До начала проникновения европейской цивилизации в Китай в XIX веке, буддизм оставался самым значительным явлением чужеродного происхождения, оказавшим влияние на страну за весь исторический период ее существования. Произведенный буддизмом на китайскую мысль, искусство и повседневные обычаи эффект сравним с воздействием христианства на западные народы.
Буддизм являлся единственным иностранным элементов в китайской культуре, которые проник во все слои общества, определял их облик в течение долгих веков и стал неотъемлемой частью национальной цивилизации. Политическая история Китая может быть условно разделена на феодальный и имперский периоды, история же религиозная – на буддийскую и добуддийскую эпохи.
Новое вероучение не только изменило религиозную систему Китая; оно познакомило китайцев с добуддийскими индийскими философскими и религиозными учениями, а в сфере искусства послужило той связующей нитью, по которой эллинистическое влияние распространялось на восток через Центральную Азию. Такая многосторонняя и мощная сила, как буддизм, не могла не изменить китайскую цивилизацию, но в конечном счете именно буддизм, а не китайская культура, претерпел великую трансформацию. Достижения индийской философии широко обсуждались на западе, где они нашли ревностных сторонников, но китайцы, народ, для которого практичность является едва ли не самой главой чертой характера, оказались невосприимчивыми к беспредельным и туманным индийским спекуляциям. По прошествии времени китайцы стали интерпретировать буддийское вероучение в терминах нравственной добродетели, знакомых им еще со временем чжоуских философских школ. Под воздействием столь значительных местных преобразующих сил китайский буддизм принял форму, лишь внешне и весьма слабо напоминающую ту индийскую систему, из которой он вышел.
Китайские художники, призванные иллюстрировать эпизоды из жизни Будды, естественно, изображали индийского мудреца в знакомых им самим обстановке и окружении, подобно тому, как итальянские художники рисовали христианских святых в одеяниях эпохи Ренессанса.
Буддизм Махаяны пришел в Китай в 65 году при императоре Поздней Хань Мин-ди. Система Хинаяны, хотя и известная китайцам, никогда не была широко распространена на Дальнем Востоке и пропала там к X веку. Оба направления буддизма исчезли в Индии, где жестоко пострадали из-за мусульманских завоеваний и противодействия древней индуистской религии. Согласно китайской истории, император Мин-ди видел сон, что на западе находится всемогущее божество, и направил посольство, чтобы принести его культ в Китай. Посол добрался до Индии и вернулся с образами Будды и санскритскими книгами, которые были переведены на китайский в Лояне двумя индийскими монахами, сопровождавшими посла. Этими двумя индийцами были аранья Кашьяпаматанга и Дхармаратна (Дхармаранья), названные среди авторов китайской Трипитаки, собрания буддийских сочинений, первыми перевели сутры на китайский. Они работали в Монастыре Белого Коня около Лояна, названном так, ибо священные книги из Индии в Китай привезли на белом коне. Этот монастырь Баймасы, или же построенный на том же месте, существует до сих пор.
Возможно, что какое-то представление о буддизме было получено китайскими посланниками в Центральной Азии и Бактрии, ибо этот регион, ныне исключительно мусульманский, был одним из ранних и активно действующих буддийских центров. Не исключена вероятность того, что первая буддийская миссия прибыла из этих стран, а не из самой Индии. Ханьские императоры, как упоминалось выше, являлись сторонниками религиозных нововведений и всегда были готовы приветствовать новое божество. Однако радушный прием, оказанный при дворе буддизму, в целом не оказал никакого влияния на нацию в ханьскую эпоху.
Буддизм остался столичной диковинкой, его учение находилось в руках иноземцев, и он прошел мимо и народных масс, и сильно конфуцианизированного образованного класса.
Падение ханьской империи и последовавшие за ним разделение страны и нашествия варваров открыли дорогу буддизму и стимулировали религиозную революцию, ставшую самым значительным событием эпохи. Пока индийские переводчики с помощью все большего числа китайских помощников продолжали огромную работу по переводу санскритских оригиналов на китайский язык, северные варварские династии покровительствовали буддийским монахам в завоеванных провинциях. Новые правители, нуждавшиеся в поддержке образованного класса, нашли в лице буддистов и даосов оппонентов ортодоксальным конфуцианцам, преданных и верных ученых.
