Бросим теперь беглый взгляд на те признаки «ужасной болезни», которая обусловила столь жестокую меру заключения Малеванного.
Вот что, между прочим, говорит об этом профессор Сикорский:
«Внешняя сторона религиозного движения состоит в следующем: участники движения резко изменили свой обычный образ жизни, продали большую часть имущества, переведя его на деньги, отказываются от работы и оставаясь в бездействии, находясь в особенно ненормально весёлом настроении духа».
Далее :
«Самой существенной чертой описываемой эпидемии является наклонность, скорее даже неудержимая потребность у заболевшего населения собираться массами и предаваться порывам психического возбуждения».
Далее :
« Внимание властей было обращено на Малеванщину, потому в особенности, что Малеванцы отказались от обычного образа жизни и занятий и стали обнаруживать странные и вредные в общественном и санитарном отношении поступки и действия».
Далее :
«При встрече с Малевацами, более всего поражает наблюдателя ненормальное настроение духа Малеванцев, являющееся в форме необыкновенного благодушия».
Далее:
«Некоторые инстинкты изменены у Малеванцев. Так у них замечается особенно резко выраженная наклонность к потреблению сластей. Так, например, Малеванцы обзавелись сахаром, пьют чай и, независимо от того, употребляют сахар в чистом виде, также покупают и употребляют в большом количестве изюм, финики и другие сласти».
Чувства Малеванцев отличается радостным, праздничным характером, так что настроение духа их правильнее всего назвать жизнерадостным. Они испытывают постоянную радость и чувствуют себя щастливыми».
Далее:
«При указании Малеванцам на явно нелепый характер их отказ от работы можно получить стереотипную фразу : захочется буду работать, не хочется зачем стану себя принуждать».
Профессор Сикорский подчеркнул эту фразу курсивом, так показалось нелепым и ненормальным, болезненным в устах подавленного работой человека тот проблеск света, который даёт ему смелость сказать: если захочу, то буду работать, а не захочу- не буду.
Нам кажется, что именно это один из самых существенных для властей признаков болезни Малеванцев.
Назвав одно из душевных проявлений Малеванцев квиетизмом и подразделив его на два разряда, философский и квиетизм обыденной жизни, профессор Сикорский так описывает этот второй вредный в санитарно-общественном отношении тип:
«Представители этого рода квиетистов в высокой степени миролюбивы, великодушны и отличаются возвышенным характером и самопожертвованием. Они отказываются от имущества, дарят его желающим, незлобивы и заботятся о других. Они с полнейшим спокойствием и религиозной преданностью ожидают грядущих событий. Их настроение духа характеризуется твёрдостью, постоянством, устойчивостью; они не подвержены ни судорогам, ни другим истерическим припадкам».
Если среди людей охваченных психической эпидемией, т.е. попросту сошедших с ума, по утверждению самого учёного, определившего это сумасшествие, находится группа людей отличающаяся возвышенным характером, спокойствием, твёрдостью, великодушием и другими качествами, служащими высшими нравственными проявлениями человеческого духа, то мы можем сказать: дай Бог побольше таких сумасшедших, дай Бог и нам и самому профессору Сикорскому заболеть такой болезнью.
Профессор Сикорский кроме того утверждает, что между Малеванцами распространены некоторые болезненно-нервные явления, как например: судороги, галлюцинации и т.п. ; но ведь подобные явления встречаются в большом количестве и вне Малеванской среды, и потому они не могут считаться характерными признаками этих именно сектантов.
Мы полагаем, что причина такого отношения учёных и начальства к Малеванцам лежит в том, что люди которые «по распоряжению властей» были освидетельствованы комиссией с г-м Сикорским во главе и признанны сумасшедшими,- исповедуют столь высокое учение, что распространение его угрожало существующему порядку вещей, а потому и вызвало соответствующие меры строгости
В чём же заключается это преступное учение?
