Выбрав себе из своих единомышленников баптистов 4-х более подходящих по настроению собеседников, он вместе с ними углубился в изучение библии и пришёл к заключению, что всё содержание Нового Завета есть ни что иное, как ряд притч, что собственно жизнь Иисуса Христа о котором говорится в Евангелии - ещё впереди, и что библейским пророчествам ещё предстоит сбыться, что тот Иисус о котором говориться в евангелических притчах, есть лишь синоним правды и истины., и что Христос, т.е правда, был и до Авраама, и во время Моисея, что подтверждается евангелием, в котором Спаситель говорит: «Истинно, истинно говорю вам: и прежде, нежели был Авраам, Я есмь». Затем он говорил, что и в послании к Тимофею, в 6-й главе сказано, что Его « ни кто из человеков не видел и видеть не может», следовательно, Христос, о котором говорится в Евангелии, есть лишь притча о правде, восприятием которой и должно подготовить себя к принятию предсказанного Ветхим Заветом Спасителя.
Одна из последовательниц Малеванного рассказывает мне в письме с эпической красотой Апостольских деяний начало проповеди его следующим образом:
«…И баптисты стали его ненавидеть и даже хотели отлучить от церкви его, потому что он их обличал за их неправильные поступки, тогда мученик Малеванный объяснил их церкви, что кто хочет, братья и сёстры, пусть идут с ним славить Господа Славы. Тогда на это предложение согласилось ещё четыре семейства, и так продолжалось месяцев пять или шесть, они отдельно от баптистов славили Господа Славы, и в октябре месяце 1890г. мученику Кондратию Дух свидетельствовал пробыть в посте и молитве. Тогда он объявил это своей церкви, тем, которые были присоединены к нему славить Господа, тогда братья и сёстры тоже пожелали с ним пребыть в посте и молитве и пребыли они день и ночь, и на другой день в половине дня, когда они молились и стояли на коленях, явилась слава Господня, и мученик Кондратий проговорил на ином наречии, и с великим восторгом вострепетала его плоть, и он запел громким голосом псалом :
«Слышите ли Божий Глас
«Поющего в саду,
«Новым гласом он поёт,
«Весна вечна настаёт…
и до конца, и так громко пропел, что все соседи сбежались и недоумевали, что бы это значило, потому что день это был праздничный, и когда окончилось моленье, тогда одна сестра Мария, в восторженном Духе пала к ногам мученика и смело говорила: «истинно ты Христос, Спаситель мира». И он тогда смиренно своими руками поднимал её с полу и говорил слова: «не делай сего, а поклонись и воздай славу Господу, сотворившему небо и землю». А она ещё более и более продолжала кричать: «истинно ты Спаситель мира, Христос Иисус!». Тогда брат Савелий в великом восторге и в Духе вострепетал и тоже говорил: «истинно ты Спаситель мира, Христос!». Тогда и все остальные, сколько их было в собрании, братья и сёстры, возрадовались Духом и славили Господа и говорили: «истинно ты Спаситель мира Христос Иисус!».
А православные более и более наносили насмешку и хулу на Святого Духа. Так продолжалось около двух недель, и стало много народа приходить из братьев (т.е. баптистов) и из православных, которые приходили из любопытства, а не которые и верили в точности.
Тогда полиция и попы видят делать нечего, стали преследовать мученика, а он давал всем очень хорошие наставления.
Госпожа Ясевич-Бородаевская так изображает проповедь Малеванного: «В белых одеждах, со скорбью во взоре, Малеванный встречал всех приветливо и ласково; воздевая руки к небу, он со страстью говорил о зле, царящем на земле и охватившем весь род людской, указывая на необходимость возродиться к новой жизни путём самоусовершенствования, любовью к ближнему, добрыми делами, стремлением к истине, исканием её. Говоря о наступлении Царства Бога, Малеванный вместе с этим предсказывал о предстоящих ему страданиях
Эти страдания начались очень скоро.
Узнало начальство и православные попы. В один прекрасный день, по наущению попа, приехал полицейский надзиратель. Собралось много народа у домика, где жил страдалец. Надзиратель требовал от него всякие ответы, но страдалец не давал никаких ответов, а только молился Богу. Тогда надзиратель тайком позволил народу ломать и колотить домик, в котором находился страдалец, и в эту ночь побили в этом домике все окна и двери и кидали в окна и двери палками и каменьями, а страдальца с семейством Господь сохранил. Они спаслись прячась по закоулкам и за простенками. Семейство их было шестеро детей, а всех 8 душ, и домик принадлежал им.
На утро домик остался совсем разорённым.
После этого стало стекаться к ним множество народа с разных сёл и деревень слушать наставления мученика, кто из любопытства, а кто с чистым сердцем. И многим православным открылись сердца. И весь город Тараща пришёл в движение.
Тогда начальство поставило полицию отгонять народ от домика страдальца. Но полиции делать было нечего, потому что не успевали отгонять народ и отправлять по этапу. Тогда поставили городового солдата в доме, чтобы никого не допускать до страдальца, и городовые постоянно в доме находились посменно день и ночь, и так продолжалось около месяца.
А народ не переставал приходить к страдальцу, и братья которые поверили, с большой поспешностью и с великим восторгом повсеместно прославляли Бога.
Тогда, конечно, священство поспешило дать знать об этом в Киев, и оттуда приехали миссионеры, протоирей и надзиратель города Тараща.
Попы таращанские производили тогда беседы со страдальцем и задавали всякие вопросы, чтобы уловить в словах и говорили: как ты смеешь называть Спасителем? Тогда мученик отвечал, что «я не называю себя Спасителем, но это свидетельствует Дух Отца моего небесного». И после этого, конечно, по просьбе попов, на другой же день и взяли страдальца в тюрьму города Тараща и насмехались над ним. Одели его в самую худую одежду и на свидание никого не допускали, и посадили в одиночную камеру, и дали в изголовье ему камень. Через три дня пришёл к нему в камеру поп и стал мученика уговаривать, говоря: «Кондратий, прими православие, и тебя отпустят домой, и ты будешь жить с семейством. Что нам до тех людей, которые раньше страдали. Это люди были святые, где же нам равняться с ними!»