В IV и V веках буддизм распространился по всему Северному Китаю. Эти земли, благодаря центрально-азиатскому торговому пути, по которому осуществлялась связь с Индией, пользовались первостепенным вниманием индийских миссионеров. Маленькие царства Северного Китая при недолговечных тунгусских и гуннских династиях вошли в историю только благодаря обилию и плодотворной работе существовавших при них буддийских школ. В 401-412 годах в Чанъани, бывшей тогда столицей государства Поздняя Цзинь, работал и учил знаменитый Кумараджива, монах индийского происхождения, родившийся в Центральной Азии. Он проповедовал учение новых школ буддизма, прежде неизвестных в Китае.
Хотя буддизм и испытывал временные гонения, они не могли сдержать прогрессирующую новую религию. Историки свидетельствуют, что в 405 году девять из десяти семей в северной империи было охвачено этой верой. Массы народа, увидев в буддизме религию, которая обещала им в следующей жизни то, чего они были лишены в настоящей, приняли его, не понимая ни теории, ни вероучения.
Сто лет спустя, в 500 году, по свидетельству источников, весь Китай, и Северный, и Южный, стал буддийским. А это означает, что буддийским ритуалам и церемониям следовали повсюду, храмы и монастыри возникали в каждой области, многочисленных священнослужителей и монахов высоко почитали. Но было бы ошибкой представлять такое всеобщее обращение полным разрывом с религиозным прошлым, что отличало Римскую империю после принятия христианства. Одно из самых ярких проявлений национальной предрасположенности китайцев к космополитизму – это способность верить, или, по крайней мере почитать несколько явно несовместимых учений.
Императоры буддисты продолжали совершать жертвоприношения Небу, божествам земли и урожая. В даосский пантеон вошли буддийские и индуистские божества. “Три пути ведут к одной цели”, – говорят в Китае, однако не стоит считать подобное отношение всего лишь простым материалистическим желанием всегда быть на плаву и трижды застраховаться от беды. Религии Дальнего Востока, в отличие от западных, вышедших из иудаизма, никогда не утверждали своей категорической исключительности. Ни Будда, ни Конфуций, ни кто-либо из даосских мудрецов не мог сказать: “Нет богов, кроме меня”.
Сто лет спустя лянский У-ди, самый известный император Южного Китая, взял буддизм под свое покровительство. По его указу и под его личной опекой в 517 году была собрана и опубликована первая Трипитака. Десять лет спустя император, несмотря на протесты двора, стал монахом в столичном монастыре. С большим трудом его удалось вернуть на трон и он настоял, чтобы монахам был выплачен большой выкуп за то, что покинул их обитель. Два года спустя, в 529 году, он опять отрекся от мира, и снова его убедили покинуть монастырь, заплатив еще большую сумму. В 533 году Сяо У, правитель Вэй, государства, господствовавшего тогда на севере, отдал указ о втором издании Трипитаки вскоре после того, как императрица Ху, ревностная буддистка, истратила огромные средства на строительство монастырей и храмов.
Бодхидхарма. Основатель школы Чань (яп. Дзэн)
Все больше сочинений переводилось с санскрита на китайский, новыми поколениями монахов и мирян, как индийцев, так и китайцев, а благодаря улучшившемуся знанию санскрита литературное качество переводов, поначалу очень низкое, возросло. Китайские монахи стали лучше понимать учение различных школ, на которые уже давно разделился буддизм. Многие из этих школ появились и в Китае, а иногда под влиянием китайской специфики возникали и новые направления. Самой значительной из них была школа Чань, китайское обозначение дхьяны (сосредоточение, созерцание), основанная индийским монахом Бодхидхармой, жившим в Лояне между 516 и 534 годами.
Чаньская школа первостепенное внимание уделяла созерцанию как единственному и необходимому пути к просветлению. Человек должен был с помощью созерцания открыть в себе зародыш природы Будды, скрытый в каждом. Школа очень заботилась о теологии и избегала написанных текстов, полагаясь на устное общение между учителем и учеником. Ее яростно осуждали другие школы, считая ее учение еретическим. Тем не менее чаньская школа процветала в Китае, а позднее и в Японии (по-японски она называлась Дзен; эта школа также процветала в Корее (Сон) и во Вьетнаме (Тхиен)). Не может быть сомнений, что, хотя некоторые доктрины Чань имели буддийское происхождение, многое из теории и практики пришло из китайского даосизма.
