Двадцать

Расскажи мне, печальная Птица,
Отчего ты с утра не поёшь?
Отчего тебе ночью не спится?
Отчего ты молчания грош

Копишь долго – и так неустанно?
Ты чего, безголосая, ждёшь?
Что молчание золотом станет,
Как уже испокон повелось?

Не молчи, синекрылая Птица,
В небо зёрна хрустальные брось –
Пусть они прорастут небылицей –
Жаркой радугой сказочных грёз…

Оживёшь ты в потоке рассвета
И появишься миру - ИНОЙ…
Ты - Жар-Птица! Я знаю об этом…
Ты взлетишь – и повеет...

С неба чистые капели,
Хоть и вьюжит во дворах,
Растворяют душ метели
Добродушием стиха.

Не смотрите в степь уныло,
В море гляньте с высоты.
Не ржавеют Ваши крылья,
Дайте силу им мечты!

Дайте то, к чему стремились,
Что тревожит в пустоте.
К Вам Вселенная явилась
В своей яркой полноте.

Предлагая, обнимая,
Обещая, говоря--
Всё, что хочешь Ты, родная,
Незабвенная Душа!

Только взмах крылом участьем,
Только импульсом - Любовь.
И тогда раскрытым счастьем
Глубина своих основ...

Не страна, а чудеса !
В среднем; - вся живет страна…
Живет в среднем хорошо
Здесь не скажешь ничего…
В среднем зарплата по стране
Составляет двадцать четыре тысячи вполне…
Ну а пенсия такая
Что боле девяти тысяч превышает
У кого четыре тысячи сейчас,
Знать она совсем святая…
Ну чего же нам не жить
И о чём можно тужить ?
Чиновник триста тысяч получает
При этом он не замечает
Что двенадцать безработных не рубля не получают
Ну, а если в среднем взять
Безработный получает; - до фига...

За много лет, минувших с той поры,
Как был Афганистан покинут нами,
Кто спился, кто скололся, кто в тюрьме,
Кто под могильным холмиком уже.
Но лучшие, сильнейшие из нас
Несут и ныне Праведности знамя
И сохраняют преданность стране
В огнём облагороженной душе.

Нас бичевали двадцать лет подряд
Позора и бесчестия бичами,
И нищетой скосить пыталось нас
Столь падкое на падаль вороньё.
У злых чужие раны не горят,
И трусы нас клеймили палачами.
Как мученики первые Христа,
Мы скорбью...

Не поверю, что мамонты вымерли в неолит –
Слишком часто в ночи трубный вой не давал уснуть,
Слишком долго висел под лунною цеппелин,
И сигарною тенью скрывал от меня весну.

На земле по которой пророк Моисей ходил,
Приходилось мне видеть останки больших зверей,
Воздух странный я втягивал в ноздри, как троглодит,
Понимая, что крестик от монстров – не оберег.

С бивней скал, на которых гарпуном стрелял в акул,
Рыжей шерсти клочки жадный ветер срывал и нёс…
У костра моего байки плёл...

Помоги, святая Ксения,
О тебе начать рассказ,
И читавшим эти строки
Дай здоровья! В добрый час!
I
Усадьба в свете лунном
Застыла в тишине,
А в доме свечи всюду,
И тени на стене…

И зеркала завешены,
И шёпот голосов,
Рыдания глухие,
И чей-то слабый зов.

Все было по-другому
Еще позавчера:
Любовью и весельем
Дышали вечера.

А нынче дом Петровых
Похож на сироту,
И даже стены чувствуют
Потери остроту.

***
Всю ночь у гроба плачет
Красавица-вдова…
И вдруг, как будто...

А грань быть может и тонка – мне б десять лет убрать с виска,
Чтобы сказать тебе «Люблю...»
Возьму я за руку тебя, мы посидим на Сэн-Жерман,
Я сливки в кофе подолью

Но что комедию играть, девчушка, сможешь ты понять –
Нас разделяет седина.
И если б я играл с тобой в «он сбросил годы с молодой»,
С трудом ты б верила сама...

Ты лишь представь, уже молву
Я слышу будто наяву:
- Она – Краса! Чем он привлек ее к себе?
Она - как май, он - в декабре...

А грань быть может и тонка, вот...

Для редактора,
озабоченного передовицей,
он никто, какой-то Джон Мильтон,
затерявшийся на литературной обочине.

Актриса глицериновую слезу
из-за него не проливала ни разу.

О нем хранит молчание
радио и телевещание.

Нет ни досье, ни файлов секретных.
Нет псевдонимов народу известных.

Никому не интересно
узнать его настоящее имя.

Жив ли он, мертв ли он,
не проверяет никто.

Возможно в чулане
детективы найдут его труп
с разбитым лицом,
с открытыми глазами...

Своё животноводство разводить,
Страну своими продуктами кормить
И натуральным мясом свою страну снабдить.
Излишки за границу вывозить,
Там за хорошие деньжата продавать
И русскую казну здесь пополнять.
Ну как по-жизни здесь видать -
У нас в верхах этого категорически не хотят.
Вывод складывается такой,
Что кто-то заинтересован развалом страны родной.
По всем степям Воронежским я пробежал
И в уцелевших хуторках там, побывал.
Я к нищим и убогим заходил,
Знамением своим их все крестил...

А Игорь Тальков искал причину,
Падения России в семнадцатом году
Столетия прошедшего и истину
Познал! Он убран, Люцифером, интригу,

Тот закрутил, так сильно он ему мешал.
Кого пронзит прозренья луч, душа того, как
Острый меч. Тьму ада и бездну светом
Разрывает! А сердце факелом горит!

А Игорь понял главное Россия светоч,
Стержень Бога, её пытался сатана сгубить,
Не просто так, угроза она ему, как удалось
Россию погубить, и Православье Веры выжечь?!

А этот вопрос мучил его и...