Поэт в Нью-Йорке

Ты наденешь бусы и браслеты,
Не забыв на плечи бросить шаль,
Чтобы в танце с песней до рассвета
Растворить подлунную печаль.

Любим мы порою без ответа,
Может быть, поэтому сильней.
Где теперь, моя цыганка, где ты?
Гонишь ты, куда своих коней?

Думал, что давно всё отболело.
Без тебя узнал и не одну.
Отчего же сердце вдруг запело,
Услыхав зазывную струну?

Ворожбе не верю и советам,
Что сгорает всё всегда дотла.
Пой, ромале, что ещё не спето,
Мне тепло не только от костра...

И снова поэта в России убили!..
Человека, что просто думать умел!..
Слова его птицей свободной парили,
Он чувства и мысли свои имел.
Природа! Ты снова грубо ошиблась?
Или права ты всегда?
Ведь слово его «об асфальт расшиблось,
Упавшим птенцом из гнезда»!

Нел Сатва

Признаюсь вам друзья, не без улыбки...
Поэт имеет право на „ашыпки”.
Но, черт возьми, приятно было все - таки...
Хоть иногда, понравиться... ну вот таким.

О, сколько лун сменилось и рассветов,
Пробилось к солнцу и поникло трав
С тех пор, как музыканта и поэта
Народ приветствовал, своим царем назвав!

Толпа вокруг Давида ликовала –
Пророчество свершилось до конца!
И лишь Мелхола тихо горевала,
Оплакивая братьев и отца.

Но это было только лишь начало
Всех бед, что ей судьба преподнесла,
Еще гарема не существовало,
И с Урией Вирсавия жила.

Кто разгадает тайны пирамид?
Что знает Сфинкс? И что хранит гранит?

Во глубине безмолвных пирамид,
Быть может, свет таинственный горит.

Кому он нужен, тот незримый свет?
Кто может нам на это дать ответ?
2
Пусть тьма господствует, но где-то
Есть свет чудесный для поэта.

А если видеть не дано,
То всё вокруг тогда темно.

Глазами сердца посмотри –
И свет увидишь ты внутри!
26 января 2012 г.

Как у тюрем, стоят часовые
у Кремля и посольских дворов,
пуще всех охраняет Россия
иностранцев, вождей и воров.

Сбылись грезы Ильича,
он лежит, откинув тапочки,
но горит его свеча:
всем и всюду все до лампочки.

В нашей жизни есть кулисы,
а за ними - свой мирок,
там общественные крысы
жрут общественный пирог.


Россия тягостно инертна
в азартных играх тьмы со светом,
и воздается лишь посмертно
ее убийцам и поэтам.


Господи, в интимном разговоре
дерзкие прости мои слова...

Уж отгорел души пожар –
В огнях танцуют вспышки света,
Былой любви – небесный дар –
Вновь отдан голосу поэта.

В просторах сердца нет причин
Отодвигаться от камина,
И тлеют угольки в печи –
Я забываю твоё имя….

Так избавляются от слёз,
От безысходной муки чувства,
На пепелище моих грёз
Любовь – остывшее искусство….

Не надо быть поэтом,
Чтобы
Писать прекрасные стихи.
Не надо чувствовать особо,
Не надо,
Просто жди.
Момент наступит,
И однажды
Польются дивные слова,
Потоком лавы громогласной
Накроет с головой тебя.
Исчезнешь ты
В потоке рифмы,
Исчезнешь
С буйной головой,
И дивный,
Теплый
Летний дождик
Пойдет вокруг
И сам собой.
1996 г.

Не у каждого Поэта

Латка есть на рукаве!

Но зато не из доллАров,

И отнюдь не в голове...

Как живешь
на костях наших розовых…
вечный Понтий Пилат…
критик мой?…

Так и служишь молебен
бульдозером.
По всем нам. По твоей мостовой.


Но с годами - работы прибавилось
на замызганном кровью ковше…

Так что, жуй упаковками avelox:
мы, поэты, заразные все.


Умирая,
мы в небо не хмуримся,
балагурим – на Божьих весах…

И никак…
И никак…
не трамбуемся
в слой прилежно-удобных писак!


Так что жуй ингибиторы:
от тоски.
И почаще в тазу руки мой.

Как живешь на...