Веберовская концепция становления капитализма из духа протестантской этики сохраняет всю свою значимость и на протяжении многих десятилетий убедительно объясняет отличие западного капитализма от незападного. Изучив иудаизм, буддизм, индуизм, конфуцианство, ислам, М. Вебер пришел к выводу, что ни одна из этих религий не обеспечила (и принципиально не могла этого сделать) основ капитализма западного типа.
Хотя православие не стало предметом его анализа, из переписки с С. Булгаковым по поводу революции 1905 года Вебер получил свидетельства, что и эта конфессия не содержит элементов, которые требуются для того, чтобы обеспечить мотивы людей, необходимые для развития капитализма западного типа (трудовой, а не мирской аскезы)6. Фактор эндогенного развития западного капитализма был найден им в протестантской этике, а сам капитализм воспринимается как единичный, единственный феномен, соответствующий опыту Запада. Этим подход Вебера отличается от подхода В. Зомбарта, полагавшего капитализм вечной и повсеместной формой хозяйственной и организационной деятельности. Тем не менее Веберу не удается оставаться до конца последовательным в этом вопросе, и он, в конечном итоге, в противоречии с восприятием капитализма как чисто западного феномена начинает различать капитализм нецивилизованный (незападный), который может быть основан на грабеже, войне, нечестной наживе, и цивилизованный, западный, чьей основой являются труд и трудовая этика.
Отличия западного капитализма от незападного представлялись ему столь принципиальными и столь разительными — между ними, по его мнению, пролегала пропасть, — что целью могло стать только сокращение разрыва, а не превращение незападных стран в Запад. Напомним: в России 1990-х годов упорно утверждалось, что наша главная задача — «стать нормальной страной», что «иного не дано». Вебер же как раз наоборот настойчиво показывал «нормальность» незападного мира и уникальность западного.
Вместе с тем в работе «Теории социальной и экономической организации» Вебер признает, что на становление западного капитализма помимо протестантской этики повлияли и другие институциональные и политические факторы. В какой-то мере это объясняет то, что Запад включает и католические страны, где эндогенный религиозный фактор не стимулировал переход к капитализму. Там под влиянием протестантизма развивались процессы отделения светской власти от духовенства, а также собственные процессы рационализации, разделения труда, формирования автономного индивида.
Э. Дюркгейм выдвинул свою, отличавшуюся от веберовской версию формирования капитализма. И не случайно два этих крупнейших исследователя игнорировали друг друга: западная современность, западный капитализм формировались двумя сходящимися путями — не только по линии возникновения духа капитализма под влиянием протестантской этики, но и по линии секуляризации католических стран, институционализации в них новых отношений, нового уровня солидарности, который Дюркгейм называл органическим.
По мере распространения капитализма, превращения его в мировую систему сформировалось множество капитализмов, отличающихся друг от друга. Если западный капитализм сохраняет некоторое единство, то автохтонные (местные капитализмы незападных стран) при наличии общих черт — отсутствии протестантской этики и нехватке рациональности — принимают культурно-специфический вид. Это обстоятельство отражено в многочисленных пособиях, предназначенных для обучения западных бизнесменов особенностям ведения бизнеса в Китае, России, Латинской Америке и других регионах мира. Например, неформальность российской экономики, ее переплетенность с личными, семейными и групповыми отношениями, необходимость поддержки властей любого уровня — азбучная истина для всех, кто собирается заниматься бизнесом в нашей стране.
Различия капитализмов обусловлены:
— социокультурно, исторически сложившимися особенностями народов и обществ;
— антропологически, поведением людей;
— институционально, поддержкой тех, а не иных качеств людей на уровне формирования коллективных представлений, отношений и организаций.
Так, в России социокультурный аспект характеризуется исторически сложившимся недоверием к праведности богатства, неверием в возможность получить его честным путем — посредством труда. Антропологический аспект связан с доминированием в моральном сознании населения чувства или идеи справедливости, недостижимость которой в силу выше обозначенных социокультурных условий создает ее превращенные формы, а также отсутствие «серединной культуры», легкость перехода из крайности в крайность. Институциональный аспект состоит в организационной, правовой и моральной поддержке, а также поддержке на уровне общественного мнения тех черт капитализма, какие более всего соответствуют социальным и антропологическим характеристикам общества. И в России институционализирован автохтонный капитализм, при котором жадность побеждает экономическую рациональность и который не одобряется значительной частью населения.
При все более широком распространении капитализма и демократии они носят различный характер, и их роль в сближении человечества осуществляется в гораздо меньшей степени, чем ожидалось. Можно ли утверждать, что именно многообразие капитализмов мешает формированию единства человечества, если известно, что единство всегда достигается через многообразие, а не через сущностную одинаковость? Хорошо известно и о существовании противоречий между разными капитализмами, об их взаимоотрицании. Они совершенно различны хотя бы в силу наличия или отсутствия такого явления, как криминализация. Например, финский и норвежский «честные» капитализмы просто несовместимы с колумбийским капитализмом, эксплуатирующим наркобизнес, или российским спекулятивным капитализмом с его бесконечным переделом собственности.