Учение Малеванцев очень просто. В основу его легло очень распространенное среди русских сектантов с повышенными нравственными требованиями учение о богочеловечестве, т.е. о высоком божественном значении человека, и взгляд на тело человека как на храм божества, в нём обитающего. Из этой основы вытекают два весьма важные и руководящие нравственные положения: во-первых, признание божественного начала в человеке ведёт к признанию его высшего человеческого достоинства и даёт человеку силы на смелое и твёрдое исповедание его принципов, и свободу и независимость от внешних законов, обрядов и обычаев. Во-вторых признание тела человека храмом божества требует соблюдения телесной, нравственной и физической чистоты и особого рода благолепия, сдержанности и спокойствия.
Эти два внешних признака, независимость и спокойное достоинство, весьма характерны у такого рода сектантов. Отсюда же вытекают и все другие нравственные и общежительные качества: взаимопомощь, стремление к общинности, отказ от участия в мирских делах, как например, солдатчина, суды, подати, паспорта, собственность, деньги, и т.п. делах, большею частью роняющих человеческое достоинство и соблазняющих человека на разного рода пороки.
Кроме того, отсюда вытекает и особого рода теологическое учение и особенного рода отношение к Священному Писанию. Опираясь на внутреннее богопознание, Малеванцы не предают значение писанию, а если и цитируют из него тексты, то большей частью предают им иносказательный смысл.
Всем этим, вышесказанным нами, общим положениям легко найти соответствующие подтверждение во многих письменных и устных выражениях Малевенцев. Так, например: «Малеванцы утверждают, что баптисты живут по букве, между тем как священное писание говорит, что «буква убивает, а дух животворит» (2 Кор.3,6), а они Малеванцы- по духу. И что если жить по букве, то можно впасть в большие ошибки, так как ни одно писание, говорят они, не может породить столько разногласий, как Евангелие, где говорится, что Бог дал нам способность быть слушателями Нового Завета, не буквы, но духа (2 Кор.3.6). Но вчитайтесь, говорят они, и увидите, что весь Ветхий и особенно Новый Завет состоит из притч, которые следует понимать духовно. Христос, по их мнению,- добро, а разбойник- зло. Правду- Христа- похоронили, а разбойника-зло- освободили, и оно царит на земле» (Ясевич-Бородаевская, стр.19).
«Не отвергая Ветхого и Нового Завета, как книг назидательных, но для принявших новое учение уже отживших, сделавших своё дело, Малеванцы считают эти книги за азбуку, необходимую лишь для несовершенных, каковы, по их мнению, баптисты, отыскивающие ещё пути. Евангелие, по их понятиям, есть только путь с адресом в город спасения, а если найдёшь город и попадёшь в него, то адрес можно бросить» ( Ясевич-Бородаевская, стр.20).
Закон написан, говорят Малеванцы, на «плотяных скрижалях сердца» человеческого, а не на бумаге, и этой живой книги не уничтожат никакие человеческие законы, как бы строги они не были. Книга эта раскрывается для людей самим Богом, в виде проповеди помощников Его. Человек есть храм Бога живого, учат Малеванцы, опираясь на Священное Писание, где сказано: «Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в них Святого Духа» (1 Кор.6,19)
А вот одна из духовных песен Малеванцев, или псалом, выражающая тоже учение:
Я – Дух любви и Бог блаженства,
С тобой союз я заключил,
В телесном храме человека,
Любовью Святой почил.
Очистил дом сей для молитвы,
Чтобы в нём Богу пребывать,
Дабы в гробах спящих мёртвых
На суд Любви мог призывать.
«Воскресение мёртвых, в том виде, как понимает это церковное учение, они не признают, так как, по их мнению, люди ходят в гробах-грехах, а очистится человек от греха, расторгнутся узы смерти- греха, вот он и воскреснет».
Г-жа Ясевич так передаёт слова малеванца по поводу воскресенья мёртвых:
«Неужели же вы думаете, что взаправду настанет время, когда вдруг раскроются все гробы и по выходят оттуда сгнившие покойники, как вот их на картинах рисуют. Да нет же! В гробах люди живые, бродят эти люди, как звери, захваченные грехом, а спадёт с них пелена, бросят беззакония, раскроются их гробы и воскреснут они вот тут на этой земле, да и теперь уже воскресают. Воскреснут все познав истину, Бога в его любви, и станут люди любить друг друга, а не терзать, как терзают теперь).
