Предпоследний патрон

Не грусти,
уходящий февраль заметает следы
и метелью зиме накрывает озябшие плечи,
словно шалью…
Послушай,
другою любовью не лечат
боль ушедшей любви – не зажившей на сердце беды.
Пара дней до весны, тяжелеет снегов глубина,
и на солнце морзянка капели звучит телеграфно.
Кто сказал, что клин клином - по-своему, видимо, прав, но
всё возможно на свете, пока ты ещё влюблена.
Посмотри, как летят мотыльки предпоследних снегов
на волшебное пламя весны, обжигаясь и тая…
Не бросают...

Ночной револьвер - поудобней к виску.
- это слово патроном шестым в шальном барабане.
Пусть выстрел продолжит сезонную очередную строку.
Как в русском романе,
Русской любви маячит фатальный изыск.
Тихо! - русской любви надменна рулетка.
Мы это ценим: фатум и риск,
И чтоб на черепе - рваная метка.
Ее прикрывает сирени ветка.
Сирень проросла сквозь меня, как пуля, и вышла наружу.
Теперь она просто моя соседка
По месту и времени. И к тому же
Без женских слез обошлось, без орды...

"B бой!" - это стон
По дороге к дому;
Верный патрон
Жаль отдать другому-
Верный отбой
(Беспричинно твой)...
Стон - это "в бой!"-
Все придут домой.

февраль 2002

Когда я захочу одна уехать,
Купи мне револьвер и сигареты.
Я буду мчаться в поезде на запад,
Курить, пить виски и ругаться матом.

И в тамбуре последнего вагона
Под стук колес я вытащу патроны.
К виску приставив дуло револьвера,
Подумаю: «Последняя премьера…»

И на полу с закрытыми глазами
Я буду наслаждаться небесами…
Когда я захочу одна уехать,
Купи мне револьвер и сигареты.

Es sheint mir, dass gefallene Soldaten,
Die man sehr lange noch erwarten wird,
Grabstaette nicht im Feld gefunden hatten –
Sie ziehen, als die Kraniche im Wind.
Bis heute noch seit den blutroten tagen
Hoert man von oben irhen shrillun Ruf…
Vielliecht darum kann niemand etwas sagen
Als dieser Zug sich oben langsam ruert…

Ich sah sie abends oft forueberziehen,
Sie schnuerten meine Seele schmerzenvoll…
Dort unter ihnen ist ein Platz geblieben,
Ein kleiner Platz, den ich einnnehmen soll...

Блестят под стеклом ноября суетливые рыбы,
Искрится замёрзшая речка, спокойно и гордо.
Прозрачная наледь со временем вырастет в глыбу,
И солнца лучи не пробьются в холодную воду...

Вот так и у нас - вроде ссора не стоит разрыва,
Но мелкий пустяк превратился в скандальную стычку.
Враждебный костёр, ты по дури сама запалила,
И вспыхнул огонь, пожирая последнюю спичку...

И вспыхнул огонь - мы ругались как вредные дети!
И били об пол, не жалея, цветочные вазы.
Какой то пустяк...

Танцую под музыку своего последнего, траурного марша.
Стреляться? Пора! Честь обязывает. А, вдруг, поздно!
Мой дьявол орёт: « Стреляться! Стреляться!» - Как страшно!
Но, мой телефонный плеер, включившись внезапно, одиозно,
Кричит – «Сейчас начнётся Ураган, экономь патроны, измученный!
Мгновение поможет! Мгновение, кому – то и, ты, может, служишь?»
Язык, привыкший говорить неправду, кровоточит, прокушенный,
Губы шепчут – остановись!!! Хватит говорить ложь мне! Правду, можешь?
Но, поздно...

Бьет по стеклу, как в сумасшедшей пляске,
За каплей капля, плачет зимний лед,
В весенней, пьяной, бесшабашной сказке,
Льет солнце в землю желтый, вязкий мед.

А завтра по утру меня разбудят птицы,
И ветер занавеску теребя, прогонит сон.
Я встану, не застав румян зарницы,
В обойму – новый день - очередной патрон.

И, наскоро собравшись, выйду в спешке
Навстречу затаившейся судьбе,
На новый круг, длиною в жизнь пробежки,
Что просто лист в перекидном календаре.

Со слепой жестокостью ребенка
Дров в огонь подкинул, но зачем?
Ведь твоя любимая девчонка
Быть смирилась для тебя ничем.

Уезжая, ты не попрощался,
Просто молча в сторону шагнул.
Словно не со мною ты встречался,
Канул в пропасть, в море утонул...

Я себе серьезно приказала
Зачеркнуть в сознанье все листы.
Без тебя шагнула и упала...
Может, ты смеешься с высоты?

И врезается в сознание твой хохот,
Да на сердце стало тяжело,
Но я верю - мне не будет плохо,
Все забуду, все давно...

Да, снова бой и видимо не зябко
Будет всем тем, кто нас хотел прижать к земле
Нас от полка осталось два десятка
Но те, кто жив, пока еще в седле
Пусть я дороги нам назад не вижу
А впереди дороги точно нет
И моей душе жизнь все же ближе
Но смерть и это не секрет.
Они хотят нас сбросить с перевала
Но а пока они еще внизу
И не секрет , то что патронов мало
И не секрет, что их не подвезут
Но нам нельзя уйти с такого места
Ведь тут , под нами, рвется к дому враг
А нам с врагом и равнине...