Однако до сих пор многие считают, что капитализм и такие приобретенные им на более позднем этапе развития черты, как демократия, сближают народы экономически и политически. Характерна в этом отношении концепция «конца истории», предложенная на рубеже 80—90-х годов минувшего века Ф. Фукуямой, от которой он до сих пор не отказался. В статье «История и 11 сентября», как и в других работах, Фукуяма сохраняет веру в конец истории, понимаемый им не как прекращение исторических событий, а как победа капитализма, западных ценностей и их мировое признание. Доказательством этой точки зрения он считает распространение по всему миру родившейся на Западе науки, потом экономики, политики. Наибольшие трудности представляет распространение западной культуры, но Фукуяма убежден, что будет достигнуто и это. Человеческое сообщество, считает он, должно примириться с созданной Западом современностью и в особенности с секуляризацией государства и отделением церкви, религии от государства.
Отличия западного капитализма от незападного представлялись ему столь принципиальными и столь разительными — между ними, по его мнению, пролегала пропасть, — что целью могло стать только сокращение разрыва, а не превращение незападных стран в Запад. Напомним: в России 1990-х годов упорно утверждалось, что наша главная задача — «стать нормальной страной», что «иного не дано». Вебер же как раз наоборот настойчиво показывал «нормальность» незападного мира и уникальность западного.
Вместе с тем в работе «Теории социальной и экономической организации» Вебер признает, что на становление западного капитализма помимо протестантской этики повлияли и другие институциональные и политические факторы. В какой-то мере это объясняет то, что Запад включает и католические страны, где эндогенный религиозный фактор не стимулировал переход к капитализму. Там под влиянием протестантизма развивались процессы отделения светской власти от духовенства, а также собственные процессы рационализации, разделения труда, формирования автономного индивида.
Э. Дюркгейм выдвинул свою, отличавшуюся от веберовской версию формирования капитализма. И не случайно два этих крупнейших исследователя игнорировали друг друга: западная современность, западный капитализм формировались двумя сходящимися путями — не только по линии возникновения духа капитализма под влиянием протестантской этики, но и по линии секуляризации католических стран, институционализации в них новых отношений, нового уровня солидарности, который Дюркгейм называл органическим.
По мере распространения капитализма, превращения его в мировую систему сформировалось множество капитализмов, отличающихся друг от друга. Если западный капитализм сохраняет некоторое единство, то автохтонные (местные капитализмы незападных стран) при наличии общих черт — отсутствии протестантской этики и нехватке рациональности — принимают культурно-специфический вид. Это обстоятельство отражено в многочисленных пособиях, предназначенных для обучения западных бизнесменов особенностям ведения бизнеса в Китае, России, Латинской Америке и других регионах мира. Например, неформальность российской экономики, ее переплетенность с личными, семейными и групповыми отношениями, необходимость поддержки властей любого уровня — азбучная истина для всех, кто собирается заниматься бизнесом в нашей стране.
Различия капитализмов обусловлены:
— социокультурно, исторически сложившимися особенностями народов и обществ;
— антропологически, поведением людей;
— институционально, поддержкой тех, а не иных качеств людей на уровне формирования коллективных представлений, отношений и организаций.
Так, в России социокультурный аспект характеризуется исторически сложившимся недоверием к праведности богатства, неверием в возможность получить его честным путем — посредством труда. Антропологический аспект связан с доминированием в моральном сознании населения чувства или идеи справедливости, недостижимость которой в силу выше обозначенных социокультурных условий создает ее превращенные формы, а также отсутствие «серединной культуры», легкость перехода из крайности в крайность. Институциональный аспект состоит в организационной, правовой и моральной поддержке, а также поддержке на уровне общественного мнения тех черт капитализма, какие более всего соответствуют социальным и антропологическим характеристикам общества. И в России институционализирован автохтонный капитализм, при котором жадность побеждает экономическую рациональность и который не одобряется значительной частью населения.
При все более широком распространении капитализма и демократии они носят различный характер, и их роль в сближении человечества осуществляется в гораздо меньшей степени, чем ожидалось. Можно ли утверждать, что именно многообразие капитализмов мешает формированию единства человечества, если известно, что единство всегда достигается через многообразие, а не через сущностную одинаковость? Хорошо известно и о существовании противоречий между разными капитализмами, об их взаимоотрицании. Они совершенно различны хотя бы в силу наличия или отсутствия такого явления, как криминализация. Например, финский и норвежский «честные» капитализмы просто несовместимы с колумбийским капитализмом, эксплуатирующим наркобизнес, или российским спекулятивным капитализмом с его бесконечным переделом собственности.
Однако до сих пор многие считают, что капитализм и такие приобретенные им на более позднем этапе развития черты, как демократия, сближают народы экономически и политически. Характерна в этом отношении концепция «конца истории», предложенная на рубеже 80—90-х годов минувшего века Ф. Фукуямой, от которой он до сих пор не отказался. В статье «История и 11 сентября», как и в других работах, Фукуяма сохраняет веру в конец истории, понимаемый им не как прекращение исторических событий, а как победа капитализма, западных ценностей и их мировое признание. Доказательством этой точки зрения он считает распространение по всему миру родившейся на Западе науки, потом экономики, политики. Наибольшие трудности представляет распространение западной культуры, но Фукуяма убежден, что будет достигнуто и это. Человеческое сообщество, считает он, должно примириться с созданной Западом современностью и в особенности с секуляризацией государства и отделением церкви, религии от государства.
Обсуждения Капитализм