Малеванцы верят в конечное торжество правды.
«Ночь скоро пройдёт, говорил малеванец, и минует, и путь клонится к свету, рассветёт и для всех людей будет светить солнце. И все будут ходить в свете, увидят правду и неправду, и все поклонятся Христу Богу, и всё покорится Ему: прежде пастухи, потом мудрецы, потом и цари и вся власть покорится; тогда правда озарится, и любовь обновится , и все будут в свете, и тьма пройдёт, и тогда будет один Бог, и весь народ будет сыном Божьим».
«Страшный суд, говорят Малеванцы, для верующих в Иисуса наступает тогда, когда бить начинают за Иисуса. Страстная ночь это та, когда Иисуса искали , и тот кто знает Христа, тот знает и страсти Христа. Ведь Христос в нас, и они хотят в нас убить Христа!»
Заметны ещё две мысли, характерные для малеванцев и выражающие, по их понятиям, два условия постижения истины; первое условие состоит в том, что истина постигается только страданием, и второе условие, как следствие первого - в том, что истина становится доступною сначала простому народу (сначала пастухи, потом мудрецы, а затем цари), как более страдавшему, а потом уже господам, то есть так называемой интеллигенции. Эти две мысли прекрасно выражены в словах малеванки, приведенных госпожою Ясевич, на малороссийском наречии:
«Не панам же страдать, панам трудно нести цей хрест, бо вин дуже важкый; много нужно вистрадать за истину, доки истина воссияєть... А простий народ... уготованый терпению: вин и бытий, вин и сиченый, ему легше нести хрест, вин пробье шлях до истины, а там и истина пробьется до панив.»
Нам кажется, что образованные люди, идущие в народ, должны хорошо запомнить эти простые и мудрые слова. А страданий малеванцам предстаит немало. Одно из обычных и жестоких страданий – этапные пути.
«Представьте себе такого рода положение: мать семейства отправляется верст за 18 в соседний уезд на собрание, там во время молитвы и пения являются сельские власти, и начинается расправа. Пришедших из других уездов забирают в холодную, и вот для них начинается ряд тяжелых испытаний, где не принимается в расчет ни паспорт, ни оставленные дома дети, ни время косовицы. Для забранных начинается пересылка по этапам и, конечно, сидение в попутных деревенских пунктах, пока гонимая партия не дотянется до уездной тюрьмы. Каково положение этой женщины-сектантки, каковы ее душевные муки, что она испытывает по поводу покинутых детей, и каково положение этих детей в неизвестности об исчезнувшей матери, когда даже с большим или меньшим вероятием нельзя определить времени ее возвращения домой!» (Ясевич-Бородаевская, стр. 33).
Но этот и подобные еще худшие страдания не смущают последователей нового учения.
«Разлученные с семьями, разоренные вконец, лишенные свободы, избитые нередко, они и в тюрьмах и в сумасшедших домах не ропщут, а выносят страдания стойко, называя эти страдания подвигами во имя Христа» (Ясевич-Бородаевская, стр. 32).
Упомяну еще об одной особенной черте учения малеванцев, свойственной также и многим другим подобным сектантам, - черте, вытекающей из особенных духовных свойств русского народа.
Особенность эта есть попытка непосредственного, сейжечасного осуществления, выработанного долгими страданиями дела.
Человек познает истину, о несовершенстве современного строя жизни, составляет себе образ лучшего строя, и с неудержимой силой, сламливающей все встречающиеся на пути препятствия, стремится к осуществлению этого образа. Царство Божье наступило и внутри, и вовне одинаково безусловно. Это сознание перемены, обновления, борьба с препятствиями внешними и внутренними, до такой степени волнуют новообращенных, что в этот первый период распространения нового учения, расшатанная нервная система дает некоторые болезненные проявления, вот эти-то болезненные проявления, как судороги, галлюцинации и другого рода возбуждения, г-ну Сикорскому и удобно принять в угоду властям, за самую сущность движения, и представить его всего, как психопатическую эпидемию, упустив из виду высокие, нравственные и общественные побуждения, только временно проявившиеся в некоторых психопатических явлениях.