Тогда страдалец указал священнику на себя, на одежду и камень, который был подан для изголовья.
Тогда священник почувствовал в себе стыд и велел переменить одежду на страдальце.
Тогда страдалец сказал: «пусть мою плоть истребят, но Дух во мне жив будет».
В Тараще в тюрьме держали три недели и на свидание ни кого допускали, и потом повели его к следователю,
Следователь его семейство допустил на свидание. И у следователя мученик беседовал с семейством свободно, и после ещё неделю продержали в тюрьме в Тараще; потом отправили в Умань в тюрьму, где продержали его до Тройцы, и начальство допытывалось до него с разными вопросами и разные ловушки ставили, чтобы уловить его в каком либо слове, чтобы предать его суду, но ничего не помогало им, и им очень это было скорбно, что страдалец неграмотный человек, а показывает всё из писаний, из закона Божьего.
Из тюрьмы Уманской повели страдальца через город Тараща в Киев. Не доходя 20-ти вёрст до города Таращи, в местечке Баранополь, братья узнали, что ведут страдальца и что этап остановится на днёвку. Поспешили встретить страдальца с конвоем. И его семейство было допущено и братьев допустили до беседы. Конечно, это не даром, а братья собрали денег и подкупили конвойных солдат. И начальством было приказано, не доходя до города Тараща, сковать страдальца в оковы, что и было сделано. Он был закован между двумя преступниками. По одну сторону шёл какой-то еврей, а по другую сторону цыган, а страдалец был закован за обе руки, одна рука к цыгану, другая к еврею. И в Тараще ночевали всего одну ночь; некоторые братья провожали его до следующей станции и там также за деньги были допущены на беседу, а некоторые провожали даже до города Киев. В Киеве исследовала страдальца комиссия, и потом отправили его в Кириловку (т.е. в сумасшедший дом).
Первый раз его продержали в больнице не долго и выпустили домой под надзор полиции. Народ снова стал стекаться к нему и слушать его проповедь. Полиция воспользовалась первым поводом недозволенного собрания, когда в дом к Малеванному пришло несколько братьев, и снова арестовали его. На этот раз его не отправили в Киев, а посадили на высидку в городе Тараще при полицейском управлении. По словам родственников, его там жестоко избили и после всякого издевательства отпустили домой. По всей вероятности, Малеванный после этого пребывания у своих «опекунов» опасно заболел, быть может нервной горячкой, так как, по утверждению родственников, он около шести недель не выходил из дому и к себе никого не пускал и часто произносил какие-то не понятные слова. Но после шести недель он поправился и снова вышел на проповедь. Народ снова повалил к нему, и он стал снова опасен в глазах властей.
В апреле 1893 года его опять арестовали и отвезли в Киевский дом умалишённых, там он пробыл до осени, и так как общение его с единомышленниками не прекращалось, не смотря на строгость одиночного заключения, то его перевезли по распоряжению высшего начальства в Казанский дом умалишённых, куда он отправлен 14 сентября 1893 года и где находится по сие время.
В комиссии, свидетельствовавшей Кондратия Малеванного, принимал деятельное участие учёный психиатр Сикорский.
Вот так он описывает Малеванного с своей точки зрения:
«В 1891 году Малеванный был по распоряжению властей освидетельствован относительно состояния умственных способностей и помещён в психиатрическое отделение при Кирилловских богоугодных заведениях в Киеве. При тщательном исследовании он оказался страдающим помешательством, уже перешедшим в хроническое состояние. В течение своего более, нежели годичного пребывания в больнице, Малеванный постоянно обнаруживал описанные выше идеи бреда, по временам он был подвержен галлюцинациям и, приходя в возбуждённое состояние, импровизировал или чаще цитировал отрывки из того, что когда-либо было им читано и усвоено заучиванием. Речь его носит характер автоматического потока фраз, сопровождаемым одними и теми же движениями, жестами и интонацией. Течение его мыслей лишено последовательности. Такой же характер носит и так называемое Евангелие Малеванного – это записанная его поклонниками с его слов импровизация, не лишённая лирического оттенка, но лишённая последовательности, а равно логического и грамматического смысла.
«При исследовании физического состояния Малеванного обращает на себя особое внимание извилистость черепных сосудов и налитие их кровью, что особенно резко выражается, как только Малеванный начинает говорить или проповедывать, хотя он при этом не бывает возбуждён. Очевидно, что налитие сосудов кровью не есть следствием эмоционального возбуждения, а должно быть отнесено к патологическим причинам».
И вот кажущуюся профессору Сикорскому не последовательность речи и налитие кровью черепных сосудов решили дело, и Кондратий Малеванный находится 12 лет в заключении в сумасшедшем доме.
Достоверность показаний профессора Сикорского опровергается многими свидетельствами, сделанными не по распоряжению властей, а просто по человеческому чувству гуманности. Одному из наших знакомых, посещавшему своего товарища в Киевском доме умалишённых, удалось видеть Кондратия Малеванного и беседовать с ним.
Вот что рассказал он об этом свидании, которое он добился, преодолевая различные препятствия:
«Малеванного содержали как опасного государственного преступника, в одиночной тюрьме. В больнице же все служители говорили, что его содержат, как буйного больного, хотя ни один из стражей не рассказывал мне ни одного случая буйства Малеванного. Когда я осторожно задавал дальнейшие вопросы и продолжал расспрашивать, то служащие уже меняли свои мнения и высказывали прямо удивление по поводу того, что Малеванный содержится как больной, да ещё и буйный. Из моих дальнейших расспросов, особенно из расспросов одного фельдшера, часто навещавшего Малеванного, оказалось, что он такой же больной, что десятерых здоровых может за пояс заткнуть. Этот фельдшер признавал в Малеванном большой недюжинный ум, и когда я задал ему вопрос о том, чем же его лечат, то он ответил уклончиво - лекарствами. На мой вопрос: что же Малеванный принимает их? Получил ответ, что никогда не принимает и что вся комната заставлена у него нетронутыми бутылочками с лекарствами. Далее фельдшер сказал мне, что доктора стали редко к нему заглядывать. Он с ними совершенно не разговаривает, пояснил мне фельдшер. Все эти предварительные расспросы подбавили мне сил и я решился во что бы то ни стало добраться до этого несчастного узника. И мне удалось пробраться к Малеванному только через две недели после описанных разговоров со сторожами. В эти две недели я, сопоставляя все разговоры, тщательно изучил расположение коридора и камеры Малеванного, а также внутренний распорядок больницы.
