Его мёртвой точки

Нормальным быть не просто,
воды с колодца выпить дружно,
и погрузиться в дивный сон,
и за реальность принят он.

Как, однако, уютно, прохладно и скромненько!
Покрывало – по грудь (но зачем – до лица?)
Ярко светится лампа окна спецприёмника.
Надпись МОРГ. Отыметь бы того подлеца!

Всё, что помню – резня в кандагарском чистилище,
Нас зажали в тиски, нас стирали с земли.
И последняя милость на этом судилище –
По-афгански пропетое жуткое «пли!»…

…Покрывало – с лица! «Кто живой, если слышите!»
Налетели врачи, обнимали меня:
«Вы, солдат, как герой, двадцать лет еле дышите
В летаргическом сне с...

В дом заходит Бог к неуверенным,
Смотрит жизнью в глаза незрячие,
Смотрит так, чтобы Смерть поверила
Что и боль твоя настоящая.
Глубоко в земле растёт дерево,
Далеко в небесах птицы каются,
Время каждому навырост выдано
Жертвой выверенной праведной.
Так привязаны к листьям веточки,
Так отпущены страхи с инеем.
Ветер рвет на белые ленточки
Откровения многожильные,
Рассыпая багряные истины,
Окропляя мёртвое зеленью.
Дворники все сады выметут
Там, где выменян ты на сретение...

Поспешили ставить точки,
И записывать итог.
Наступили вдруг на кочки,
И упали в пыль дорог.

Поспешили ставить точки,
И закончить диалог.
Тем прервали логик строчки,
И упали в пыль дорог.

Поспешили ставить точки,
И не выполнили Долг.
И распались на кусочки,
И упали в пыль дорог.

Поспешили ставить точки,
И испытывать восторг.
И взрастили зла росточки,
И упали в пыль дорог.

Поспешили ставить точки,
Не решив проблем тревог.
И в них сжались в тьмы комочки,
И упали в пыль...

А грань быть может и тонка – мне б десять лет убрать с виска,
Чтобы сказать тебе «Люблю...»
Возьму я за руку тебя, мы посидим на Сэн-Жерман,
Я сливки в кофе подолью

Но что комедию играть, девчушка, сможешь ты понять –
Нас разделяет седина.
И если б я играл с тобой в «он сбросил годы с молодой»,
С трудом ты б верила сама...

Ты лишь представь, уже молву
Я слышу будто наяву:
- Она – Краса! Чем он привлек ее к себе?
Она - как май, он - в декабре...

А грань быть может и тонка, вот...

Ставит мир на людях точки,
Когда время их придёт.
И родным им на кусочки,
Боль утраты душу рвёт.

И тоска-кручина очи,
Обожжёт слезой и им.
Станет день темнее ночи,
А мир грустным и чужим.

Мы живые лишь листочки,
Древа Жизни и сорвёт.
С него мир нас, ставя точки,
На то чем, в нас плоть живёт.

Так повидимому нужно,
А зачем и почему.
В нас не знают наши души,
И неведомо уму.

Выпьет жизни дней глоточки,
Все в нас время и тогда.
Мир на нас поставит точки,
В смерть отправив...

Не видел я той страшной войны.

Не видел я той страшной войны,
Не слышал грохота канонады.
Нам были мирные дни даны,
Без голода и блокады.

Не видел я лиц матерей,
Что держали в руках похоронку.
Не видел я и маленьких детей,
С номером на ручонке.

Не знал я бомбёжек и воя сирен -
Я видел чистое небо над собою.
И в мае ломая сирень -
Убегал, вслед за своею мечтою.

Я слышал залпы орудий,
Только праздничного салюта.
Они нам кричали: Помните Люди!
Какою ценой оплачена каждая...

В тонком облаке снов, где обрывками фраз
Эхом прошлого дня для тебя растворяюсь,
В череде долгих дней сквозь парад лунных фаз,
Когда я, вспоминая тебя, улыбаюсь -

Пусть мы вместе шагаем неиздалека:
Не из Детства страны, не из Юности зыбкой -
Улыбаешься, знаю, смутившись слегка
Ты всё той же, мальчишески нежной, Улыбкой

Струны чувств и эмоций, спонтанных идей,
Что дрожат в теле Арфы, невидимой глазу, -
Мне слагают мелодии твоих страстей,
Задевая мой слух, не фальшивя ни разу...

Не спеша, по тонкой кромке,
Как по лезвию ножа.
Ходят души, как обломки,
Тех кто жизнь прожил зазря.
Неприкаянно стучатся,
В ворота или в окно.
Но бездушные ложатся,
Или спят уже давно.
Не заметят, не узнают,
И не вспомнят наконец.
Кто душою умирает,
Или ждёт всему конец.
Кто остался одиноким,
Безнадёжным и больным.
У кого и сны тревоги,
А желания пусты.
Не заметно, безучастно,
Каждодневно, как часы.
Ходят души, как обломки,
Не встречая теплоты.
В полнолуние рождаясь...

Всегда рвётся там, где тонко,
Но не всё опять сошьёшь.
И боль в сердце иглой колкой,
И тоска в душе, как нож.

И застрянет выдох в горле,
Задохнусь на миг опять.
Превратившись в комок боли,
Позабуду как дышать.

А дороги асфальт чёрный,
Вдруг вздыбившись, в лицо бьёт.
И холст мира во мне порван,
Шрам на сердце боль кладёт.

А я встал, ведь я живучий,
Цепкий, вредный — как сорняк.
Средь живых не может случай,
Прополоть меня никак.

Всегда рвётся там, где тонко,
Но не всё...