Свинцовые тучи

У старухи - злые мухи
(Сорок ульев, чинно в ряд),
А еще, бывают слухи -
Колдовской, игривый взгляд.

Там ни конный и ни пеший
Не пройдет - заворожит,
А в подвале даже леший,
Ниткой связанный, лежит!..

Как насытит темным медом,
Как повалит на кровать,
И... - хана! Откуда родом?!
Где прописан? Отвечать!!!

Хлоп! - свинцовые примочки
На пупок - и все, кранты!..
У нее четыре дочки
Обалденной красоты!

Только глянут - трупы, трупы...
Не уйдешь, едрена вошь, -
На ходу - четыре...

В горах, которые я знаю, и плюс ещё пять-
шесть человек, стоит свинцовый храм, на-
век, здесь и утёсы, (и) сосны, кряжи, кручи,
купается все в облаках, (могучи, ватные
плывут и белые и сизые все тут), и травы,
папоротник,..птах, вокруг (не счесть), всё
в пении и страх (обречь?) сберечь, прод-
лить, сложнее, речь не о том, что путь быс-
трее? (скорее), окончание имеет, (конечен,
ни тогда, когда беспечен), (когда кручина,
грусть, печаль, накроет с головой, (вуаль?)... ),
по...

Серое солнце, прохладное утро,
кухонный свет, словно привкус абсента,
ветер – девять метров в секунду,
влажность воздуха – сорок процентов.

Пыль на висках, пустота переулков,
голые ветви, как скользкие тени,
через стекло, детским рисунком
тянется неба свинцовая пена.

Гул понедельника, эхо апреля,
сводка погоды – словно семь пятниц,
кошка свернулась клубком на постели,
мышью шуршит весенняя ласка.

Оттаяла замёрзшая трава,
Апрель от сна природу пробуждает -
Пьянит хмельная неба синева
И снег последний возле дровни тает...

Белёсый серп сквозь сонный полумрак,
Туман свинцовый по траве стелится -
С утра окрестность будит лай собак,
Светает раньше и душе не спится...

Весенних звуков звонкий хоровод -
На зорьке птах апрельских щебетанье,
За кромкой леса солнца диск встаёт,
Тепла добавив к голосам звучания...

Загадочна в рождении весна...
Полна причуд и перемен прогноза.
Но...

Поздний вечер отдаёт черешней,
косточкой летит к ногам закат,
катится луна тоской нездешней,
по стеклу размазав бледный взгляд.

Застывает сумрак тёплым воском,
плещется в бокале каберне,
фонарей свинцовые колосья
будто шепчут: истина в вине.

И крадётся сон, как тень тигрицы
сквозь сурьму созвездий, придушив
всякий звук, чтоб полночь на ресницах
прорастала полночью души…

Тёплый снег
обрамляет
полдень.
В бледно-серых лучах декабря,
под кровлей
свинцового неба,
затаился
плачущий призрак метели.
Опустевший двор
вздохнул с облегченьем.
Ветер скользнул
по ржавым качелям,
будто скрипнула дверь
в прихожей
после долгой
бессонной ночи,
скованной льдом
ожидания.
Белая магия
серебристых ветвей
разбавляет
тусклый
оттиск дороги.
Одинокое соло
взгляда
теряется
в импровизации улиц,
словно в заснеженном поле,
хранящем подкову
зимнего солнца.

Тает золотом горизонт.
До причала последний шаг
по окрепшему льду декабря.
У причала живёт печаль,
словно чёрную песню поёт
одинокое сердце воды.
У причала душа, как лёд,
и серебряный холод звёзд,
разбиваясь осколками волн,
тихо гаснет в его глазах,
словно шепчет снежная пыль
над седой головой декабря.
У причала душа, как тень,
и с последним дыханием дня,
лишь она будет помнить тебя
на остывшем береге дня,
под свинцовым блеском луны,
где свернулась волчицей ночь,
истекая...

В спящем призраке зимней ночи,
под туманной медью луны,
осветившей свинцовую рощу
бледных звёзд, остывают следы

беспокойного дерзкого сердца,
тьма бросает ладонь на плечо,
снежный сон разливается блеском,
догорая тусклой свечой.

В спящем призраке зимней ночи,
где дыхание вьюги дрожит,
жизнь становится, словно прочерк
в послесловии тихом души.

Без тебя.
И с плесенью.
Никак.
Ускользает
свинцовое небо
в рукав.
Рука…

Луна скользнула по холмам
холодных крыш.
Ударил ветер в купола
и прыгнул в тишь

свинцовых тополей. Сквозь сон,
туман берёз
вплетался в полночь, как ладонь
в копну волос.

Плыла дорога в никуда
сквозь ночи воск,
и с неба капала вода
весенних звёзд.

Душа застыла в тишине,
и будто в дверь
стучало сердце, а в окне
горел апрель.