В час дня, осенью 1893 года, когда возвратился Малеванный с прогулки и вся стража, находящаяся при нём, за исключением одного человека, ушла по своим делам на большой двор, я воспользовавшись тем, что был отперт коридор, тихо вошёл к нему с чёрного входа. К моему счастью, бдительность наблюдения за Малеванным к этому времени, несомненно значительно ослабла, вероятно потому, что все убедились, что у Малеванного не может быть никаких сношений с внешним миром.
В коридоре было очень тихо, только где-то в дальней камере возился кто-то, очевидно, больничный страж. Камера Малеванного находилась по середине коридора. Я прямо направился к ней. Коридор и особенно воздух коридора совершенно напоминали Киевскую Лукъяновскую тюрьму, откуда я незадолго до этого только вышел. Когда я подошёл к интересовавшей меня комнате, то она оказалась запертой задвижкой. Через окошечко в дверях, которое было приотворено, я увидел человека средних лет с довольно большой бородой. Человек этот был одет в больничную одежду. Я окликнул его. Он поднял голову и посмотрел на меня и, вероятно, подозревая во мне кого-либо из докторов, опустил её продолжал читать книгу. Я второй раз окликнул его. Он тогда встал и подошёл к дверному окну. Я поздоровался с ним, он ответил и поклонился мне. Заметив во мне нервную дрожь и некоторое волнение, он спросил меня, кто я. Я назвал себя. В начале я несколько минут не мог говорить ни слова, а между тем сознание того, что меня каждую секунду могут застать, заставило меня торопиться со свиданием. Я пересилил себя и сказал ему, что узнал о его заключении, пришёл просто проведать его и, если можно и нужно, хоть чем-нибудь помочь ему. Он поблагодарил меня и сказал, что хотел бы видеться с кем-нибудь из односельцев. Я пообещал ему хлопотать об этом, но не обнадёживал особенно, что смогу, что либо добиться, хотя в Киеве и носились слухи о том, что свидание с Малеванным будет разрешено его родным.
При первом взгляде на Малеванного, он показался мне спокойным, уравновешенным человеком, хотя с характерной выразительностью глаз, по которой можно судить о той громадной духовной внутренней работе, которая происходит в этом человеке. От него я не слыхал ни одной жалобы на его положение, и когда я стал расспрашивать именно об этом, то видно было, что ему вообще не хотелось говорить о себе, и разговор наш принял характер строго-принципиальный, касающийся исключительно убеждений и взглядов на жизнь и деятельность. Он говорил мне, что его люди посадили в дом, не сознавая того, что они делали, и что скоро наступит на земле Царство Небесное, как видно это из священного писания, когда все будут равны и не будет тогда ни врага, ни его жертвы, ни богатого, ни бедного. Говорил мне, что приходит конец мира и что люди должны приготовить себя к новой, обновлённой жизни, когда наступят на земле новые порядки.
В середине нашего разговора вышел из комнаты сторож, почтенный старик, который подошёл к нам и начал грубо меня отталкивать от дверей. Но когда я ему сказал, что скоро уйду, и попросил его, чтобы он позволил мне ещё остаться с этим человеком, он успокоился и сказал мне: «как знаете, а придёт начальство будете отвечать сами»
Этот старик потом неотступно стоял возле меня во всё время дальнейшего нашего разговора, внимательно слушая нас.
Кодрат Малеванный спокойно разговаривал со мной и со сторожем, говорил что нужно учить людей Евангелию и тогда всё пойдёт в мире хорошо. Наш разговор продолжался около получаса. К сожалению, теперь, десять лет спустя, я не могу полностью восстановить его. Скажу только одно, что Кондратий Малеванный произвёл на меня сильнейшее впечатление могучего человека. Я кроме того убедился, что предо мной находится совершенно здоровый человек, который уверял меня, что его скоро выпустят, так как убедятся в бесполезности принятого решения держать его в доме умалишённых».
То же впечатление полной разумности получается от чтения писем Малеванного к свом единомышленникам, писанных уже из тюрьмы; мы приведём два наиболее характерных, цитируя по статье Ясевич-Бородаевской, в котором самим автором пополнены выпущенные цензурой места:
«Мне известно о вас и о вашем волнении,- пишет он своим последователям,- что у вас происходит за любовь Христову и за правду и свободу, которую вы возлюбили, и страдаете от противника Божия, который старается поработить и лишить вас свободы Христовой и любви братской, которой вы возлюбили Спасителя и друг друга. То предлагаю, не бойтесь его и оденьтесь в броню правды и во всеоружие Божье и восстаньте против его козней, будьте мужественны и добры, как воины непобедимого своего Христа и Спасителя мира, ибо Христос победил и свалил его, как буйный ветер растение и как соловья-разбойника из гнезда его свалил в Киевской пустыне, уже не будет петь песен своих соловьиных и не будет обольщать род человеческий, и не будет убивать избранников верных свидетелей Божьих, потому не бойтесь его. Ещё предлагаю вам, не бойтесь змия обольщающего вселенную своим обманом и философиею богословия, как мутной воды, которую отравляют своим ложным писанием всех книг и брошюр, и газет, которыми как болезнью заражают стариков и молодых, и юных детей, и производят соблазн и разврат жизни. Производят в своих училищах всякое заблуждение и пляски, и игры картёжные, растлевают оный род человеческий и подготавливают к разврату и не покорности родителям и старикам, делают их дикарями худшими, чем назад тому тысячелетие, потому что Христос признал все их училища и заведения вертепами и развратными домами, где происходит всякая наглость и хищничество и безчеловечество. Это кладбище мертвецов и зверей в пустыне безчеловечной. И полагают, что Бог забыл меня, но я ни на что не взираю: Бог мой велик! Ему служат и солнце, и луна, и бесчисленные звёзды, и силы бесплотные и во плоти миллионы избранников. И они защищают меня, как верного свидетеля слов Божьих. Будьте и верны до конца, возлюбленные друзья мои, братья и сёстры. Мир и благодать Господа нашего Иисуса Христа и любовь вечная пребудет с вами любящими своего Спасителя. Аминь. Знамя выше поднимите!»
