В мерцании мистических огней
Мелодия признания звучит.
Ты словно рок приблизилась ко мне
И ничего уже не изменить.
В бескрайнем зале медленно плывем,
Сплетенных рук не рвущаяся связь...

Уже я не робею
с ней в паре и в багрянце
на равных прохожу
по умершим листам.
Спокоен и открыт
ее непостоянству...

Опять за окнами летят
холодным ветром дни.
И загрустил задумчивый рояль.
Но я сегодня не один,
со мною - снегопад.
Зовет меня в заснеженную даль...

Не было ничего. Пустота...Тьма...
В себе самой заключенная колыма,
мрак, не знающий вдоха, глаз -
вывернутый наизнанку профиль в анфас,
это не крик, не боль, не стон,-
ведь если была боль, значит был и Он?...

Усмешкою лицо искажено,
уверенные, гордые шаги
и быстрый взгляд, скрывающий одно
заветное, немое: Помоги!
Что я могу? Такой же, как и ты,
быть может, больше опыта круги...

О, фантазии Булата
торжества добра над злом, -
не исчезли все куда-то,
не совсем ушли на слом.
Просто выбыли из моды
в телогреечке простой...

Судьба, избавь греметь трубой,
толпу сзывающей на битву,
или приветствовать собой
людей, склонившихся в молитве.
Не дай мне быть вождем, иконой,
нечеловеческим законом...

Выйду я кругом, обороню не плугом,
закрою замком, Иисусом Христом.
Господи, защити мой народ,
положи на мошенников укорот.
Ключом, крестом запираю,
от вора честных людей спасаю...

Как много вас - непризнанных, усталых,
но суетой не сломленных бродяг,
дворцам предпочитающих подвалы,
идеалистов красок и бумаг.
Художники, поэты-графоманы,
мечтатели чуланов, кладовых, -...

День – угасающий след мелочей,
смятой подушки, связки ключей,
зажигалки, объявлений «ищу рабо…»
шутки начальника (не над собой),
очередей, кратких свиданий и
самодовольного «ящика» болтовни...

Прощай, пирс Тарья! Задрожала
обшивка катера… Вперед,-
в Авачу бухту, набирает
старательно кораблик ход.
Крик чаек поглотил туман.
Тепло в каюте пассажиров...

На туис-керосских холмах
взгляд не уходит вниз послушно
и не считает равнодушно
на спуске старые дома,
кривые баньки у ручья
в овраге высохшего русла...

Я снова открываю дверь:
огромный Мир стоит как прежде,
лицо прохладою объяв,
и равнодушной немотой
зовет к себе.
Войду...

Он живет на антресоли. Стук да плюх.
Не поймешь, когда доволен. Шумный дух.
Из миров, из параллельных приблудил.
Афры, может, или Гермы – он – фродит.
Может внешностью не так он и крут -
дела божьего шутливый продукт...

На семинаре чудотворцев
славно,
мудреную заслушивая речь,
приметить, как воздушные созданья
знакомиться вспорхнули
с наших плеч...

Не завидую вам с тех пор,
когда всем не войти во двор,
где в команде из игроков
одного – боятся.
Тот как будто свой, а – не свой,
не подкатишь к нему бухой...

Уже работы виден толк,
уже подобран нужный колер,
и свода рваный потолок
оштукатурен и спокоен.
И тихой речи перекур,
обед на стареньких газетах -...

Здесь хорошо тому, кто выпил -
потом орет шакалом, выпью,
пока ему клыки не выбьют.
Здесь женщины быстрей стареют,
чем кран на кухне заржавеет,
где бомжи спят у батареи...

Вот и вышла мне свобода
ремесло менять,
в веренице безработных
пескарем стоять.
Если верить воротилам,
мы еще нужны -...

Друзья, простите,
что сегодня
я вас на время покидаю,
и лодка тихая в тумане,
чуть покачнувшись подо мной,
от верных глаз, гитары, песен...