Действительно, если Чань очистить от буддийской терминологии, то получится нечто, весьма напоминающее даосское учение “Дао-дэ цзина” и Чжуан-цзы.
В 563 году индийский монах Парамартха основал единственную процветавшую в Китае школу философии. Эта школа, известная в Индии как сарвастивада, а в Китае как “цзюйшэ цзун”, была консервативной и придерживалась доктрины Хинаяны, считавшейся самой подлинной традицией учения Гаутамы. Школа, обращавшаяся к ученым и интеллектуалам, так и не снискала всеобщей поддержки и умерла в X веке, когда появление культа Будды Амитабхи, ставшего на самом деле новой религией, изменило весь облик китайского буддизма.
В конце периода раздробленности китайский монах Чжи-и основал чисто китайскую школы, называющуюся “Тяньтай”, по-японски “Тэндай”. Чжи-и попытался примирить противоречивые трактовки учения Будды в некоем компромиссном единстве, полагавшем текст системой, а каждое учение – имеющим смысл только в определенном контексте. Тогда очевидные расхождения могли бы быть объяснены на основе интерпретации предполагаемой причины появления текста и заключенного в нем содержания. Возможно, именно вследствие такого компромиссного подхода школа приветствовалась многими китайцами и стала одной из самых процветающих на Дальнем Востоке. Только в XIV веке, когда амидаизм практически сменил ранний буддизм, школа Тяньтай стала приходить в упадок. Ее основатель Чжи-и, способный и плодовитый автор, умер 597 году вскоре после объединения империи династией Суй.
Амидаизм появился в Китае именно в это время, но поначалу не приветствовался. Только когда монах Кумараджива перевел на китайский “Амитабха сутру”, новое учение начало распространяться. Переведенные несколько лет спустя другие сочинения помогли популяризировать культ Амитабхи, вскоре завладевший умами людей, ибо непонятные трансцендентные философии других школ казались им слишком сложными.
Амидаизм заменяет изначальную и исторически подлинную личность Гаутами Амитабхой (японское чтение – “Амида”) – божеством, рожденным из лотоса в волшебном рае Сукхавати. Первоначально Амитабха был человеком, монахом Дхармакарой, жившим в мире, параллельном нашему. Он преобразовал свой мир по обету в Чистую землю Сукхавати (по-китайски “си тянь”, “западное Небо”) и стал Буддой Амитабхой, что означает Будда Безграничного Света.
Путь спасения более не лежал через проповедуемую Гаутамой суровую жизнь воздержания. Чтобы избежать ужасов ада и возродиться в Западном раю, необходимо лишь взывать к имени Амитабхи. Тем, кто полагал такое правило жизни слишком легким, предлагался высший идеал. Этим идеалом была не нирвана, уничтожение желаний и освобождение от страданий, а обещание стать самим Буддой, если всю земную жизнь посвятить гуманному служению людям. Так, Гуань Шиинь, или Гуань Инь, Бодхисаттва Авалокитешвара, превратился в божество милосердия, “Слышащее Плач Мира”, что означает его китайское имя. Этот сострадательный бодхисаттва, перед тем, как стать Буддой, обернулся, чтобы услышать крик о страдании, поднимавшийся с земли, и решил отложить свое вечное обожествление до тех пор, пока все живые существа не достигнут возвышенного состояния его самого.
Кроме Гуань Инь (который изображается с эпохи средневековья как женщина), также поклоняются и трем другим главным бодхисаттвам, качественно и функционально они не слишком отличаются от первого. Дицзан (Кшитигарбха), так же, как и Гуань Инь, отказался стать Буддой и посвятил себя облегчению страдания обреченных на адские муки. Дицзан обладает властью над Янь-ваном, правителем ада, и волен избавить или облегчить муки обреченных. Вэньшу (Маньджушри) и Пусянь (Самантабхадра) связываются в Китае со священными горами Эмэйшань в Сычуани и Утайшань и Шаньси. Они также являются бодхисаттвами, отказавшимися от состояния Будды с тем, чтобы помочь несовершенному человечеству в долгом восхождении к божественному состоянию. Майтрея, по-китайски Милэфо, часто называемый “Смеющимся Буддой”, не есть, строго говоря, ни Будда, ни бодхисаттава. Он – Будда грядущий, который будет в последний раз рожден на земле Бодхисаттвой и, как Гаутама, достигнет высшего состояния в этом мире.