А вот другое послание:
«Помните откуда Господь вызвал всех вас, и не забудьте дня горести и страдания ко всем вашим братьям и сёстрам, ближним и далёким, ибо вспомните, что одного произведения весь род человеческий, не только человечество, но и вся тварь, всяких животных и всех пресмыкающихся, и птиц небесных, и насекомых, и всякого растения, и всех существ небесных; помните, что Господь всему полнота и совершенство. Он есть закон всей природы и повелитель всего света, видимого и не видимого. Так и вы будьте подобно, как и Он. Господь сострадательный ко всему созданию, и хочет сделать одним домом Христовым, и явить себя благим пастырем, где никто не будет обижаем, но все будут едины, как един Господь в последний день, когда явиться перед нами. А пока вы стоите, как путники в тёмную ночь, и сбиваетесь с пути. Тогда Христос освещает вас, как молния рассевает сей ночной мрак и вдохновляет свой свет внутренний, и показывает вам свой путь и истину, и опять скрывается. Это значит ваши испытания, дабы вы утвердили сердца ваши на краеугольном камне, и никто не мог соблазнить вас прелестным мирским царством, которое есть перед Богом беспросветный мрак, ибо вы сами видите, как мир обольщён земными страстями. Первое – преданные пожеланию быть богатыми: это первое начало зла; растлевают себя большим капиталом денежным и требуют славы от своих бедных братьев, которые порабощены ими, требуют от них повиновения и уважения, чтобы их славили; они их и славят по своей бедности и трепещут перед ними, как болезненное вещество. И они (т.е. богачи) радуются и растлевают их всяким буйством, и пьянством, и кражею, и всякими неподобными делами, которых не делают даже животные. Они ( власть) одобряют их и защищают своими несчастными судами, и оправдывают, и строят для них приюты всякого рода, больницы, умалишённые дома, цирки, и театры, и публичные места, и всякого рода заведения, и показывают себя, что они владыки. Но Господь называет их грубыми разбойниками и грабителями своих бедных деревенских и городских братьев; они грабят одной рукой тысячи, а другой рукой жертвуют сотни на учреждения общественные и прикрываются перед людьми. Жертвуют десятки тысяч, даже и сотни тысяч на какую-то святыню, монастыри и церкви, и часовни, и памятники, и всё это называет Слово предвечное Божье – запустением. Всё это называется древними шайками, разбойниками, которые в древности собирались в густых лесах и убивали своих братьев и отнимали от них жизнь, а теперь они сделались искуснее, и собрались в столичные города, и в портовые, и в губернские, и даже в сёла и местечки, и ограбили весь народ, и сделали из них нищих и полумёртвых. Все они называются зверями и чудовищами, они продали Христа за 30 серебрянников, а за миллионы Россию. Всё это есть братоубийцы, которые распяли своего Спасителя и убивают Его избранников до сего времени. И судят их своими неправедными судами, отнимают от них жизнь семейную, разлучают мужа с женою и отца с детьми, и заключают их в темницы, и взыскивают с них штрафы, и отнимают от них последнюю жизнь. Жён делают вдовами, детей сиротами и обольщают их всякими страстями, наводят скорбь и ужасы, и склоняют их к себе, чтобы следовали их растлению всякого заблуждения, которым они сами запутались, как в цепь, и упали в смертный приговор ада, потому что они осудили праведника и последующих Ему».
Мы полагаем, что при самой строгой оценке этих писем, в них можно усмотреть не менее последовательности мыслей, логического и грамматического смысла, чем в учённых сочинениях Сикорского.
Но у нас есть ещё более ценное свидетельство о том ужасном по своей жестокости преступлении, которое совершено над автором приведённых писем. Свидетельство это исходит от самих совершителей этого преступления.
Есть русская пословица: «Лжецу надо памятливу быть». Потому, что если он забудется, то обличит всю свою ложь.
И вот в всеподаннейшем отчёте обер-прокурора святейшего синода о состоянии православной церкви за 1899 год, на странице 126-й , в статье о Малеванщине говорится:
«Оживились также сношения с родоначальником секты, мещанином Малеванным, сосланным по распоряжению власти в Казань».
И далее на странице 127:
«Удаление Малеванного в Казань и заключение его в дом умалишённых не только, по-видимому, не достигло своей цели, но при возобновившемся оживлении в Малеванщине, дало нежелательные результаты».
И так Малеванный сослан в Казань, удалён и заключён с сумасшедший дом, как вредный и опасный для властей человек.
Участники Казанского миссионерского съезда состоявшегося в июле-августе 1897года, посетили Малеванного и заключённого вместе с ним Чекмарёва в месте их заключения, т.е. в психиатрической тюрьме или больнице. Вот как рассказывается об этом посещении в деяниях съезда:
« В распоряжении членов съезда отведена была обширная зала. В.М.Скворцов, как исследователь Малеванского движения, предварительно сделал сообщение об учении секты и охарактеризовал её основателя Кондрата. Прибывшим Кондрату и Степану отведены были стулья за столом вместе с членами и всем им был подан чай. Беседе была обставлена так, что имела особый характер, как встреча двух друзей (Кондрат давно и близко знаком с г. Скворцовым по миссионерским делам в пределах юго-западного края).
« Беседу вёл В.М.Скворцов, оба ересиарха весьма охотно излагали свои доктрины и отвечали на возражение членов съезда. Беседа оказалась весьма поучительной во многих отношениях. Она наглядно показала членам съезда, какие субъекты плодят в народе лжеучения и кто владеет сердцами масс».
Далее на той же странице говорится:
« Миссионеры практики, при обсуждении результатов этой поучительной беседы, уверяли, что им приходится встречать подобных Малеванному и Чекмарёву много среди фанатичных последователей новейших сект».
