Плесень в красном уголке

Вновь за окошком
Вдруг замедлил ветер-
Уснули сосны.

Желтая луна
Скрылась с небосклона
Почти до точки.

Мир сжался в тишине
Всего пустота.
Осталась в мире лишь
Одна безликость...

Март.

Снегом с дождем
Март теплую погоду
Не подпускае.

Взгляни в окно
Хоть апрель греет теплом
Снег все не тает.

Нам бы дождаться весни
Тепла и солнца.
Сидят на ветках скворцы-
Не улетают.

Жизнь.

Серой плесенью
Расползлась печаль
По корочке дня.

Вновь на рассвете
Паук в черном...

Симфонии погребального солнца
Разлетаются
Горящими крыльями сентября.
Хлыстом извивается,
Ломит кости
Ветер северных рубежей.
Жрицы огня
Прячутся в храме небесной ваты.
В золоте и дожде
Выносят на подиум сна
Желтое платье
Простуженного кутюрье.
В груди
Воздух птиц перелетных,
Плесенью
На ресницах
Горчащие сливки рассвета.
Вложи в руки дрожь.
Веди
Разговоры о боге
В дьявольских ножнах
Осени,
Пока не остыло сердце
Любовников лета.

А мы рассказ продолжим
на двести лет вперед,
как лезли мы из кожи,
как гробили народ,

как белыми костями
мостили мы поля,
как темными путями
носила Мать-земля,

как пили злое зелье,
чтоб голову вскружить,
но живы мы доселе,
и будем дальше жить.
АЛЕКСАНДР I (1801-1825)

Лександр Благословенный
почил, или ушел?
тогда по всей вселенной
нелепый слух прошел:

на всех нагнавши страху
французов Божий бич
бродячим стал монахом,
стал Феодор Кузмич,

он о России пекся,
не метя...

Зло, как добро, категория вечная,
Можно, и нужно бороться нам с ним,
Но, по космическим мерам, с беспечностью,
Зрит информацией, телом своим.
В нас, и борись с ним напрасностью тщетною,
Всё это зло, словно плесень, как гриб,
Асфальт разрушающий - погань вечности,
Можно ножом удалить, как полип.
Или дать вызреть всем спорам-мицелиям,
Сеют что зло нам на новой крови
Разве того, каждый день так хотели мы,
Множиться гидрой ей?!! Нет, не хотим!

Поэт из меня никудышний, но страстный любовник зато.
И пусть не осудит Всевышний, что в душах я сею раздор.

Себе я понять помогаю, что в жизни важней для меня,
И если кого-то ломаю, то с ним разбиваюсь и я.

Себе написал я правило: на зло отвечаю я злом,
Но если я вижу страдания, то всех обогрею теплом.

На этой земле я не вечен и чувствую мухой себя,
Вокруг паутина да плесень, и каждый- паук для меня.

Я жизнь прошагал без оглядки, мой опыт мне спину ожёг.
Теперь на затылке, на...

Случилось потом - виночерпий царя
(Египетские нравы строгие)
В тюрьму прохиндей загремел почём зря -
Процесс нарушал технологии.

Лил в выжимку гад неочищенный спирт,
Чтоб позже продать за креплёное.
С народа Египта еврейский наймит
Снимал барыши миллионные.

По делу врачей осудили, о чём
Пришло предписанье заранее,
Хоть не был евреем, тем паче врачом,
А просто попал под кампанию.

За бытность свою начерпал он вины,
Что боты худые в распутицу.
На нарах теперь протирал он штаны...

Прелесть жизни несут озорные потоки,
Норовящие всё поворачивать вспять.
Те потоки должны быть свежи и жестоки,
Чтоб барьеры крушить, чтобы рёбра ломать.

Где засоры и вонь, где господствует плесень,
Там соседствует вера с потребностью лгать.
Не с того ли в науку так верят балбесы,
Чтобы вечные истины ниспровергать?

К новой жизни Господь свой шлагбаум поднимет,
Наши ржавые рельсы исчезнут вдали.
Время смоет препоны и нас вместе с ними,
О пощаде его бесполезно молить.

Прелесть...

Вечером мой двор угрюмо глух,
Смех и гомон здесь довольно рЕдки, —
Тайное правительство старух
Заседает в сумрачной беседке.

Он запуган, этот бедный двор,
Щелк замка — и тот, как щелк затвора.
Кто знавал старушечий террор,
Согласится, — нет страшней террора.

Пропади ты, чертова дыра,
Царство кляуз, плесени и дуста!..
Но и в мрачной пропасти двора
Вспыхивают искры вольнодумства.

Якобинским флагом поутру
Возле той же старенькой беседки
Рвутся из прищепок на ветру...

Я постарел на год, на десять,
На десять лет…как приговор.
И душу разъедает плесень,
И радость не дурманит взор.

Я старше стал, но не мудрее,
Лишь груз ошибок больше стал.
Теперь я счастьем не болею,
Я просто от него устал.

Я повзрослел за эти годы,
Но только внешне стал взрослей.
И стариком став безбородым,
Я стал сварливее и злей…

Я вырос из одежды прошлой,
А новой так не приобрел.
И в наготе моей…пусть пошлой,
Засветит жизни ореол…

Сижу зарывшись в груду книг
И повторяю зло и сухо:
Пустая вздорная старуха,
К твоим я шуткам не привык,
Дождёшься ты, наступит миг –
Свинцом зажму кольцо я в руку
И свадебным подарком – в ухо.
Волчицей ты исторгнешь крик,
Но мне не осквернит он слуха,
Пустая вздорная старуха.

Я не смирю свой буйный нрав,
Когда на то имею право,
И все приличия поправ –
Прямой меж глаз и в печень с правой…
О, рвись наружу моя месть
Испепеляющею лавой.
Пока на свете правда есть,
Тебе, мегера...