С течением времени эти экстазы и другие явления проходят, и обыденная жизнь вступает в свои права, неся на себе следы внутреннего перерождения и потому является обновлённой и облагороженной по отношению к окружающей, не тронутой новым учением среде.
Я полагаю, что всего сказанного вполне достаточно, чтобы составить себе представление о том религиозно-нравственном учении, которое г-ну Сикорскому угодно было выдать за психопатическую эпидемию. И по чьему «научному диагнозу» властями совершено это жестокое преступление, заключение на долгие годы в сумасшедшем доме основателя этого движения Кондрата Алексеевича Малеванного.
Решение властей понятно. Малеванный и его последователи вредны и опасны для них и их служителей более, чем кто-нибудь иной.
Взявшие меч- гибнут от меча, но людей не берущих в руки меча и ведущих народ к новой жизни,- ничем остановить нельзя; казнь делает мученика и сразу усиливает движение. Заключение в тюрьму делает новый очаг пропаганды, а для властей простой уголовный преступник гораздо более удобен, чем человек начавший жить новой жизнью. А главное, нравственная высота этих людей не позволяет даже самым неразборчивым на средства властям делать из них преступников. И вот проповедника нового учения подвергают жесточайшей и утончённой пытке- заключению в сумасшедшем доме, среди больных, трудно восприимчивых людей, и среди ещё менее восприимчивых учённых и тупых тюремщиков- врачебного персонала психиатрической больницы.
Действие гонителей понятно. Но не понятно для нас равнодушие общества, более или менее свободного и гуманного, допускающего это злодеяние.
Почему не раздался до сих пор крик негодования, почему не предъявлено было требование об освобождении?
Пусть всё высказанное мною здесь будет попыткой воззвания к справедливости, обращённого к русскому обществу, к церковным и светским властям и к исполнителям этих жестоких деяний.
Бирюков П.
Onex , pres Geneve. 27 мая 1904 г.
Вот что, между прочим, говорит об этом профессор Сикорский:
«Внешняя сторона религиозного движения состоит в следующем: участники движения резко изменили свой обычный образ жизни, продали большую часть имущества, переведя его на деньги, отказываются от работы и оставаясь в бездействии, находясь в особенно ненормально весёлом настроении духа».
Далее :
«Самой существенной чертой описываемой эпидемии является наклонность, скорее даже неудержимая потребность у заболевшего населения собираться массами и предаваться порывам психического возбуждения».
Далее :
« Внимание властей было обращено на Малеванщину, потому в особенности, что Малеванцы отказались от обычного образа жизни и занятий и стали обнаруживать странные и вредные в общественном и санитарном отношении поступки и действия».
Далее :
«При встрече с Малевацами, более всего поражает наблюдателя ненормальное настроение духа Малеванцев, являющееся в форме необыкновенного благодушия».
Далее:
«Некоторые инстинкты изменены у Малеванцев. Так у них замечается особенно резко выраженная наклонность к потреблению сластей. Так, например, Малеванцы обзавелись сахаром, пьют чай и, независимо от того, употребляют сахар в чистом виде, также покупают и употребляют в большом количестве изюм, финики и другие сласти».
Чувства Малеванцев отличается радостным, праздничным характером, так что настроение духа их правильнее всего назвать жизнерадостным. Они испытывают постоянную радость и чувствуют себя щастливыми».
Далее:
«При указании Малеванцам на явно нелепый характер их отказ от работы можно получить стереотипную фразу : захочется буду работать, не хочется зачем стану себя принуждать».
Профессор Сикорский подчеркнул эту фразу курсивом, так показалось нелепым и ненормальным, болезненным в устах подавленного работой человека тот проблеск света, который даёт ему смелость сказать: если захочу, то буду работать, а не захочу- не буду.
Нам кажется, что именно это один из самых существенных для властей признаков болезни Малеванцев.
Назвав одно из душевных проявлений Малеванцев квиетизмом и подразделив его на два разряда, философский и квиетизм обыденной жизни, профессор Сикорский так описывает этот второй вредный в санитарно-общественном отношении тип:
«Представители этого рода квиетистов в высокой степени миролюбивы, великодушны и отличаются возвышенным характером и самопожертвованием. Они отказываются от имущества, дарят его желающим, незлобивы и заботятся о других. Они с полнейшим спокойствием и религиозной преданностью ожидают грядущих событий. Их настроение духа характеризуется твёрдостью, постоянством, устойчивостью; они не подвержены ни судорогам, ни другим истерическим припадкам».