Г-жа Ясевич в своей статье о Малеванцах замечает, что Малеванный произвёл глубокое впечатление вообще на всех в Казанской психиатрической больнице, так что даже некоторые члены миссионерского съезда бывшего в Казани, посетившие Малеванного, были положительно смущены беседой с ним: так была его речь в некоторых отношениях сильна, убедительна и полна глубоких и чистых мыслей, переплетённых яркими образами, облечёнными в поэтическую форму».
Одна из последовательниц Малеванного рассказывает мне в письме с эпической красотой Апостольских деяний начало проповеди его следующим образом:
«…И баптисты стали его ненавидеть и даже хотели отлучить от церкви его, потому что он их обличал за их неправильные поступки, тогда мученик Малеванный объяснил их церкви, что кто хочет, братья и сёстры, пусть идут с ним славить Господа Славы. Тогда на это предложение согласилось ещё четыре семейства, и так продолжалось месяцев пять или шесть, они отдельно от баптистов славили Господа Славы, и в октябре месяце 1890г. мученику Кондратию Дух свидетельствовал пробыть в посте и молитве. Тогда он объявил это своей церкви, тем, которые были присоединены к нему славить Господа, тогда братья и сёстры тоже пожелали с ним пребыть в посте и молитве и пребыли они день и ночь, и на другой день в половине дня, когда они молились и стояли на коленях, явилась слава Господня, и мученик Кондратий проговорил на ином наречии, и с великим восторгом вострепетала его плоть, и он запел громким голосом псалом :
«Слышите ли Божий Глас
«Поющего в саду,
«Новым гласом он поёт,
«Весна вечна настаёт…
и до конца, и так громко пропел, что все соседи сбежались и недоумевали, что бы это значило, потому что день это был праздничный, и когда окончилось моленье, тогда одна сестра Мария, в восторженном Духе пала к ногам мученика и смело говорила: «истинно ты Христос, Спаситель мира». И он тогда смиренно своими руками поднимал её с полу и говорил слова: «не делай сего, а поклонись и воздай славу Господу, сотворившему небо и землю». А она ещё более и более продолжала кричать: «истинно ты Спаситель мира, Христос Иисус!». Тогда брат Савелий в великом восторге и в Духе вострепетал и тоже говорил: «истинно ты Спаситель мира, Христос!». Тогда и все остальные, сколько их было в собрании, братья и сёстры, возрадовались Духом и славили Господа и говорили: «истинно ты Спаситель мира Христос Иисус!».
А православные более и более наносили насмешку и хулу на Святого Духа. Так продолжалось около двух недель, и стало много народа приходить из братьев (т.е. баптистов) и из православных, которые приходили из любопытства, а не которые и верили в точности.
Тогда полиция и попы видят делать нечего, стали преследовать мученика, а он давал всем очень хорошие наставления.
Госпожа Ясевич-Бородаевская так изображает проповедь Малеванного: «В белых одеждах, со скорбью во взоре, Малеванный встречал всех приветливо и ласково; воздевая руки к небу, он со страстью говорил о зле, царящем на земле и охватившем весь род людской, указывая на необходимость возродиться к новой жизни путём самоусовершенствования, любовью к ближнему, добрыми делами, стремлением к истине, исканием её. Говоря о наступлении Царства Бога, Малеванный вместе с этим предсказывал о предстоящих ему страданиях
Эти страдания начались очень скоро.
Узнало начальство и православные попы. В один прекрасный день, по наущению попа, приехал полицейский надзиратель. Собралось много народа у домика, где жил страдалец. Надзиратель требовал от него всякие ответы, но страдалец не давал никаких ответов, а только молился Богу. Тогда надзиратель тайком позволил народу ломать и колотить домик, в котором находился страдалец, и в эту ночь побили в этом домике все окна и двери и кидали в окна и двери палками и каменьями, а страдальца с семейством Господь сохранил. Они спаслись прячась по закоулкам и за простенками. Семейство их было шестеро детей, а всех 8 душ, и домик принадлежал им.
На утро домик остался совсем разорённым.
После этого стало стекаться к ним множество народа с разных сёл и деревень слушать наставления мученика, кто из любопытства, а кто с чистым сердцем. И многим православным открылись сердца. И весь город Тараща пришёл в движение.
Тогда начальство поставило полицию отгонять народ от домика страдальца. Но полиции делать было нечего, потому что не успевали отгонять народ и отправлять по этапу. Тогда поставили городового солдата в доме, чтобы никого не допускать до страдальца, и городовые постоянно в доме находились посменно день и ночь, и так продолжалось около месяца.
А народ не переставал приходить к страдальцу, и братья которые поверили, с большой поспешностью и с великим восторгом повсеместно прославляли Бога.
Тогда, конечно, священство поспешило дать знать об этом в Киев, и оттуда приехали миссионеры, протоирей и надзиратель города Тараща.
Попы таращанские производили тогда беседы со страдальцем и задавали всякие вопросы, чтобы уловить в словах и говорили: как ты смеешь называть Спасителем? Тогда мученик отвечал, что «я не называю себя Спасителем, но это свидетельствует Дух Отца моего небесного». И после этого, конечно, по просьбе попов, на другой же день и взяли страдальца в тюрьму города Тараща и насмехались над ним. Одели его в самую худую одежду и на свидание никого не допускали, и посадили в одиночную камеру, и дали в изголовье ему камень. Через три дня пришёл к нему в камеру поп и стал мученика уговаривать, говоря: «Кондратий, прими православие, и тебя отпустят домой, и ты будешь жить с семейством. Что нам до тех людей, которые раньше страдали. Это люди были святые, где же нам равняться с ними!»
Тогда страдалец указал священнику на себя, на одежду и камень, который был подан для изголовья.
Тогда священник почувствовал в себе стыд и велел переменить одежду на страдальце.
Тогда страдалец сказал: «пусть мою плоть истребят, но Дух во мне жив будет».
