Логический аспект решения проблемы органического синтеза

Демокрит утверждал, что одно причинное объяснение он предпочел бы Персидскому царству. Так высоко ценили древнегреческие философы знание глубинных причин существующего, которые не лежат на поверхности явлений, а поэтому требуют значительных усилий ума, чтобы понять их. К числу таких явлений природы относится органический прогресс, который выражает тенденцию развития живых существ от низких форм организации к высшим.

Совершенно очевидно, что данную тенденцию развития нельзя отнести к разряду случайных изменений живого. Напротив, как свидетельствует система животного и растительного мира – это, в основе своей закономерный процесс эволюции органической жизни, которая, однажды возникнув на Земле, с необходимостью приходит к своим высшим формам. Однако наука не может ограничиваться констатацией этого факта. Важно выяснить внутреннюю, закономерную связь прогрессивного усложнения биологической организации, которая обусловлена, надо полагать, внутренними отношениями развивающейся системы. Эти отношения лишь тогда выступают источником развития, когда они приобретают форму противоречия. Поэтому исключительно важную роль в познании закономерностей прогрессивной эволюции живого играет выяснение её основного противоречия. Оно, несомненно, имеет свою специфику, связанную с коренным, качественным преобразованием организации живых существ. Нужно сказать, что не выяснив данное противоречие, невозможно понять прогресс как закономерную тенденцию развития живого. Эта тенденция, порою, кажется исследователям мистической. На сегодня достаточно изучены закономерности эволюции отдельных биологических видов. Но каким образом, на основе неглубоких изменений организации живых существ, складывается картина перехода от низших форм к высшим? Имеет ли прогресс свою специфику, в том числе и в плане причинной обусловленности? Это теоретическая проблема, которая остается довольно сложной.

В учении об органическом прогрессе есть, пожалуй, один существенный момент, который заключается в том, как понимать данную форму развития живого? Ещё Г. Бронн считал, что в принципе можно выделить общие признаки или критерии усложнения организации живых тел, но нельзя понять сам этот процесс развития. Ж.Б. Ламарк усматривал причину усложнения организации в стремлении живого к прогрессу. Дарвинизм видит нарастающее усложнение организации, как возможность перехода живых существ к приспособлениям самого широкого биологического значения. Сальтационистские концепции отводят ведущую роль в этом процессе макромутациям. Словом, идет поиск некоторого основания для решения данной проблемы. Однако это основание либо мистифицируется, либо оно сводится к внешней зависимости, иногда же причину усложнения биологической организации механистически упрощают.

Следует отметить, что, несмотря на значительные успехи теоретической биологии в целом, эволюционная мысль до сих пор не разработала четкой концепции поступательного развития живых существ от низких форм организации к высшим. Не случайно, известный американский биолог-эволюционист Дж. Симпсон считает органический прогресс «более отдаленной, скорее философской проблемой, которая слишком сложна» (цит. по Давиташвили Л.Ш. Очерки по истории учения об эволюционном прогрессе. М., 1956, с.32). Её сложность связана прежде всего с трудностями выяснения внутренних причин усложнения биологической организации при переходе от одного класса организмов к другому. Эти причины, надо полагать, выражают сущность более глубокого порядка, нежели закономерности изменения живых существ на популяционно-видовом уровне, приводящие к их видовому разнообразию и специализации (так называемая, горизонтальная эволюция, которая представляет собой, по сути, вариации развития сложившегося типа организации). Причины же усложнения организации животных на сверхвидовом уровне остаются некоторой проблемой для теоретического познания. В отмеченной выше работе, Л.Ш. Давиташвили приводит высказывание известного немецкого зоолога Л.Плате о происхождении ароморфозов: «какие таинственные силы вызывают то, что группа животных как бы толчкообразно подымается на более высокую ступень организации с тем, чтобы после этого почивать на лаврах и только становится разнообразнее по числу видов или специализированнее?» (там же, с.34).

