Я воспарила над Землей,
Заставив разум умереть,
Одной крылатою душой
Желая жить, любить, лететь.
Познав законы бытия,
Я стала солнечным лучом...

Если честной быть - так до конца!
Если лгать - так лгать самозабвенно!
Спорить - до победного венца,
Умирать - так вспарывая вены.Умирать - так вспарывая вены.
Жить - до ста пятидесяти лет,
Ненавидеть - до последней крови...

А у тебя - дочь, крошка пяти лет.
И у тебя - сын, а у меня - нет.
А у меня - муж, в доме моем смех,
И торжество душ, а у тебя - нет.
А у тебя есть право любить всех,
Кто поманит раз, а у меня - нет...

Надо решить
чему посвятить
на веки веков
себя.Покою
Истерзанной детской души?
Детям?...

До одури сейчас хочу вместить в себя вселенную,
Стать микрокосмом крохотным для чьей-нибудь души.Растить в себе создание из центра мироздания,
Следить, как кто-то маленький становится большим.

Это лето было пропитано одиночеством, как вишневый пирог сладким сиропом. Только, в отличие от пирога, вкус у него был не приторно-сладким, а в меру горьковатым, вязким.Оно было зачитано до дыр, завалено умными книгами, газетными вырезками, блестело чистейшими стеклами и крахмальными занавесками. Оно было исхожено дальними тропами, исписано стихами. Оно хотело праздника, любви, шумных дружеских...

Женаты уже,
живут на ноже,
безжалостно жгут лестницы.
их жмут этажи,
им жалко не жить
желанными...

В телевизорах женщины
Так милы и божественны -
Безупречны, ухожены Их тела белокожие.
Утонченные, нежные
Их чела безмятежные
Неизменно внимательны...

Грустит подружка:
И не в слезах подушка
лишь потому, что не на ней грустит,И сидя одиноко в кабинете
Бросает капли слез
В коварный ветер
Предательств мелких...

Любовь. Волнующее, трепетное слово,
Глоток весны:
и солнца луч блестящий,
Напиток из мечты:
пьянящий, новый,
Как будто сон. Как будто настоящий...

Средь засеянных белыми хлопьями
Необъятных, холодных земель
Я иду проторенными тропами,
Я ищу зелень летних полей.Но в своей темноте одиночества
Не увижу порою ни зги,
Вдруг бежать на край света захочется...

Перестаю бывать самой собой,
Перестаю смеяться без причины,
И чаще замечаю - голос мой
Становится печальным и ворчливым.
Перестаю мечтать, писать стихи
И длинными бессонными ночами...

Никто не ждет. Никто не придет.
В квартире темно и пусто.
Включаю свет - ни шороха нет,
Включаю всё, чтоб безумство
Заполнило звуками тесный мир,
Слепящим залило светом...

Ты
мне
не снишься.
Я не помню
Ни рук, ни губ, ни глаз, ни смеха.
Я отпускаю - Бог с тобою -...

Когда в ладонях больше нету сил,
А я одна в простом домашнем платье,
Хочу, чтоб кто-то обнял и спросил
Как этот день пила.
И я, по капле,
Переберу его, как жемчуга...

Я думала, любить легко:
пить, есть с одной тарелки,
следить, чтоб было молоко,
соль, сахар, чай и гренки...
Я думала, любить уметь -
как день встречать в окошке...

Картинно втягивают дым и красят губы.
На нарисованном лице глаза пусты.
Движения легки, а мысли грубы.
Слова глупы, затасканы мечты.
Я - среди них. Такая же пустая.
Обречена на тот же мерзкий бред...

Слезы-горошины, грусть-тоска непрошено,
Белым - воска крошево:
Разве я брошена?
Разве я предана близкими, да верными?
Иль не мне посвящены всех рассветов сны?
Разве одинокая вновь брожу под окнами...