Если среди людей охваченных психической эпидемией, т.е. попросту сошедших с ума, по утверждению самого учёного, определившего это сумасшествие, находится группа людей отличающаяся возвышенным характером, спокойствием, твёрдостью, великодушием и другими качествами, служащими высшими нравственными проявлениями человеческого духа, то мы можем сказать: дай Бог побольше таких сумасшедших, дай Бог и нам и самому профессору Сикорскому заболеть такой болезнью.
Профессор Сикорский кроме того утверждает, что между Малеванцами распространены некоторые болезненно-нервные явления, как например: судороги, галлюцинации и т.п. ; но ведь подобные явления встречаются в большом количестве и вне Малеванской среды, и потому они не могут считаться характерными признаками этих именно сектантов.
Мы полагаем, что причина такого отношения учёных и начальства к Малеванцам лежит в том, что люди которые «по распоряжению властей» были освидетельствованы комиссией с г-м Сикорским во главе и признанны сумасшедшими,- исповедуют столь высокое учение, что распространение его угрожало существующему порядку вещей, а потому и вызвало соответствующие меры строгости
В чём же заключается это преступное учение?
Учение Малеванцев очень просто. В основу его легло очень распространенное среди русских сектантов с повышенными нравственными требованиями учение о богочеловечестве, т.е. о высоком божественном значении человека, и взгляд на тело человека как на храм божества, в нём обитающего. Из этой основы вытекают два весьма важные и руководящие нравственные положения: во-первых, признание божественного начала в человеке ведёт к признанию его высшего человеческого достоинства и даёт человеку силы на смелое и твёрдое исповедание его принципов, и свободу и независимость от внешних законов, обрядов и обычаев. Во-вторых признание тела человека храмом божества требует соблюдения телесной, нравственной и физической чистоты и особого рода благолепия, сдержанности и спокойствия.
Эти два внешних признака, независимость и спокойное достоинство, весьма характерны у такого рода сектантов. Отсюда же вытекают и все другие нравственные и общежительные качества: взаимопомощь, стремление к общинности, отказ от участия в мирских делах, как например, солдатчина, суды, подати, паспорта, собственность, деньги, и т.п. делах, большею частью роняющих человеческое достоинство и соблазняющих человека на разного рода пороки.
Кроме того, отсюда вытекает и особого рода теологическое учение и особенного рода отношение к Священному Писанию. Опираясь на внутреннее богопознание, Малеванцы не предают значение писанию, а если и цитируют из него тексты, то большей частью предают им иносказательный смысл.
Всем этим, вышесказанным нами, общим положениям легко найти соответствующие подтверждение во многих письменных и устных выражениях Малевенцев. Так, например: «Малеванцы утверждают, что баптисты живут по букве, между тем как священное писание говорит, что «буква убивает, а дух животворит» (2 Кор.3,6), а они Малеванцы- по духу. И что если жить по букве, то можно впасть в большие ошибки, так как ни одно писание, говорят они, не может породить столько разногласий, как Евангелие, где говорится, что Бог дал нам способность быть слушателями Нового Завета, не буквы, но духа (2 Кор.3.6). Но вчитайтесь, говорят они, и увидите, что весь Ветхий и особенно Новый Завет состоит из притч, которые следует понимать духовно. Христос, по их мнению,- добро, а разбойник- зло. Правду- Христа- похоронили, а разбойника-зло- освободили, и оно царит на земле» (Ясевич-Бородаевская, стр.19).
«Не отвергая Ветхого и Нового Завета, как книг назидательных, но для принявших новое учение уже отживших, сделавших своё дело, Малеванцы считают эти книги за азбуку, необходимую лишь для несовершенных, каковы, по их мнению, баптисты, отыскивающие ещё пути. Евангелие, по их понятиям, есть только путь с адресом в город спасения, а если найдёшь город и попадёшь в него, то адрес можно бросить» ( Ясевич-Бородаевская, стр.20).