Любая теоретическая проблема имеет логический аспект решения. Насколько возможно в логике понятий дарвинизма выразить прогрессивную тенденцию развития живого? Следует отметить, что на начальных этапах становления дарвинизма проблема прогресса ещё не была вычленена в качестве особого предмета исследования. Понятие «эволюция» охватывало собой все формы преобразования в живой природе. И лишь позже становится очевидным необходимость изучения закономерностей того, что Дж. Хаксли назвал «движением вверх по лестнице эволюции». Когда мы говорим о логическом аспекте решения данной проблемы, то имеем в виду прежде всего возможность выразить в логике понятий внутреннюю связь и обусловленность перехода живых существ с одного уровня организации на другой («макроэволюционный скачок», связанный с появлением нового типа организации животных). Это важно для эволюционной теории, поскольку напрямую связано с вопросом об источнике прогрессивного развития живого. Нужно сказать, что во второй половине ХХ столетия в эволюционной биологии утвердилась мысль, что единственным научным подходом в исследовании движущих сил органического прогресса может быть только изучение механизмов микроэволюции. Однако редукционизм в теории не приводит к решению научной проблемы, он не позволяет выяснить основание для её теоретического решения, которое имеет свою специфику и не может быть сведено только к изучению механизмов микроэволюции. По сути, это был отказ от исследования специфических закономерностей эволюционного прогресса.

Несомненно, ведущую роль в преобразовании местных популяций играет естественный отбор, но он не является специфическим фактором прогрессивного усложнения биологической организации. Как подчеркивал сам Ч.Дарвин, «действие естественного отбора не предполагает необходимости усложнения организации, - он лишь подхватывает проявляющиеся изменения, благоприятные для обладающего им существа в сложных условиях жизни» (Дарвин Ч. Происхождение видов. М., Биомедгиз, 1937, с.187).

Что же в таком случае обусловливает необходимость, а стало быть, и закономерность прогрессивного усложнения биологической организации? Возможно, степень приспособленности организмов к среде выражает эту тенденцию развития? Но как свидетельствуют факты, приспособленность не является критерием высоты их организации. Не существует зависимости: чем сложнее организация животных, тем они более приспособлены к среде. Не приспособленных форм, как известно, вообще не бывает (Н.Кольцов, 1933). Все организмы, существовавшие в прошлом, и ныне обитающие на Земле, достаточно приспособлены к условиям своего существования. Следовательно, имеются определенные трудности в том, чтобы выразить органический прогресс в логике понятий дарвинизма. Вот почему эта проблема остается, как пишет Дж.Симпсон, «отдаленной и довольно сложной». Вопрос заключается не в том, существует ли прогресс, а как выразить его средствами теории, т.е. понять его сущность?

Доказать сам факт эволюции и объяснить механизм происхождения видов, точнее, механизм происхождения приспособлений – задача, которую поставил и блестяще решил для своего времени Ч.Дарвин. Однако ни одна теория, даже самая выдающаяся, не может решить всех проблем науки. Всегда остается некоторая область, которая не может быть полностью охвачена существующими в данной теории принципами исследования. Необходим новый подход, соответствующий специфике изучаемой области. Примером тому является органический прогресс.