В Тараще в тюрьме держали три недели и на свидание ни кого допускали, и потом повели его к следователю,
Следователь его семейство допустил на свидание. И у следователя мученик беседовал с семейством свободно, и после ещё неделю продержали в тюрьме в Тараще; потом отправили в Умань в тюрьму, где продержали его до Тройцы, и начальство допытывалось до него с разными вопросами и разные ловушки ставили, чтобы уловить его в каком либо слове, чтобы предать его суду, но ничего не помогало им, и им очень это было скорбно, что страдалец неграмотный человек, а показывает всё из писаний, из закона Божьего.
Из тюрьмы Уманской повели страдальца через город Тараща в Киев. Не доходя 20-ти вёрст до города Таращи, в местечке Баранополь, братья узнали, что ведут страдальца и что этап остановится на днёвку. Поспешили встретить страдальца с конвоем. И его семейство было допущено и братьев допустили до беседы. Конечно, это не даром, а братья собрали денег и подкупили конвойных солдат. И начальством было приказано, не доходя до города Тараща, сковать страдальца в оковы, что и было сделано. Он был закован между двумя преступниками. По одну сторону шёл какой-то еврей, а по другую сторону цыган, а страдалец был закован за обе руки, одна рука к цыгану, другая к еврею. И в Тараще ночевали всего одну ночь; некоторые братья провожали его до следующей станции и там также за деньги были допущены на беседу, а некоторые провожали даже до города Киев. В Киеве исследовала страдальца комиссия, и потом отправили его в Кириловку (т.е. в сумасшедший дом).
Первый раз его продержали в больнице не долго и выпустили домой под надзор полиции. Народ снова стал стекаться к нему и слушать его проповедь. Полиция воспользовалась первым поводом недозволенного собрания, когда в дом к Малеванному пришло несколько братьев, и снова арестовали его. На этот раз его не отправили в Киев, а посадили на высидку в городе Тараще при полицейском управлении. По словам родственников, его там жестоко избили и после всякого издевательства отпустили домой. По всей вероятности, Малеванный после этого пребывания у своих «опекунов» опасно заболел, быть может нервной горячкой, так как, по утверждению родственников, он около шести недель не выходил из дому и к себе никого не пускал и часто произносил какие-то не понятные слова. Но после шести недель он поправился и снова вышел на проповедь. Народ снова повалил к нему, и он стал снова опасен в глазах властей.
В апреле 1893 года его опять арестовали и отвезли в Киевский дом умалишённых, там он пробыл до осени, и так как общение его с единомышленниками не прекращалось, не смотря на строгость одиночного заключения, то его перевезли по распоряжению высшего начальства в Казанский дом умалишённых, куда он отправлен 14 сентября 1893 года и где находится по сие время.
В комиссии, свидетельствовавшей Кондратия Малеванного, принимал деятельное участие учёный психиатр Сикорский.
Вот так он описывает Малеванного с своей точки зрения:
«В 1891 году Малеванный был по распоряжению властей освидетельствован относительно состояния умственных способностей и помещён в психиатрическое отделение при Кирилловских богоугодных заведениях в Киеве. При тщательном исследовании он оказался страдающим помешательством, уже перешедшим в хроническое состояние. В течение своего более, нежели годичного пребывания в больнице, Малеванный постоянно обнаруживал описанные выше идеи бреда, по временам он был подвержен галлюцинациям и, приходя в возбуждённое состояние, импровизировал или чаще цитировал отрывки из того, что когда-либо было им читано и усвоено заучиванием. Речь его носит характер автоматического потока фраз, сопровождаемым одними и теми же движениями, жестами и интонацией. Течение его мыслей лишено последовательности. Такой же характер носит и так называемое Евангелие Малеванного – это записанная его поклонниками с его слов импровизация, не лишённая лирического оттенка, но лишённая последовательности, а равно логического и грамматического смысла.
«При исследовании физического состояния Малеванного обращает на себя особое внимание извилистость черепных сосудов и налитие их кровью, что особенно резко выражается, как только Малеванный начинает говорить или проповедывать, хотя он при этом не бывает возбуждён. Очевидно, что налитие сосудов кровью не есть следствием эмоционального возбуждения, а должно быть отнесено к патологическим причинам».
И вот кажущуюся профессору Сикорскому не последовательность речи и налитие кровью черепных сосудов решили дело, и Кондратий Малеванный находится 12 лет в заключении в сумасшедшем доме.
Достоверность показаний профессора Сикорского опровергается многими свидетельствами, сделанными не по распоряжению властей, а просто по человеческому чувству гуманности. Одному из наших знакомых, посещавшему своего товарища в Киевском доме умалишённых, удалось видеть Кондратия Малеванного и беседовать с ним.
Вот что рассказал он об этом свидании, которое он добился, преодолевая различные препятствия:
«Малеванного содержали как опасного государственного преступника, в одиночной тюрьме. В больнице же все служители говорили, что его содержат, как буйного больного, хотя ни один из стражей не рассказывал мне ни одного случая буйства Малеванного. Когда я осторожно задавал дальнейшие вопросы и продолжал расспрашивать, то служащие уже меняли свои мнения и высказывали прямо удивление по поводу того, что Малеванный содержится как больной, да ещё и буйный. Из моих дальнейших расспросов, особенно из расспросов одного фельдшера, часто навещавшего Малеванного, оказалось, что он такой же больной, что десятерых здоровых может за пояс заткнуть. Этот фельдшер признавал в Малеванном большой недюжинный ум, и когда я задал ему вопрос о том, чем же его лечат, то он ответил уклончиво - лекарствами. На мой вопрос: что же Малеванный принимает их? Получил ответ, что никогда не принимает и что вся комната заставлена у него нетронутыми бутылочками с лекарствами. Далее фельдшер сказал мне, что доктора стали редко к нему заглядывать. Он с ними совершенно не разговаривает, пояснил мне фельдшер. Все эти предварительные расспросы подбавили мне сил и я решился во что бы то ни стало добраться до этого несчастного узника. И мне удалось пробраться к Малеванному только через две недели после описанных разговоров со сторожами. В эти две недели я, сопоставляя все разговоры, тщательно изучил расположение коридора и камеры Малеванного, а также внутренний распорядок больницы.