Амидаизм, в котором культ этих бодхисаттв играет заметную роль, достиг большого распространения лишь несколько веков спустя после эпохи раздробленности. Завоевав симпатии простого народа, он поначалу не воспринимался учеными кругами, и лишь в X веке, в конце Тан, культ Будды-Амитабхи превзошел все остальные.
Дао-сюань, умерший в 667 году, основал “люй цзун”, чисто китайскую школу, вернувшуюся на позиции первоначального буддизма. Философские спекуляции порицались как противоречащие истинному учению Будды. Оставив теорию в стороне, Дао-сюань и его ученики сосредоточились на практике гуманности. Долг настоящего буддиста, заявляли они, – первым делом очистить свое сердце, а затем свои действия, заниматься милосердием и обрести веру во вселенскую гуманность. Эти идеи несут явный отпечаток конфуцианства. Может быть поэтому “люй цзун” всегда обращалась к китайским буддистам и преуспела в сопротивлении всепоглощаещему влиянию амидаизма, что позволило ей сохраниться. В связи с упадком других школ под наступлением амидаизма это учение постепенно собрало вокруг себя все наиболее интеллектуальное, что было в китайском буддизме.
К концу династии Тан буддизм, значительно модифицированный китайскими идеями и верованиями, занял свое место в китайской культуре, которое больше никогда не терял. Несмотря на то, что конфуцианские ученые в танский период и многие другие в последующие века выступали против новой религии, основная масса людей буддизм приняла и почитала Будда наравне с национальными героями и божествами. Хотя двор симпатизировал буддизму и давал большие средства на монастыри и храмы, буддийская церковь, возможно, из-за внутренних расхождений и слабой организации не приобрела политической власти и господства, сравнимого с христианскими церквами Европы. Даже на пике распространения буддизма политическая власть оставалась в руках мирян, получивших конфуцианское образование, даже если они и симпатизировали буддизму и были буддистами в повседневной жизни.
Новое вероучение не только изменило религиозную систему Китая; оно познакомило китайцев с добуддийскими индийскими философскими и религиозными учениями, а в сфере искусства послужило той связующей нитью, по которой эллинистическое влияние распространялось на восток через Центральную Азию. Такая многосторонняя и мощная сила, как буддизм, не могла не изменить китайскую цивилизацию, но в конечном счете именно буддизм, а не китайская культура, претерпел великую трансформацию. Достижения индийской философии широко обсуждались на западе, где они нашли ревностных сторонников, но китайцы, народ, для которого практичность является едва ли не самой главой чертой характера, оказались невосприимчивыми к беспредельным и туманным индийским спекуляциям. По прошествии времени китайцы стали интерпретировать буддийское вероучение в терминах нравственной добродетели, знакомых им еще со временем чжоуских философских школ. Под воздействием столь значительных местных преобразующих сил китайский буддизм принял форму, лишь внешне и весьма слабо напоминающую ту индийскую систему, из которой он вышел.
Китайские художники, призванные иллюстрировать эпизоды из жизни Будды, естественно, изображали индийского мудреца в знакомых им самим обстановке и окружении, подобно тому, как итальянские художники рисовали христианских святых в одеяниях эпохи Ренессанса.
Буддизм Махаяны пришел в Китай в 65 году при императоре Поздней Хань Мин-ди. Система Хинаяны, хотя и известная китайцам, никогда не была широко распространена на Дальнем Востоке и пропала там к X веку. Оба направления буддизма исчезли в Индии, где жестоко пострадали из-за мусульманских завоеваний и противодействия древней индуистской религии. Согласно китайской истории, император Мин-ди видел сон, что на западе находится всемогущее божество, и направил посольство, чтобы принести его культ в Китай. Посол добрался до Индии и вернулся с образами Будды и санскритскими книгами, которые были переведены на китайский в Лояне двумя индийскими монахами, сопровождавшими посла. Этими двумя индийцами были аранья Кашьяпаматанга и Дхармаратна (Дхармаранья), названные среди авторов китайской Трипитаки, собрания буддийских сочинений, первыми перевели сутры на китайский. Они работали в Монастыре Белого Коня около Лояна, названном так, ибо священные книги из Индии в Китай привезли на белом коне. Этот монастырь Баймасы, или же построенный на том же месте, существует до сих пор.
