Шум

Снова крайние меры
Познать предстоит мне первым
Опять и опять…все с нового листа
Выбросил в окно все, что имел я,
Что дальше готовит судьба?
Крайние меры…снова здесь я
Стою один. Где-то там, посреди
Разноцветного моря,
С ним я сливаюсь…и не чувствую горя.

Лишь крайние меры
И ночь позади
Был в опасных местах я , в себя только верил,
Лишь грязные подвалы,
Тот шум, что мешал мне,
В том мире так жил,
Но того ли желал я?

До конца буду нести этот крест я,
В жизнь найдется для...

Попал в улиц я паутину,
Заплутав средь домов громад.
Ветер жаркий, зло дышит в спину,
Превратив зноем жизнь мне в Ад.

Солнца глаз в небе красный гневно,
На таких как я, вниз глядит.
Отчего-то на сердце скверно,
Душно очень — к дождю парИт.

Голосов гул как шум прибоя,
Город словно базар большой.
В нём ищу зря лицо родное,
Каждый в нём живёт лишь собой.

Люди, люди — здесь люди всюду!!!
Говорят сразу все — галдят.
Никогда тихо здесь не будет,
Даже если они все спят.

Попал в...

От получки до получки, от субботы до субботы,
Жизни мерность монотонна, мещанина бытия.
Сон, подъём, еда, работа,
Идёт прямо его жизни — идёт ровно колея.

Глубока, но не разбита и укатана другими,
Убаюкать на ней может, безопасный, ровный путь.
И на ней все жизнью спим мы,
Из неё нам, из глубокой, не слететь и не свернуть.

Как стоячее болото, тиной мелочных событий,
Заросла, давая затхлость, жизнь спокойная мещан.
Им не нужно озарений, их тревожит шум открытий,
И не манят...

Знаю, услышат вряд ли, но я попробую.
Слово "свидомость" предполагает ум.
Кто вам внушил, ребята, что вы особые?
Где та свобода, из-за которой шум?

Где вы, герои-укры, казаки вольные?
Где та страна, которая "надусэ"?
Смотрит на вас убогих Первопрестольная,
Видит вас и Европа. Во всей "красе".

Полнятся СМИ нахальными злыми лицами,
Клич "на ножи" - теперь всенародный бренд!
Эй, Украина, вспомни: ты - не Галиция,
Заокеанский дядя - не твой бойфренд.

Встань, Украина...

Закрытых глаз
туманные страницы,
словно душа полночного вокзала.
Туман –
и сердце
на полслова откровенней.
Сентябрь хранит свои пейзажи,
как связки старых
пожелтевших писем,
и льют полынь дожди.
Размеренно вода
стекает по стеклу.
Есть только знаки, признаки, приметы.
Ореховые волосы твои,
как паутина ветерка.
Зари гвоздика на гвозде в прихожей.
В трёхтомнике травы
закладкой
серый дождь.
Сырой листвой обдаст прилив осенний,
как будто Арктика проснулась ото льда.
И руки...

Безграничный энергии посыл, «внеземного»
происхождения, словил, поймал или оказал-
ся мал? (пустоты не хватило, ёмкости, его ду-
ши, свято место, имело, бывало, (а он шарил,
искал, находил, ещё больше терял и... загуб-
ил, за и возле, и около, бессюжетная грань,
твоего порыва, воля остыла, рассохлась, в по-
рошок, расструилась, между пальцев вся про-
сочилась, песком, глиной, водорослями тиной,
без траекторий и труда, вынимал рыбку из пр-
уда, хотел кататься и катил, саночки свои не...

Пусть ветер тихих снов встречая облака надежды рисует нам печальные слова ... а рифмы не такие а уже как прежде и ... любим мы отличные дела ...


Была война ... быть может лучик счастья всю правду мне расскажет о тебе ... еще увижу я стремление к искусству и встречу интервалы новых дней ...


А шум осенних листьев вдохновляя расскажет правду мне про тот внезапный бой ... рассказывал седой старик ... и главное всю правду ... а я от боли умирал ... и слушал ... лишь как мог ...


Вы...

Пусть ветер в глубину уносит настроение печали встречая шум огней - а я уже готов увидеть тайны измученных дождей - и видел я большие интервалы стремительной любви ... Быть может скучно мне я помнил про тревоги сюжетов золотой волны ...


Пусть красота огней тревогами судьбы чаруя всю правду мне расскажет про иллюзию любви ... Быть может я по вам всегда тоскую и вижу в снах всю будущность Земли...

Там в мире тихих скал я находил сюжеты измученных движений дней а помнил я про музыку...

Луны осенней абажур
подсветит ночь, и ночь ответит
сквозь мёртвых улиц бледный шум
и фонарей глухих соцветья.

Там будет ветер, листопад,
шлейф перелётных птиц, осколки
сырого неба, жёлтый сад,
треск сквозняков, дождей массовки;

там будут крыши, будет там
шуршанье придорожной тени.
Молись, молись, где старый храм,
пустой от нежности осенней.

Молись, молись, где старый храм,
и проклинай одновременно,
и палец подноси к губам,
сливаясь с придорожной тенью.

Зашили рот, чтоб замолчал.
Заткнули глотку толстой ватой.
Он медицину обличал,
всё находил, кто – виноватый.

Они живут, а он – гниёт,
уж к телу подступило тленье.
Наука движется вперёд,
своё в науке песнопенье.

Сам виноват, врачи твердят,
а за ошибку – и расплата,
и в рясе (батюшке – до пят),
отец поёт витиевато.

Кадилом машет, я стою,
свечу держу, горит без воска,
и все застыли, как в строю,
свеча для смерти – папироска.

Песок, песок, кругом – песок,
в молчании – правда...