Философия искуса

Всегда – в движении, всегда – как у пути ещё начала,
Всегда – как будто в предстоянье перед Вечности лицом,
И в тусклых буднях ярким факелом чтобы душа пылала,
Мир наполняя своим собственным и светом и теплом, –
Или не в этом воплощение и будет идеала
Служения, сам подвиг жизни разве состоит не в том?
А если так – то и ненастья грозовые и невзгоды
Благословенны все, собой лишь освящая наши годы!

На всякий зов настойчивый придёт ответ,
И в своё время утолённым быть желанию любому;
Наградой жаждущему Света непременно будет Свет,
А тьма – влекущемуся к мраку ледяному...
В законе этом общем исключений нет:
Всё соответствию подчинено взаимному, простому.
И может статься, в нашей собственной имеем мы судьбе
Не более того, что сами же назначили себе.

Любви живительная кровь переполняет,
Как океан, необозримые пределы естества,
Она струёй своей в единый организм соединяет
Все в нём бессчётные живые существа.
Иль не была бы и сама Земля, кто знает,
Без её тока благодатнейшего, как Луна, мертва? –
И видимо, недаром всё, что совершаем не с любовью,
Мы непременно искупаем после собственною кровью.

Как несказанно много ниточек и нитей неразрывных
Друг с другом в сеть одну пространственную связывают нас!
Уз страстных, дружеских, семейных… уз довеку неизбывных –
Всех, совокупно, составляющих незыблемый каркас
Существования. – И было бы как минимум наивным
Пытаться вырваться из них, хотя б на миг, всего лишь раз…
Уж, видно, правда в самом деле такова: на этом свете,
Как за себя, так перед Богом все за каждого в ответе.

Сознанье всякое – поистине чудесный феномен
И средоточие Божественного Разума в природе.
Сам безотказный механизм его столь дивно-совершен,
Что не нуждается в каком-либо ремонте и уходе.
Есть в каждом атоме и клетке Мирозданья его «ген»,
Своеобразного строительного клея нечто вроде…
Так, жизни бесконечной план любой и каждое звено
Собой СОЗНАНИЕ иль не связует в целое одно?!

Умей любить, любви не требуя взамен
И только сердцу своему в том полную давая волю;
Умей любить не впопыхах, не зная в чувстве перемен,
Со всею сладостною мукою и болью;
Умей любить, но не беря любовью в плен –
Огнём души своих любимых возвышая над юдолью...
Когда, любя, их за любовь способен лишь благодарить,
Только тогда, мой друг, воистину умеешь ты любить!

Богатство мудрецу достойному не прибавляет счастья,
И ни к чему ему ни званья, ни людская похвала
Лукавая: ему наградой – драгоценное бесстрастье,
Что, как закал, душа его в невзгодах жизни обрела;
Зной не томит его и не страшит суровое ненастье,
Не задевает ядовитая завистника стрела...
И может, только он в, как море в шторм, бурлящем поднебесье
Незыблемым ещё удерживает мира равновесье.

Порой сама Судьба настойчиво стучится в наши двери
Своей по-матерински лёгкой и заботливой рукой,
Готова возместить сторицею нам прошлые потери,
Вернуть надежду ли былую и утраченный покой;
Но стука мы Её не слышим или этому не верим,
Сомнений непреодолимых словно за глухой стеной…
И вскоре вот уже последняя надежда угасает –
И при своём тогда Судьба нас поневоле оставляет.

Жить помогает нам высокая мечта, приподнимая
Всё более над лихорадочною мира суетой;
Она целит и укрепляет душу, бремя облегчая
Ей временами непосильных тягот колеи земной;
Как поводырь, мечта возвышенно-прекрасная, большая,
Поверх любых преград вослед нас увлекает за собой…
И может статься, до Седьмого Неба, неразлучных с нею,
Нас доведёт она надземною дорогою своею!

Всё, верно, сбудется когда-нибудь, когда-нибудь и где-то,
Что мы лелеем в сокровенных своих мыслях и в мечтах:
Как знать, в какой-то из частей ли неисповедимых света,
Тогда ль, когда его пора на Эволюции часах
И срок пробьют. – И столь же, очевидно, неизбежно это,
Как появленье нежной зелени на зябнущих ветвях
Деревьев каждою весной, как в почву брошенное ль семя
Живучее, проснувшись, прорастает в сужденное время!