Возможно, что какое-то представление о буддизме было получено китайскими посланниками в Центральной Азии и Бактрии, ибо этот регион, ныне исключительно мусульманский, был одним из ранних и активно действующих буддийских центров. Не исключена вероятность того, что первая буддийская миссия прибыла из этих стран, а не из самой Индии. Ханьские императоры, как упоминалось выше, являлись сторонниками религиозных нововведений и всегда были готовы приветствовать новое божество. Однако радушный прием, оказанный при дворе буддизму, в целом не оказал никакого влияния на нацию в ханьскую эпоху.
Буддизм остался столичной диковинкой, его учение находилось в руках иноземцев, и он прошел мимо и народных масс, и сильно конфуцианизированного образованного класса.
Падение ханьской империи и последовавшие за ним разделение страны и нашествия варваров открыли дорогу буддизму и стимулировали религиозную революцию, ставшую самым значительным событием эпохи. Пока индийские переводчики с помощью все большего числа китайских помощников продолжали огромную работу по переводу санскритских оригиналов на китайский язык, северные варварские династии покровительствовали буддийским монахам в завоеванных провинциях. Новые правители, нуждавшиеся в поддержке образованного класса, нашли в лице буддистов и даосов оппонентов ортодоксальным конфуцианцам, преданных и верных ученых.
В IV и V веках буддизм распространился по всему Северному Китаю. Эти земли, благодаря центрально-азиатскому торговому пути, по которому осуществлялась связь с Индией, пользовались первостепенным вниманием индийских миссионеров. Маленькие царства Северного Китая при недолговечных тунгусских и гуннских династиях вошли в историю только благодаря обилию и плодотворной работе существовавших при них буддийских школ. В 401-412 годах в Чанъани, бывшей тогда столицей государства Поздняя Цзинь, работал и учил знаменитый Кумараджива, монах индийского происхождения, родившийся в Центральной Азии. Он проповедовал учение новых школ буддизма, прежде неизвестных в Китае.
Хотя буддизм и испытывал временные гонения, они не могли сдержать прогрессирующую новую религию. Историки свидетельствуют, что в 405 году девять из десяти семей в северной империи было охвачено этой верой. Массы народа, увидев в буддизме религию, которая обещала им в следующей жизни то, чего они были лишены в настоящей, приняли его, не понимая ни теории, ни вероучения.
Сто лет спустя, в 500 году, по свидетельству источников, весь Китай, и Северный, и Южный, стал буддийским. А это означает, что буддийским ритуалам и церемониям следовали повсюду, храмы и монастыри возникали в каждой области, многочисленных священнослужителей и монахов высоко почитали. Но было бы ошибкой представлять такое всеобщее обращение полным разрывом с религиозным прошлым, что отличало Римскую империю после принятия христианства. Одно из самых ярких проявлений национальной предрасположенности китайцев к космополитизму – это способность верить, или, по крайней мере почитать несколько явно несовместимых учений.
Императоры буддисты продолжали совершать жертвоприношения Небу, божествам земли и урожая. В даосский пантеон вошли буддийские и индуистские божества. “Три пути ведут к одной цели”, – говорят в Китае, однако не стоит считать подобное отношение всего лишь простым материалистическим желанием всегда быть на плаву и трижды застраховаться от беды. Религии Дальнего Востока, в отличие от западных, вышедших из иудаизма, никогда не утверждали своей категорической исключительности. Ни Будда, ни Конфуций, ни кто-либо из даосских мудрецов не мог сказать: “Нет богов, кроме меня”.
