Сено

Коням и влюблённым по-разному пахнет сено.

Однажды в жаркий летний день трактор, который перевозил большой стог сена, каким-то чудом потерял большую часть содержимого. Часть сена вывалилась из телеги и осталась лежать посередине дороги. Небольшой, но все же объемный стог мешал проезду транспорта и машинам приходилось его объезжать по обочине. Тракторист решил, что заберет его чуть позже, когда разгрузит телегу.

Чуть позже по этой дороге ехали два друга на джипе. Они были в прекрасном настроении. Увидев стог сена на дороге, они решили...

Весной 1999, во время покупок в магазине, ко мне подошел мужчина, и попросил помочь выбрать ему мясо. Я растерялась, и ответила отказом. Он обратился к другому человеку, который еще меньше разбирался в мясе, так как оказался вегетарианцем. Следом к нам присоединилась пожилая женщина, пожелавшая выяснить какая индюшка лучше: зажаренная или копченая. Через минуту я погрузилась в гудящую и спорящую толпу людей.

Вдруг среди этого гула я услышала мужской голос позади себя: «Ты можешь легко...

Однажды одного мудрого и учёного человека спросили, в чём секрет его мудрости, в чём он видит основное различие между собственным разумом и разумом других людей. Он задумался ненадолго, а затем ответил:

— Если люди ищут иголку в стоге сена, то большинство из них останавливаются, как только найдут её. А я продолжаю поиски, обнаруживая вторую, третью и, возможно, если мне очень повезёт, даже четвёртую и пятую иголку.

Жил-был на свете буриданов ослик.
Говорят, что его (беднягу, умирающего между двумя стогами сена) придумал средневековый философ Жан Буридан. Тут кое-какие сомнения есть, но, может быть, к концу притчи что-нибудь прояснится. Надо только чуточек потерпеть, пока все буквы на бумагу лягут.

Ну так вот – у этого ослика была весьма серьёзная проблема, и даже не одна, а целая цепочка. Как раз обо всём этом и речь.

Но сначала давайте-ка, дадим ему имя, а то неудобно как-то – всё ослик и ослик...

Митя молча, но с завидным интересом наблюдал за перемещениями кусочков мяса, риса, картошки и еще чего-то в кипящей кастрюльке с супом.

Ингредиенты нехитрого варева, что готовил дед, то поднимались на поверхность, то резко и с силой начинали крутиться на месте. Будто готовились к приему в космонавты. Или играли в водолазов - погружались ко дну, побулькивая пузырьками.

- Дед? – спросил мальчик. А наш мир, на что он похож?

- Почему ты спрашиваешь, откликнулся дед.
- Странно в супе все...

Вся наша компания ела сырую картошку… насторожено поглядывая то на немца – конвоира,.. то на немца – Хозяина,.. спина которого едва ли и видна была нам в кабине трактора,.. натужно ревущего старым мотором…

МЕШОК с Картошкой заметно худел… Мы его давно вытащили из угла наружу,.. и взяли в плотное окружение!.. И каждый из нас старался есть побыстрее,.. — чуть - чуть оботрет краем рубахи сухую грязь… И грызет,.. как морковь,.. вроде… Понемногу присаливая…

Не знаю, кто и как,.. но я не наелся...

Морозно в степи. В перелесках будто деревья греют, а на юру – совсем пропасть. Возницы наглухо укутаны в бараньи лохматые тулупы. Седоки на пяти санях жмутся друг к дружке, зарываются в сено, прикрываясь сверху дерюжками. На последних – четверо.

- Лопатин, озяб? – ткнулся к нему в самое лицо закоченевший Бондарев.

- Замёрз… аж до самых кишок! – прохрипел уныло Лопатин. – Приедем-то скоро али нет?

- Кто его знает, спросить надо приятеля-то. Эй, друг, - ткнул он в рыжую овчинную тушу...

Теперь уже не помнят, кто и когда вбил первый колышек на Волчанке. Быть может, это было ещё во времена Столыпинской реформы, когда крестьянская Россия поднялась с насиженных мест, и волна переселенцев покатила за Урал. А название осталось, наверное, с той поры, когда, говорили, голодными белыми зимами стаи волков осаждали хутор, резали скот в хлевах, скалились в окна изб. Леса тогда стояли дремучие, а домов-то было – раз, два и обчёлся. Многие мелкие поселения разорила война и последующий голод...

Они случайно оказались в доме этой 100 летней старухи. Ехали в дальнюю деревню, чтобы подготовить материал о происшествии. Сергей не понимал только одного, почему вечно спокойная и невозмутимая Анна так волнуется. Сколько в их жизни было таких командировок в горячие точки местного масштаба. И вдруг, такие волнения, странно. Но в тот день было слишком много странного.

Шефа только происшествия и интересовали. И вдруг дом на окраине, другой мир, и дочка Ажбеты Карловны и сама давно старуха...