Ветхий

Закрытая клетка,
Надломлена ветка,
Заполнена сетка,
И черная метка
Вдруг выпала, метко
Стреляет нимфетка,
Слеза на салфетке,
В газете заметка
О празднике ветхом –
Пустая кокетка.

Мы - правнуки древних арийцев,
потомки славянских племён,
умеем дружить, можем биться
и верим в Господень закон.
От ветхих времён вкус победы
российским солдатам знаком -
с Царь-града взимали дань деды,
топтали Берлин сапогом.
И всякий, с мечом приходящий,
бежал восвояси домой,
понюхав кулак настоящий,
но тот, кто остался живой.
Так было и, верится, скоро
привстанет Россия с колен
покажет своим "держимордам",
отнюдь не ослабший "безмен".

Все мои заботы и ошибки
Отступают в тишине лесной…
Не спеша рассказывает рыбке
Человечью сказку водяной.

Рыбка не простая — золотая —
Слушает, молчание храня.
Ничего вовек не разболтает
Из того, что знает про меня.

Вот закину сети неспроста я —
Так, чтоб рыбке золотой попасть!
Может, ты и вправду золотая?
Может, у тебя такая власть,

Что на всё, о чём ни попрошу я,
Сразу ты ответишь мне:
«Изволь!..»
Слушай просьбу самую большую —
Ты верни мою былую боль.

Не любовь, не...

Посадили, суки, в будку,
Привязали цепь на шею,
Мать не зря мне говорила,
Когда сиська была медом,
Не ходи ты к этим людям,
Что с них взять, двуногих гадов,
Ну а мы, щенки слепые,
Кто ж нас спросит, волков вшивых,
Только пендель рефлекторный –
Вам под хвост или в бочину?
Не до сказочек теперь,
Жизнь собачья – вечный подвиг.
Не забуду мать родную.


Ляпсус второй

Я выкидыш города – воробей,
Божья тварь на содержаньи подачек
С мусорных пастбищ.
Это мой город...

-Ах, женщина!
В троллейбусе московском
есть много шансов встретиться с судьбой,
а разговор наш – вовсе никаковский,
хоть полчаса я – словно молодой.
Приятна мне компания такая
и разговор – лекарство для души,
но, кажется, через одну – Донская,
мне выходить.
-Вам тоже? Поспешим!

- Ах, женщина! Ваш интерес рискован!
Знакомиться смешно в мои года.
- Лицо моё Вам кажется знакомым?
- Нет в школе не учился я тогда.
Я был оболган. Много лет трудился –
лесоповал я знаю изнутри...

Всё снова так, все снова здесь
Я как обычно лягу рядом
Не сбросив эту нашу спесь
Мы дали волю лишь снарядам
Себя бомбим, себя калечим
В войну играем очень долго
Есть Панацея, не излечим
ей мы себя, мы словно волки
Глядим исподлобья, через щелки
И не хотим себя утешить
Наверно все попытки ветхи
Способны разве лишь повешать.
Простые фразы ранят душу
И не взывают к мирозданью
Я так устал их тупо слушать
Они как будто издеванье.
Они бессмысленная трата
Всех наших сил и нелюбви.
Всё...

Ну, полноте, ведь мы не голодаем,
И нет, окрест, причины для тоски.
Трамваи ходят, лайнеры летают,
И в ЗАГС ведут любимых женихи.

И жизнь тихонько катится по кругу,
На пользу дорожают нефть и газ,
Но, вдруг, узришь у мусорки старуху,
И в горле ком, а в сердце горький спазм.

Приметы современной Русской смуты
Пикируют с назойливостью мух,
На наши быстротечные минуты,
Печальными глазами побирух.

Из импортного офисного барства,
Как из сосны, смолистая слеза,
Зрачками...

Расстреляйте меня,
Я паду снежным полем стихов
В окрестности глаз неизвестных.
Пусть морозное утро,
Россыпь лесов,
Вихорь небесный
Мне подставят утробу.
Я смотрю на дорогу
И вижу свое отраженье
За вскрытой свечой горизонта.
Я иду на сближенье
С стихией бездомной,
Не знающей брода.
Созерцая разряд
На замерзшем окне,
Этот иней свинцовый,
Я по-прежнему рад,
Что читается мне
В складках имя Христово,
В складках белых узоров,
В оскале деревьев
Под лунною раной.
Расстреляйте меня...

Ты тогда еще была несвободной
И поэтому ответила: «Нет!»
Заходила ты в автобус до Гродно.
На Кубань родную я брал билет.

Парк запрудили ромашки,
Нас опьянял аромат.
Словно беспечные пташки,
В рай мы летели и в ад.

А потом мы повстречались на пляже,
И опять ты непреклонной была.
Отказалась ты от помощи даже,
Когда очень далеко заплыла.

Парк запрудили ромашки,
Нас опьянял аромат.
Словно беспечные пташки,
В рай мы летели и в ад.

Как то вечером ты плакала в сквере...

У теней есть лица, лица, лица,
Вольный ветер им в кошмаре снится,
Развивает тени по станицам,
Тени губ, улыбок, тени глаз.

Ты лови, держи кусочки тени,
Собирай из них собор видений,
В одиночестве полночных бдений
Верь себе, ему ли, в сотый раз

Все дороги - всесожженье смерти,
В зеркалах огнями руки чертят
И в душе бездонной мутят черти
воду обращенную в вино

Облака спускаются все ниже,
языком шершавым тени лижут.
В теневой Москве или Париже
Отраженье тени снесено...