Сто лет спустя лянский У-ди, самый известный император Южного Китая, взял буддизм под свое покровительство. По его указу и под его личной опекой в 517 году была собрана и опубликована первая Трипитака. Десять лет спустя император, несмотря на протесты двора, стал монахом в столичном монастыре. С большим трудом его удалось вернуть на трон и он настоял, чтобы монахам был выплачен большой выкуп за то, что покинул их обитель. Два года спустя, в 529 году, он опять отрекся от мира, и снова его убедили покинуть монастырь, заплатив еще большую сумму. В 533 году Сяо У, правитель Вэй, государства, господствовавшего тогда на севере, отдал указ о втором издании Трипитаки вскоре после того, как императрица Ху, ревностная буддистка, истратила огромные средства на строительство монастырей и храмов.
Бодхидхарма. Основатель школы Чань (яп. Дзэн)
Все больше сочинений переводилось с санскрита на китайский, новыми поколениями монахов и мирян, как индийцев, так и китайцев, а благодаря улучшившемуся знанию санскрита литературное качество переводов, поначалу очень низкое, возросло. Китайские монахи стали лучше понимать учение различных школ, на которые уже давно разделился буддизм. Многие из этих школ появились и в Китае, а иногда под влиянием китайской специфики возникали и новые направления. Самой значительной из них была школа Чань, китайское обозначение дхьяны (сосредоточение, созерцание), основанная индийским монахом Бодхидхармой, жившим в Лояне между 516 и 534 годами.
Чаньская школа первостепенное внимание уделяла созерцанию как единственному и необходимому пути к просветлению. Человек должен был с помощью созерцания открыть в себе зародыш природы Будды, скрытый в каждом. Школа очень заботилась о теологии и избегала написанных текстов, полагаясь на устное общение между учителем и учеником. Ее яростно осуждали другие школы, считая ее учение еретическим. Тем не менее чаньская школа процветала в Китае, а позднее и в Японии (по-японски она называлась Дзен; эта школа также процветала в Корее (Сон) и во Вьетнаме (Тхиен)). Не может быть сомнений, что, хотя некоторые доктрины Чань имели буддийское происхождение, многое из теории и практики пришло из китайского даосизма.
Действительно, если Чань очистить от буддийской терминологии, то получится нечто, весьма напоминающее даосское учение “Дао-дэ цзина” и Чжуан-цзы.
В 563 году индийский монах Парамартха основал единственную процветавшую в Китае школу философии. Эта школа, известная в Индии как сарвастивада, а в Китае как “цзюйшэ цзун”, была консервативной и придерживалась доктрины Хинаяны, считавшейся самой подлинной традицией учения Гаутамы. Школа, обращавшаяся к ученым и интеллектуалам, так и не снискала всеобщей поддержки и умерла в X веке, когда появление культа Будды Амитабхи, ставшего на самом деле новой религией, изменило весь облик китайского буддизма.
В конце периода раздробленности китайский монах Чжи-и основал чисто китайскую школы, называющуюся “Тяньтай”, по-японски “Тэндай”. Чжи-и попытался примирить противоречивые трактовки учения Будды в некоем компромиссном единстве, полагавшем текст системой, а каждое учение – имеющим смысл только в определенном контексте. Тогда очевидные расхождения могли бы быть объяснены на основе интерпретации предполагаемой причины появления текста и заключенного в нем содержания. Возможно, именно вследствие такого компромиссного подхода школа приветствовалась многими китайцами и стала одной из самых процветающих на Дальнем Востоке. Только в XIV веке, когда амидаизм практически сменил ранний буддизм, школа Тяньтай стала приходить в упадок. Ее основатель Чжи-и, способный и плодовитый автор, умер 597 году вскоре после объединения империи династией Суй.
Амидаизм появился в Китае именно в это время, но поначалу не приветствовался. Только когда монах Кумараджива перевел на китайский “Амитабха сутру”, новое учение начало распространяться. Переведенные несколько лет спустя другие сочинения помогли популяризировать культ Амитабхи, вскоре завладевший умами людей, ибо непонятные трансцендентные философии других школ казались им слишком сложными.
Амидаизм заменяет изначальную и исторически подлинную личность Гаутами Амитабхой (японское чтение – “Амида”) – божеством, рожденным из лотоса в волшебном рае Сукхавати. Первоначально Амитабха был человеком, монахом Дхармакарой, жившим в мире, параллельном нашему. Он преобразовал свой мир по обету в Чистую землю Сукхавати (по-китайски “си тянь”, “западное Небо”) и стал Буддой Амитабхой, что означает Будда Безграничного Света.