Естественный отбор – это универсальный принцип биологической эволюции, он является общим для процесса эволюции живых существ, но не специфическим фактором их прогрессивного развития. На первый взгляд, это утверждение может показаться парадоксальным. Но в действительности, здесь имеет место взаимодействие внешних и внутренних сторон развития. В качестве внутреннего источника коренного преобразования биологической организации выступает противоречие. Коренное преобразование – это, по сути, разрешение внутреннего противоречия, возникшего в ходе развития живых существ при переходе их с одного уровня организации на другой. Мы не поймем закономерности органического прогресса, если не выясним его основное противоречие. Не случайно один из талантливых исследователей данной проблемы К.М.Завадский вынужден был признать, что должно существовать некое «капитальное противоречие», которое по его мнению, выражает отношение «между приспособленностью организмов к среде и приспособленностью их к эволюции» (Завадский К.М., 1958, с.86). Автор ясно осознает, что без соответствующего принципа противоречия вряд ли возможно объяснить закономерный характер усложнения биологической организации. Но как приспособленность организмов к среде приходит в противоречие с приспособленностью их к эволюции, каково конкретное содержание данного противоречия? Сформулированное в данном случае противоречие слишком неопределенно и весьма абстрактно, оно не является специфическим для прогрессивного развития органических форм и в дальнейшем К.М. Завадский не пользуется им в качестве инструмента теоретического изучения обсуждаемой проблемы. Позже он вообще приходит к выводу, что не существует каких-либо особых движущих сил прогресса, кроме механизмов преобразования местных популяций (см. Завадский К.М. Развитие эволюционной теории после Дарвина Л., 1973). Но редукционизм в теории не является способом решения научной проблемы.

В указанной выше работе К.М. Завадского, есть одно, как бы общее замечание, по поводу того, что «проблема прогресса недостаточно разработана в дарвинизме», хотя другой теоретической основы для её решения он не видит. Однако, что значит это замечание, в какой именно части она является недостаточно разработанной? Неужели метод, принятый в дарвинизме, не может быть полностью реализован в учении о прогрессивном усложнении организации живых существ? Что имел в виду Завадский? Он это не уточняет, но и без того ясно, в чем состоит основная проблема. Суть её в том, что если результатом естественного отбора является приспособленность организмов к среде, то можно ли считать это свойство живого критерием органического прогресса? Многие авторы сходятся в том, что не существует зависимости: чем сложнее организация животных, тем они более приспособлены к среде обитания. Неприспособленных форм, как известно, нет. И низкоорганизованные существа также достаточно приспособлены к условиям среды обитания. Дж.Хаксли специально заостряет данный вопрос, вопрошая: «Кто более приспособлен к среде, туберкулезная бацилла или человек?».

И все же, в ходе эволюции происходит повышение уровня организации в основных классах организмов. Возникновение нового типа организации – это скачок в эволюции органического мира. Именно с ним связано усложнение биологической организации. Но как выразить его в логике понятий дарвинизма? Ни одно понятие эволюционного учения не указывает на необходимость усложнения организации живых существ. Подчеркнем, что в основе своей это противоречивый процесс развития. Поэтому в учении о прогрессивной эволюции живого следует совместить принцип естественного отбора с принципом внутреннего противоречия в развитии биологической организации. Только так можно понять её закономерности.

Ч.Дарвин справедливо полагал, что органический прогресс, несомненно, более сложная проблема в эволюционизме. Невозможно ожидать от одной теории, даже самой выдающейся, решения всех вопросов науки. Граница любой теории, как правило, определяется её методом. Мы знаем, насколько положительным в дарвинизме оказался селективный метод изучения закономерностей образования биологических видов. Однако, идя дальше, стремясь понять прогрессивную тенденцию развития живых существ, следует разработать метод, который позволял бы выяснить внутреннюю связь и обусловленность перехода их с одного уровня организации на другой, понять закономерности возникновения нового типа организации животных. Значение метода в науке трудно переоценить. Решение любой проблемы в конечном счете определяется методом её теоретического исследования.

Существует мнение, что дарвинизм обедняет содержание понятия развития прежде всего в той части, где речь идет о закономерностях прогрессивного усложнения биологической организации. Ч.Дарвин действительно столкнулся с серьезными трудностями в оценке прогрессивной эволюции живого. Сложной оказалась попытка выразить органический прогресс средствами теории. Для решения данной проблемы важно было найти основание, которое позволило бы разработать теоретическую модель перехода живых существ с одного уровня организации на другой. Что может служить основанием для решения данной проблемы? Такая задача стоит перед наукой.

