных боящихся всегда были блага материальные, в чем более нуждались сироты — девочки-подростки. Поэтому, если мужчина, пожелавший мужского, вошел в ветхое жилище сироты и получил желаемое, он должен был щедро ее вознаградить или оказать помощь своим ремеслом, если в ней была необходимость. И не было ограничений для воина Ислама в количестве жилищ, в которые он входил, и где ему были рады. Но если щедрости его не хватало, то он, следуя Корану, должен был жениться.
Господь дозволял воину Ислама иметь несколько жен, что является многобрачием в многоженстве: «А если вы боитесь, что не будете справедливы с сиротами, то женитесь на тех, что приятны вам, женщинах — и двух, и трех, и четырех. А если боитесь, что не будете справедливы, то — на одной или на тех, которыми овладели ваши десницы. Это — ближе, чтобы не уклониться» (Сура 4:3).
Число «четыре», которым ограничивалось допустимое количество жен у принявших Ислам, определялось средним имущественным достатком мужчин-арабов в соотношении с прожиточной нормой для населения Аравийского полуострова к VII веку от Р.Х. Большее количество жен с народившимися от них детьми средний араб содержать не смог бы. Поэтому и справедливость не смог бы сохранить, случись расторжение брака....
Обсуждения О неравенстве между мужчиной и женщиной ч.4