Бумага

Очертания совести стёрлись. Размыты по блёклому фону,
И ботинками кто-то прошёлся по смятой бумаге души.
Что осталось? Лишь сжечь её с листьями старого жёлтого клёна
И багровые угли из лужи водой навсегда затушить.

Краски яркие выцвели. Больше не видно рисунка, как детства,
Заштрихованных домиков в ритме прерывистом лёгкой руки.
Уничтожить, забыть - от себя безнадёжное глупое бегство
По картонной коробке, в которой когда-то хранились мелки.

В небе облачко кобальтом крашено - в клочья...

Как много вас - непризнанных, усталых,
но суетой не сломленных бродяг,
дворцам предпочитающих подвалы,
идеалистов красок и бумаг.

Художники, поэты-графоманы,
мечтатели чуланов, кладовых, -
из форточек в пределы мирозданья
не устаете вглядываться вы.

Кто вас заставил долгими ночами
испытывать упрямое перо?
Быть для друзей и близких «чудаками»,
мишенью для улыбок и острот.

Шекспиры кухонь, дачные Ван Гоги,
терновый заслужившие венец, -
вы знаете, что лишь один из многих
чего...

Вдоль стен сырых, вдоль серой мостовой,
где осень тает эолийским ладом,
созвездий звон и низкий голос твой –
всё обретает тонику прохлады.

Где лунной краски вязкая гуашь
ложится на бумагу влажных стёкол,
норд-вест пронзающий займёт второй этаж,
на первом этаже – сквозняк с востока.

Где спит в реке, под арочным мостом,
созвездий звон, растаяв в лунной краске,
повеет полночь, и на ощупь мирный сон
тебя найдёт, согрев посмертной маской.

Сгорели листья в золотом костре,
Вот-вот уснёт раздетая природа.
Так холодно и грустно в ноябре -
Сезон унылый эпилогом года…

Гризайль гнетёт - ахроматизма бред!
Я, как дальтоник, алчущий по цвету.
Декабрь пускай расстелет белый плед,
Листом бумаги к новому сюжету...

Чтоб год обначить с чистого листа,
Забыть былого горе и невзгоды -
Отметить светлый праздник Рождества
И ждать зимой весенние восходы.

Владимир Зайченко
=================

Я в Вас ценила мощь начала!!!
_______
Прижавшись к длительному – Я…
Увы – к стыду – читать устала
Пустой памфлет – похоже, зря
Бумагу делали листами
Писать помпезности на Славу,
Во имя крошки бытия…
______
Пером писаки… писуна?!

07. 11. 14

озаряя свечами мандалу
рисую пальцами по бумаге
и еще люблю оригами и Мандельштама

Тратил время на написание стихов, ровно
столько, сколько нужно было , чтобы «пе-
ренести» их на бумагу, (в момент их "рожд-
ения"), без мыслей и тем, оставался, (мая-
чил) лишь один вопрос:
- Зачем?

Мне в этой жизни лишнего не надо,
а надо понимания и любви.
Для каждого пусть будет то отрадой,
что кто-то скажет: "Только ты живи...

Не уходи... Ты слышишь?... Понимаю,
что очень больно делать новый шаг
в пустыне той, где люди не прощают
души широкий, пламенный размах.

Ты не сгорай пока... Ты знаешь - рано...
Ты станешь, верю, искрой - ярче нет!
Ты помнишь, как и робкая Татьяна
любимому дала сильный ответ.

И ты однажды сможешь. Нет, ну что ты!
Ты не перечь мне, даже если...

Краснеет запад от мороза,
Поскрипывает свежий снег,
Опасней сумерек угроза,
Подкрадывающихся теней.

В деревьях ветер разгулялся,
Взметнув резных снежинок рой…
Уходит день, бреду усталый
Домой – в тепло, уют, под кров.

Приятен длинный зимний вечер,
Не тороплив, не опрометчив,
Под музыку и чашку кофе.

Здесь, в жизни медленной протоке,
Ложатся на бумагу строки,
Рисует память милый профиль…

Дегустатор, парфюмер, определял пределы
мира, мер, запахов изнанку, с утра, спозара-
нку, извлекал их основы, на молекулы дел-
ил, (разделял), создавал новый, подносил
к своему носу, тонкую полоску, белой, пори-
стой бумаги, смоченной, опущенной в парф-
юм, втягивала воздух, напрягал ум, закатыв-
ал глаза, опускал веки, качал головой (наве-
ки уходил в транс, так казалось (делал вид?
издевался? куражился?) изрекал истину (при
этом, отставлял ногу):
- Огу, ага,метил салицилата нота...