Путь спасения более не лежал через проповедуемую Гаутамой суровую жизнь воздержания. Чтобы избежать ужасов ада и возродиться в Западном раю, необходимо лишь взывать к имени Амитабхи. Тем, кто полагал такое правило жизни слишком легким, предлагался высший идеал. Этим идеалом была не нирвана, уничтожение желаний и освобождение от страданий, а обещание стать самим Буддой, если всю земную жизнь посвятить гуманному служению людям. Так, Гуань Шиинь, или Гуань Инь, Бодхисаттва Авалокитешвара, превратился в божество милосердия, “Слышащее Плач Мира”, что означает его китайское имя. Этот сострадательный бодхисаттва, перед тем, как стать Буддой, обернулся, чтобы услышать крик о страдании, поднимавшийся с земли, и решил отложить свое вечное обожествление до тех пор, пока все живые существа не достигнут возвышенного состояния его самого.
Кроме Гуань Инь (который изображается с эпохи средневековья как женщина), также поклоняются и трем другим главным бодхисаттвам, качественно и функционально они не слишком отличаются от первого. Дицзан (Кшитигарбха), так же, как и Гуань Инь, отказался стать Буддой и посвятил себя облегчению страдания обреченных на адские муки. Дицзан обладает властью над Янь-ваном, правителем ада, и волен избавить или облегчить муки обреченных. Вэньшу (Маньджушри) и Пусянь (Самантабхадра) связываются в Китае со священными горами Эмэйшань в Сычуани и Утайшань и Шаньси. Они также являются бодхисаттвами, отказавшимися от состояния Будды с тем, чтобы помочь несовершенному человечеству в долгом восхождении к божественному состоянию. Майтрея, по-китайски Милэфо, часто называемый “Смеющимся Буддой”, не есть, строго говоря, ни Будда, ни бодхисаттава. Он – Будда грядущий, который будет в последний раз рожден на земле Бодхисаттвой и, как Гаутама, достигнет высшего состояния в этом мире.
Амидаизм, в котором культ этих бодхисаттв играет заметную роль, достиг большого распространения лишь несколько веков спустя после эпохи раздробленности. Завоевав симпатии простого народа, он поначалу не воспринимался учеными кругами, и лишь в X веке, в конце Тан, культ Будды-Амитабхи превзошел все остальные.
Дао-сюань, умерший в 667 году, основал “люй цзун”, чисто китайскую школу, вернувшуюся на позиции первоначального буддизма. Философские спекуляции порицались как противоречащие истинному учению Будды. Оставив теорию в стороне, Дао-сюань и его ученики сосредоточились на практике гуманности. Долг настоящего буддиста, заявляли они, – первым делом очистить свое сердце, а затем свои действия, заниматься милосердием и обрести веру во вселенскую гуманность. Эти идеи несут явный отпечаток конфуцианства. Может быть поэтому “люй цзун” всегда обращалась к китайским буддистам и преуспела в сопротивлении всепоглощаещему влиянию амидаизма, что позволило ей сохраниться. В связи с упадком других школ под наступлением амидаизма это учение постепенно собрало вокруг себя все наиболее интеллектуальное, что было в китайском буддизме.
К концу династии Тан буддизм, значительно модифицированный китайскими идеями и верованиями, занял свое место в китайской культуре, которое больше никогда не терял. Несмотря на то, что конфуцианские ученые в танский период и многие другие в последующие века выступали против новой религии, основная масса людей буддизм приняла и почитала Будда наравне с национальными героями и божествами. Хотя двор симпатизировал буддизму и давал большие средства на монастыри и храмы, буддийская церковь, возможно, из-за внутренних расхождений и слабой организации не приобрела политической власти и господства, сравнимого с христианскими церквами Европы. Даже на пике распространения буддизма политическая власть оставалась в руках мирян, получивших конфуцианское образование, даже если они и симпатизировали буддизму и были буддистами в повседневной жизни.
Авторская публикация. Свидетельство о публикации в СМИ № R108-3885.
Обсуждения Буддизм в Китае