В час дня, осенью 1893 года, когда возвратился Малеванный с прогулки и вся стража, находящаяся при нём, за исключением одного человека, ушла по своим делам на большой двор, я воспользовавшись тем, что был отперт коридор, тихо вошёл к нему с чёрного входа. К моему счастью, бдительность наблюдения за Малеванным к этому времени, несомненно значительно ослабла, вероятно потому, что все убедились, что у Малеванного не может быть никаких сношений с внешним миром.
В коридоре было очень тихо, только где-то в дальней камере возился кто-то, очевидно, больничный страж. Камера Малеванного находилась по середине коридора. Я прямо направился к ней. Коридор и особенно воздух коридора совершенно напоминали Киевскую Лукъяновскую тюрьму, откуда я незадолго до этого только вышел. Когда я подошёл к интересовавшей меня комнате, то она оказалась запертой задвижкой. Через окошечко в дверях, которое было приотворено, я увидел человека средних лет с довольно большой бородой. Человек этот был одет в больничную одежду. Я окликнул его. Он поднял голову и посмотрел на меня и, вероятно, подозревая во мне кого-либо из докторов, опустил её продолжал читать книгу. Я второй раз окликнул его. Он тогда встал и подошёл к дверному окну. Я поздоровался с ним, он ответил и поклонился мне. Заметив во мне нервную дрожь и некоторое волнение, он спросил меня, кто я. Я назвал себя. В начале я несколько минут не мог говорить ни слова, а между тем сознание того, что меня каждую секунду могут застать, заставило меня торопиться со свиданием. Я пересилил себя и сказал ему, что узнал о его заключении, пришёл просто проведать его и, если можно и нужно, хоть чем-нибудь помочь ему. Он поблагодарил меня и сказал, что хотел бы видеться с кем-нибудь из односельцев. Я пообещал ему хлопотать об этом, но не обнадёживал особенно, что смогу, что либо добиться, хотя в Киеве и носились слухи о том, что свидание с Малеванным будет разрешено его родным.
При первом взгляде на Малеванного, он показался мне спокойным, уравновешенным человеком, хотя с характерной выразительностью глаз, по которой можно судить о той громадной духовной внутренней работе, которая происходит в этом человеке. От него я не слыхал ни одной жалобы на его положение, и когда я стал расспрашивать именно об этом, то видно было, что ему вообще не хотелось говорить о себе, и разговор наш принял характер строго-принципиальный, касающийся исключительно убеждений и взглядов на жизнь и деятельность. Он говорил мне, что его люди посадили в дом, не сознавая того, что они делали, и что скоро наступит на земле Царство Небесное, как видно это из священного писания, когда все будут равны и не будет тогда ни врага, ни его жертвы, ни богатого, ни бедного. Говорил мне, что приходит конец мира и что люди должны приготовить себя к новой, обновлённой жизни, когда наступят на земле новые порядки.
В середине нашего разговора вышел из комнаты сторож, почтенный старик, который подошёл к нам и начал грубо меня отталкивать от дверей. Но когда я ему сказал, что скоро уйду, и попросил его, чтобы он позволил мне ещё остаться с этим человеком, он успокоился и сказал мне: «как знаете, а придёт начальство будете отвечать сами»
Этот старик потом неотступно стоял возле меня во всё время дальнейшего нашего разговора, внимательно слушая нас.
Кодрат Малеванный спокойно разговаривал со мной и со сторожем, говорил что нужно учить людей Евангелию и тогда всё пойдёт в мире хорошо. Наш разговор продолжался около получаса. К сожалению, теперь, десять лет спустя, я не могу полностью восстановить его. Скажу только одно, что Кондратий Малеванный произвёл на меня сильнейшее впечатление могучего человека. Я кроме того убедился, что предо мной находится совершенно здоровый человек, который уверял меня, что его скоро выпустят, так как убедятся в бесполезности принятого решения держать его в доме умалишённых».
То же впечатление полной разумности получается от чтения писем Малеванного к свом единомышленникам, писанных уже из тюрьмы; мы приведём два наиболее характерных, цитируя по статье Ясевич-Бородаевской, в котором самим автором пополнены выпущенные цензурой места:
«Мне известно о вас и о вашем волнении,- пишет он своим последователям,- что у вас происходит за любовь Христову и за правду и свободу, которую вы возлюбили, и страдаете от противника Божия, который старается поработить и лишить вас свободы Христовой и любви братской, которой вы возлюбили Спасителя и друг друга. То предлагаю, не бойтесь его и оденьтесь в броню правды и во всеоружие Божье и восстаньте против его козней, будьте мужественны и добры, как воины непобедимого своего Христа и Спасителя мира, ибо Христос победил и свалил его, как буйный ветер растение и как соловья-разбойника из гнезда его свалил в Киевской пустыне, уже не будет петь песен своих соловьиных и не будет обольщать род человеческий, и не будет убивать избранников верных свидетелей Божьих, потому не бойтесь его. Ещё предлагаю вам, не бойтесь змия обольщающего вселенную своим обманом и философиею богословия, как мутной воды, которую отравляют своим ложным писанием всех книг и брошюр, и газет, которыми как болезнью заражают стариков и молодых, и юных детей, и производят соблазн и разврат жизни. Производят в своих училищах всякое заблуждение и пляски, и игры картёжные, растлевают оный род человеческий и подготавливают к разврату и не покорности родителям и старикам, делают их дикарями худшими, чем назад тому тысячелетие, потому что Христос признал все их училища и заведения вертепами и развратными домами, где происходит всякая наглость и хищничество и безчеловечество. Это кладбище мертвецов и зверей в пустыне безчеловечной. И полагают, что Бог забыл меня, но я ни на что не взираю: Бог мой велик! Ему служат и солнце, и луна, и бесчисленные звёзды, и силы бесплотные и во плоти миллионы избранников. И они защищают меня, как верного свидетеля слов Божьих. Будьте и верны до конца, возлюбленные друзья мои, братья и сёстры. Мир и благодать Господа нашего Иисуса Христа и любовь вечная пребудет с вами любящими своего Спасителя. Аминь. Знамя выше поднимите!»
