Ветхий

Я вас любил.
Люблю, быть может...
В костёр?
В распыл?
Воскреснуть в то же!?

* * *
Вера - источник.
Надежда - процесс.
Любовь - это цель.
Так что жизнь свою
мерить надо
"от сих до сель"...

* * *
Стишки, не случившись, не пишутся,
А жизнь без любви - что за пиршество?!
Денёк за денёчком копируя,
Узнать, что концовочка Пиррова?

* * *
Как два парусника на рейде,
присоседившись к Зигмунду Фрейду,
мы волнуемся в психоподтекстах
по ветрам стихотворного секса...

Я теряю слова
в янтарно-вельветовом платье осенней бабочки,
я задыхаюсь сиреневым небом заката,
и шорох полночной листвы наполняет окна
смехом и плачем,
злаками звезд и ватой
растленных любовью снов. Я потерял заботу

о завтрашнем дне,
когда руки твои пригласили меня
станцевать
вальс перелетных птиц,
когда в тишине
глаз,
ты предоставила право любить
моим губам, обветренным листьями

ночи, любить бесконечность влажного ветра
с заросших полей,
с измятых тропинок осеннего...

Скучен вам, стихи мои, текстовый редактор.
Очень хочется пройтись вдоль по интернету,
В слово яркое одеть голенькие факты,
Лучик славы принести скромному поэту.

Очень хочется сиять вам на всех литсайтах,
Получая все призы в конкурсах престижных,
Быть для жителей сети символом таланта.
В сборник классики уже навострили лыжи.

Полагаете, что вас люди сразу примут,
Прочитают до конца и полюбят сильно
И признают сразу все гениальным Диму,
Насладится вам дадут похвалой обильной...

Сроднила шершавость, в вечер,
старушку с дощатой лавкой -
никто не кивнет при встрече...
Собака не в силах гавкать -
дряхла...
Воробей бывалый
елозит по флангам миски -
хрычовка его достала
и влюбчивость местной киски
с поблекшей и ветхой шерсткой...

Закат, подбирая патлы,
вдыхая лучей полоски,
дневную замшелость хаты,
нырнул...

Побеждая бледность,
луна поправляет тени...
Стоит не халупа – крепость…
Рык волка и тьма пантеры…
Сорвалась ночная птица
в размахе рождая ветер...

Я пропускаю твой Огонь, Вселенная моя!
Стою крестом я на границе меж двумя мирами,
И волны очищения проходят сквозь меня,
Преграды сокрушая ветхого ума,
Разуплотняя форму, энергии души высвобождая.
И из ядра Креста цепочкою струится душ магнит,
Они – живым мостом встают для всех, кто спит!
По Серебру Моста на тонкий план
Открыт уж Переход.
Сквозь мрак и дым – Восход! Восход!
В кольце горящих Душ
Солнце Единения встает,
Новую Вселенную из Сердца создает.
И стяг Единства в Духе...

Та, которая ведёт,
Знает: Небо нас зовёт.
Путь один – вперёд и вверх.
Назначает человек
Сам себе свою судьбу;
И вступает он в борьбу
С ветхой личностью в себе,
Побеждая в той борьбе
Иллюзорный мир земной,
Мир никчёмный и пустой.

На суд взыскательного вкуса,
Надеясь не попасть в острог,
Весна выкладывает мусор –
Сырьё для будущих костров.

Всё то, что прежде было скрыто,
И снежным сном занесено,
Опять маячит частью быта,
Пейзаж испортив за окном.

От на душе скребущих кошек
В природной кладовой фонит,
И ветхие останки ноши
Придется лично хоронить…

Я глаз своих
Показывать не стану.
Они не для чужих,
Нет. И не для стану.
Они полны тоски
Колючей, колкой...
И сердце не по-детски
Ноет. Как иголкой
Прошиты рваные края.
Меня ты спросишь:
- Виновен я?..
И медленно пиджак свой сбросишь
На спинку стула.
И я, качая головой,
Словно яду глотнула,
Ответила: - Порой
Мне снишься ты...
Те сны полны печали светлой.
И те неисполнимые мечты
Стали причиной боли ветхой.
Родными были лишь мгновенье,
Но все же,
То фантазийное стремление...

Любовь меня еще не совсем забыла
Любовь во мне еще осталась
И вода еще не всё наверно смыла
И не всё еще в нас потерялось.
Той любви что осталась, знаешь
Слишком мало для нас стало
Знаю я, и ты все понимаешь
Только вот понимания мало.
Слишком поздно мы поняли это
Слишком поздно наверно, слишком
Очень много теперь без ответа
И кто первым из нас стал лишним?
Кто прочувствовал отсутствие силы?
Кто заметил любви потери?
Кто все понял, что все остыло
И все кончилось без истерик.
Все...

Я нашёл на пустыре брошенное, позабытое богом стихотворение,
изъеденное белой пылью и молью безмолвного февральского одиночества,
еле дышащее тонкой слезой не прочтения;
я взял дымящуюся крупицу его ветхих, пожелтевших слов,
пропустил через, заточенное об ночь, внимание сердца,
и оно распустилось, выдохнуло кувшинкой зимнего солнцестояния
на ладонях хрустального льда, словно свеча в храме –
живое пламя, облачающееся в сосуд человеческой плоти.
Вот оно – я услышал аромат полночных...