Чрево

Часть 1
...Ещё вчера столь знакомую и исхоженную тропу, что лежала между скинией и базаром, ныне рассекала зияющая Бездна. Я вспомнил ночные раскаты грома и неясные пророчества деревенских пифий и, боясь не упасть, но раствориться в Бездне, осторожно взглянул за Край.

Как я и ожидал, в Бездне был Некто.
Как я и ожидал, в Бездне был Человек.
Как я и ожидал, в Бездне был Некто в Образе Человеческом, и я узнал в Нём Сына Своего Народа.

Стоявшие на Краю кидали в Него плевки и камни, а Он...

Искрящими светляками пляшут на пологих склонах осторожных прибрежных волн невесомые золотистые отблески зенитного солнца. Пенное руно кудрявых морских барашков, прорываясь сквозь прогретую терпеливыми лучами терпко-солёную воду, вспыхивает на гребнях, чтобы накрыть белоснежным пледом осклизлый гребень волнорезов, поросший волокнистой зеленью водорослей, серовато-бурый песок, усеянный ракушечьей россыпью и разноцветными крапинами окатышей, тонущие в песке и тине валуны и сверкающие солью и влагой...

Гыдь пошевелился в мягкой теплой жиже. Ночь заканчивалась и утренняя прохлада начала остужать верхние слои месива, служившего королю ложем. Сны будоражили величественное существо, блаженно корчащееся в булькающей на все голоса жидкости. Гыдь, при вдохе, хватанул вместе с воздухом немалую порцию составляющего своего ложа, некоторую часть сглотнул, остальное выпустил высоко вверх тонкой струей, вызвав у недремлющих слуг шепот восторга и обожания. Ах! Как они любили своего короля! Он не был подобен...

Шум нарастал. Казалось, приближается грозовой фронт, несущий тропический ливень. Но это явление напоминало скорее не дождь, а нечто иное. Да и какие могут быть осадки под землей, где нет атмосферы! Плот разогнался так быстро, что управлять им получалось всё сложнее. В сердца путешественников закрался страх. Неизвестность порождала панику. Поведение спокойной до недавнего времени реки становилось непредсказуемым. Спирали водоворотов трепали деревянную конструкцию нещадно, словно испытывая ее на...

Я горжусь нашим городом — самым грязным городом России, но носящим гордое имя «Столица Черноземья».

Я горжусь его прекрасными площадями, проспектами и улицами, которые каждый год покрывают чем-то вроде асфальта, но они упорно сбрасывают с себя этот конгломерат, стремясь к первозданному виду времен Петра Первого.

Я горжусь центральной частью нашего города. Маленьким историческим пятачком, сплошь забитым госучреждениями и примкнувшими к ним конторами и конторками. Переместить бы эту братию...

В те времена, когда я еще лазил по деревьям – давно-давно это было, годы и десятилетия назад, был я чуть выше одного метра ростом, носил обувь двадцать восьмого размера и был таким легким, что мог летать – нет, я не вру, я на самом деле мог бы летать – или.

По крайней мере, почти мог, или скажем лучше: в то время летать действительно было в моей власти, если бы я на самом деле очень твердо этого захотел или попытался бы это сделать, потому что… потому что я точно помню, что один раз я чуть не...

Почему отрывок из повести носит название "Русская поэзия"? Ведь речь здесь идёт совсем о другом. Но, наверное, в этом есть свой смысл. Для того, чтобы ответить на этот вопрос рассмотрим особенности литературных приёмов автора.

Сразу просматривается привязка повествования к политике руководства СССР 70-х годов прошлого века. Очевидна потытка изобразить её антиизраильской. Главные персоналии - руководители Ближневосточного отдела Министерства Иностранных Дел СССР. "Шел 1971 год. Позади были...

...странный:" ….как бы мы проехали, прошли по улице?.. Если бы стволы и кроны, и кусты стояли словно бы в Тайге..."

— А в Городе естественно существовать. Нельзя. "…по Циферблату надо жить!.. Секундно, по-минутно и часами… Строить здания, сажать деревья надо ровно. И Углы должны быть обязательно прямыми!.. Улицы все,.. — параллельными. Неукоснительно. …а если где какой Объем округлый, — он вторичным должен быть, взаимоотносительно с Углами." ...он и дальше брел асфальтно-пыльным тротуаром...

Изба охотничья, от венца нижнего дряхлая давно,.. сыра к тому еще и внутри всюду была, — после весны ранней, что ли?.. Печь, и не местами — ржавая, на боку в угол притулена была. А трубы какой, дым наружу куда и отвести,.. — не было трубы той вообще. Дыра, в стене и топором рубленная, драным рукавом давно просаленного ватника и заткнута была. Прочно.

Слабость немая на плечи легла. Опустилась и ниже, — пуст желудок Иннокентия был. И голод, осатанелый уже!.. даже и в ногах пребывал. Как бы. На...

— А мысль, а память,.. подсознание его... ОНИ моими были. ...вот почему Твердь земная Твердь, планеты этой, не отпустила Тело его от каменных хроно-Основ своих?

Евгений Сидорович! ...Дрожью пальцев свинтил крышку с горловины фляги алюминиевой, смочил платок носовой, приложил ко лбу того Человека; затем и повел медленно по вискам... Пыль стирая и со щек впалых. А Солнце — звезда земная!.. — окутало тело Его теплом и светом... И уже через пять минут щеки порозовели, местами. И веки глаз...