А вот другое послание:
«Помните откуда Господь вызвал всех вас, и не забудьте дня горести и страдания ко всем вашим братьям и сёстрам, ближним и далёким, ибо вспомните, что одного произведения весь род человеческий, не только человечество, но и вся тварь, всяких животных и всех пресмыкающихся, и птиц небесных, и насекомых, и всякого растения, и всех существ небесных; помните, что Господь всему полнота и совершенство. Он есть закон всей природы и повелитель всего света, видимого и не видимого. Так и вы будьте подобно, как и Он. Господь сострадательный ко всему созданию, и хочет сделать одним домом Христовым, и явить себя благим пастырем, где никто не будет обижаем, но все будут едины, как един Господь в последний день, когда явиться перед нами. А пока вы стоите, как путники в тёмную ночь, и сбиваетесь с пути. Тогда Христос освещает вас, как молния рассевает сей ночной мрак и вдохновляет свой свет внутренний, и показывает вам свой путь и истину, и опять скрывается. Это значит ваши испытания, дабы вы утвердили сердца ваши на краеугольном камне, и никто не мог соблазнить вас прелестным мирским царством, которое есть перед Богом беспросветный мрак, ибо вы сами видите, как мир обольщён земными страстями. Первое – преданные пожеланию быть богатыми: это первое начало зла; растлевают себя большим капиталом денежным и требуют славы от своих бедных братьев, которые порабощены ими, требуют от них повиновения и уважения, чтобы их славили; они их и славят по своей бедности и трепещут перед ними, как болезненное вещество. И они (т.е. богачи) радуются и растлевают их всяким буйством, и пьянством, и кражею, и всякими неподобными делами, которых не делают даже животные. Они ( власть) одобряют их и защищают своими несчастными судами, и оправдывают, и строят для них приюты всякого рода, больницы, умалишённые дома, цирки, и театры, и публичные места, и всякого рода заведения, и показывают себя, что они владыки. Но Господь называет их грубыми разбойниками и грабителями своих бедных деревенских и городских братьев; они грабят одной рукой тысячи, а другой рукой жертвуют сотни на учреждения общественные и прикрываются перед людьми. Жертвуют десятки тысяч, даже и сотни тысяч на какую-то святыню, монастыри и церкви, и часовни, и памятники, и всё это называет Слово предвечное Божье – запустением. Всё это называется древними шайками, разбойниками, которые в древности собирались в густых лесах и убивали своих братьев и отнимали от них жизнь, а теперь они сделались искуснее, и собрались в столичные города, и в портовые, и в губернские, и даже в сёла и местечки, и ограбили весь народ, и сделали из них нищих и полумёртвых. Все они называются зверями и чудовищами, они продали Христа за 30 серебрянников, а за миллионы Россию. Всё это есть братоубийцы, которые распяли своего Спасителя и убивают Его избранников до сего времени. И судят их своими неправедными судами, отнимают от них жизнь семейную, разлучают мужа с женою и отца с детьми, и заключают их в темницы, и взыскивают с них штрафы, и отнимают от них последнюю жизнь. Жён делают вдовами, детей сиротами и обольщают их всякими страстями, наводят скорбь и ужасы, и склоняют их к себе, чтобы следовали их растлению всякого заблуждения, которым они сами запутались, как в цепь, и упали в смертный приговор ада, потому что они осудили праведника и последующих Ему».
Мы полагаем, что при самой строгой оценке этих писем, в них можно усмотреть не менее последовательности мыслей, логического и грамматического смысла, чем в учённых сочинениях Сикорского.
Но у нас есть ещё более ценное свидетельство о том ужасном по своей жестокости преступлении, которое совершено над автором приведённых писем. Свидетельство это исходит от самих совершителей этого преступления.
Есть русская пословица: «Лжецу надо памятливу быть». Потому, что если он забудется, то обличит всю свою ложь.
И вот в всеподаннейшем отчёте обер-прокурора святейшего синода о состоянии православной церкви за 1899 год, на странице 126-й , в статье о Малеванщине говорится:
«Оживились также сношения с родоначальником секты, мещанином Малеванным, сосланным по распоряжению власти в Казань».
И далее на странице 127:
«Удаление Малеванного в Казань и заключение его в дом умалишённых не только, по-видимому, не достигло своей цели, но при возобновившемся оживлении в Малеванщине, дало нежелательные результаты».
И так Малеванный сослан в Казань, удалён и заключён с сумасшедший дом, как вредный и опасный для властей человек.
Участники Казанского миссионерского съезда состоявшегося в июле-августе 1897года, посетили Малеванного и заключённого вместе с ним Чекмарёва в месте их заключения, т.е. в психиатрической тюрьме или больнице. Вот как рассказывается об этом посещении в деяниях съезда:
« В распоряжении членов съезда отведена была обширная зала. В.М.Скворцов, как исследователь Малеванского движения, предварительно сделал сообщение об учении секты и охарактеризовал её основателя Кондрата. Прибывшим Кондрату и Степану отведены были стулья за столом вместе с членами и всем им был подан чай. Беседе была обставлена так, что имела особый характер, как встреча двух друзей (Кондрат давно и близко знаком с г. Скворцовым по миссионерским делам в пределах юго-западного края).
« Беседу вёл В.М.Скворцов, оба ересиарха весьма охотно излагали свои доктрины и отвечали на возражение членов съезда. Беседа оказалась весьма поучительной во многих отношениях. Она наглядно показала членам съезда, какие субъекты плодят в народе лжеучения и кто владеет сердцами масс».
Далее на той же странице говорится:
« Миссионеры практики, при обсуждении результатов этой поучительной беседы, уверяли, что им приходится встречать подобных Малеванному и Чекмарёву много среди фанатичных последователей новейших сект».
Г-жа Ясевич в своей статье о Малеванцах замечает, что Малеванный произвёл глубокое впечатление вообще на всех в Казанской психиатрической больнице, так что даже некоторые члены миссионерского съезда бывшего в Казани, посетившие Малеванного, были положительно смущены беседой с ним: так была его речь в некоторых отношениях сильна, убедительна и полна глубоких и чистых мыслей, переплетённых яркими образами, облечёнными в поэтическую форму».
Обсуждения Малеванцы