Закон написан, говорят Малеванцы, на «плотяных скрижалях сердца» человеческого, а не на бумаге, и этой живой книги не уничтожат никакие человеческие законы, как бы строги они не были. Книга эта раскрывается для людей самим Богом, в виде проповеди помощников Его. Человек есть храм Бога живого, учат Малеванцы, опираясь на Священное Писание, где сказано: «Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в них Святого Духа» (1 Кор.6,19)
А вот одна из духовных песен Малеванцев, или псалом, выражающая тоже учение:
Я – Дух любви и Бог блаженства,
С тобой союз я заключил,
В телесном храме человека,
Любовью Святой почил.
Очистил дом сей для молитвы,
Чтобы в нём Богу пребывать,
Дабы в гробах спящих мёртвых
На суд Любви мог призывать.
«Воскресение мёртвых, в том виде, как понимает это церковное учение, они не признают, так как, по их мнению, люди ходят в гробах-грехах, а очистится человек от греха, расторгнутся узы смерти- греха, вот он и воскреснет».
Г-жа Ясевич так передаёт слова малеванца по поводу воскресенья мёртвых:
«Неужели же вы думаете, что взаправду настанет время, когда вдруг раскроются все гробы и по выходят оттуда сгнившие покойники, как вот их на картинах рисуют. Да нет же! В гробах люди живые, бродят эти люди, как звери, захваченные грехом, а спадёт с них пелена, бросят беззакония, раскроются их гробы и воскреснут они вот тут на этой земле, да и теперь уже воскресают. Воскреснут все познав истину, Бога в его любви, и станут люди любить друг друга, а не терзать, как терзают теперь).
Малеванцы верят в конечное торжество правды.
«Ночь скоро пройдёт, говорил малеванец, и минует, и путь клонится к свету, рассветёт и для всех людей будет светить солнце. И все будут ходить в свете, увидят правду и неправду, и все поклонятся Христу Богу, и всё покорится Ему: прежде пастухи, потом мудрецы, потом и цари и вся власть покорится; тогда правда озарится, и любовь обновится , и все будут в свете, и тьма пройдёт, и тогда будет один Бог, и весь народ будет сыном Божьим».
«Страшный суд, говорят Малеванцы, для верующих в Иисуса наступает тогда, когда бить начинают за Иисуса. Страстная ночь это та, когда Иисуса искали , и тот кто знает Христа, тот знает и страсти Христа. Ведь Христос в нас, и они хотят в нас убить Христа!»
Заметны ещё две мысли, характерные для малеванцев и выражающие, по их понятиям, два условия постижения истины; первое условие состоит в том, что истина постигается только страданием, и второе условие, как следствие первого - в том, что истина становится доступною сначала простому народу (сначала пастухи, потом мудрецы, а затем цари), как более страдавшему, а потом уже господам, то есть так называемой интеллигенции. Эти две мысли прекрасно выражены в словах малеванки, приведенных госпожою Ясевич, на малороссийском наречии:
«Не панам же страдать, панам трудно нести цей хрест, бо вин дуже важкый; много нужно вистрадать за истину, доки истина воссияєть... А простий народ... уготованый терпению: вин и бытий, вин и сиченый, ему легше нести хрест, вин пробье шлях до истины, а там и истина пробьется до панив.»
Нам кажется, что образованные люди, идущие в народ, должны хорошо запомнить эти простые и мудрые слова. А страданий малеванцам предстаит немало. Одно из обычных и жестоких страданий – этапные пути.
«Представьте себе такого рода положение: мать семейства отправляется верст за 18 в соседний уезд на собрание, там во время молитвы и пения являются сельские власти, и начинается расправа. Пришедших из других уездов забирают в холодную, и вот для них начинается ряд тяжелых испытаний, где не принимается в расчет ни паспорт, ни оставленные дома дети, ни время косовицы. Для забранных начинается пересылка по этапам и, конечно, сидение в попутных деревенских пунктах, пока гонимая партия не дотянется до уездной тюрьмы. Каково положение этой женщины-сектантки, каковы ее душевные муки, что она испытывает по поводу покинутых детей, и каково положение этих детей в неизвестности об исчезнувшей матери, когда даже с большим или меньшим вероятием нельзя определить времени ее возвращения домой!» (Ясевич-Бородаевская, стр. 33).
Но этот и подобные еще худшие страдания не смущают последователей нового учения.
«Разлученные с семьями, разоренные вконец, лишенные свободы, избитые нередко, они и в тюрьмах и в сумасшедших домах не ропщут, а выносят страдания стойко, называя эти страдания подвигами во имя Христа» (Ясевич-Бородаевская, стр. 32).
Упомяну еще об одной особенной черте учения малеванцев, свойственной также и многим другим подобным сектантам, - черте, вытекающей из особенных духовных свойств русского народа.
Особенность эта есть попытка непосредственного, сейжечасного осуществления, выработанного долгими страданиями дела.
Человек познает истину, о несовершенстве современного строя жизни, составляет себе образ лучшего строя, и с неудержимой силой, сламливающей все встречающиеся на пути препятствия, стремится к осуществлению этого образа. Царство Божье наступило и внутри, и вовне одинаково безусловно. Это сознание перемены, обновления, борьба с препятствиями внешними и внутренними, до такой степени волнуют новообращенных, что в этот первый период распространения нового учения, расшатанная нервная система дает некоторые болезненные проявления, вот эти-то болезненные проявления, как судороги, галлюцинации и другого рода возбуждения, г-ну Сикорскому и удобно принять в угоду властям, за самую сущность движения, и представить его всего, как психопатическую эпидемию, упустив из виду высокие, нравственные и общественные побуждения, только временно проявившиеся в некоторых психопатических явлениях.
С течением времени эти экстазы и другие явления проходят, и обыденная жизнь вступает в свои права, неся на себе следы внутреннего перерождения и потому является обновлённой и облагороженной по отношению к окружающей, не тронутой новым учением среде.
Я полагаю, что всего сказанного вполне достаточно, чтобы составить себе представление о том религиозно-нравственном учении, которое г-ну Сикорскому угодно было выдать за психопатическую эпидемию. И по чьему «научному диагнозу» властями совершено это жестокое преступление, заключение на долгие годы в сумасшедшем доме основателя этого движения Кондрата Алексеевича Малеванного.
Решение властей понятно. Малеванный и его последователи вредны и опасны для них и их служителей более, чем кто-нибудь иной.
Взявшие меч- гибнут от меча, но людей не берущих в руки меча и ведущих народ к новой жизни,- ничем остановить нельзя; казнь делает мученика и сразу усиливает движение. Заключение в тюрьму делает новый очаг пропаганды, а для властей простой уголовный преступник гораздо более удобен, чем человек начавший жить новой жизнью. А главное, нравственная высота этих людей не позволяет даже самым неразборчивым на средства властям делать из них преступников. И вот проповедника нового учения подвергают жесточайшей и утончённой пытке- заключению в сумасшедшем доме, среди больных, трудно восприимчивых людей, и среди ещё менее восприимчивых учённых и тупых тюремщиков- врачебного персонала психиатрической больницы.
Действие гонителей понятно. Но не понятно для нас равнодушие общества, более или менее свободного и гуманного, допускающего это злодеяние.
Почему не раздался до сих пор крик негодования, почему не предъявлено было требование об освобождении?
Пусть всё высказанное мною здесь будет попыткой воззвания к справедливости, обращённого к русскому обществу, к церковным и светским властям и к исполнителям этих жестоких деяний.
Бирюков П.
Onex , pres Geneve. 27 мая 1904 г.
Обсуждения Малеванцы
С удовольствием прочитала статью.
Я очень благодарна Вам, что узнала о Кондратии Алексеевиче Малеванном.
Он стал просветленным, достиг Царства Божьего, котоое находится внутри каждого из нас, познал Истину, Блаженство и Великую Божественную Силу.
Не так много святых, блаженных людей знает наша Земля.
Путь каждого из них к Богу уникален и неповторим.
Невозможно не любить его и не восхищаться его Духовной Красотой.
С огромной благодарностью, Лада