Современный дарвинизм (СТЭ) полагает, что основой решения проблемы органического прогресса в конечном счете служит изучение механизмов микроэволюции, т.е. механизмов образования исходных приспособлений в ходе дивергенции биологических видов. Но когда мы говорим о прогрессе, то речь ведь идет о смене организации одного типа на принципиально новую: амфибийную на рептилийную и т.д. (см.Завадский К.М. К пониманию прогресса в органической природе. М.-Л., 1958). Используя приемы логического обоснования, невозможно вывести из данной посылки необходимость усложнения организации живых существ на сверхвидовом уровне. Остается лишь описывать этот процесс эволюции живого, что, собственно, и делает биологическая наука со времен ещё Г.Бронна.

Сторонники «единственно возможного научного подхода» к исследованию движущих сил арогенеза (ароморфоза) полагают, что «любые рассуждения о существовании каких-либо особых специфических причин макроэволюции не имеют под собой научного фундамента» (Завадский К.М. М., Ермоленко М.Т. Развитие эволюционной теории после Дарвина Л., 1973, с.33). Надо полагать, под научным фундаментом авторы понимают принципы дарвинизма, а что сверх того, то это от лукавого. Таким образом, принятый в науке метод, неизбежно приводит к подобным теоретическим выводам.

Тождество основных форм эволюции живого, на чем справедливо настаивают многие авторы, вовсе не исключает их качественного различия, в том числе и в плане причинной обусловленности. Если бы это было не так, то откуда в таком случае возникают столь существенные различия в характере изменения биологической организации. Говоря об ароморфозах, Л.Плате замечает: «Какие таинственные силы вызывают то, что группа животных как бы толчкообразно подымается на более высокую ступень организации…» (Цит. по Давиташвили Л.Ш., 1956). А разве не признает косвенно это же самое Завадский, подчеркивая, что «сколько бы ни «выжимать» из рыбьей организации … нельзя получить ничего, кроме более совершенной рыбы». (1958).

Но как в таком случае быть с механизмами микроэволюции, являются ли они достаточным основанием для теоретического решения проблемы органического прогресса? Не найдя другого основания, этот талантливый биолог принял методологию редукционизма, полагая, что эксперимент более надежен любых теоретических построений. Нельзя не согласится с тем, что экспериментальное изучение действительно надежная опора, но только для исследования той области, в которой этот метод применим. За её пределами, предлагаемый «единственный научный подход», не приводит к решению теоретической проблемы, он не позволяет выразить в логике понятий закономерный характер усложнения биологической организации. Если бы была возможность с определенной долей зависимости вывести из результатов изучения механизмов микроэволюции закономерную тенденцию прогрессивного развития живого, то у выдающегося биолога – эволюциониста Дж.Симпсона не было бы повода говорить о ней, как о более отдаленной проблеме. Выражение «более отдаленная» означает невозможность её решения уже известными средствами.

Ещё раз отметим, что невозможно мыслить сложнейший процесс коренного преобразования организации, не выяснив его основное противоречие. Факты свидетельствуют в пользу такой точки зрения. Так, особенностью ароморфоза является то, что организация животных претерпевает в данном случае относительно быстрые преобразования в виде «эволюционного скачка». Периоды ароморфозов, как отмечают многие авторы, коротки, а их биологические формы сразу становятся ступенью выше в смысле общего уровня их организации (см. Давиташвили Л.Ш., 1956). Разве не внутреннее противоречие обусловливает такой характер развития живого? Традиционная методология часто ищет решение проблемы прогресса в особых условиях существования организмов. Много говорят и пишут о геологических пертурбациях, природных катаклизмах и тому подобных явлениях, якобы послуживших причиной прогрессивного развития жизни на Земле. Никто не отрицает роль природных факторов в эволюции органической жизни. Но это не должно заслонять собой изучение реальной диалектики развития собственно биологической организации. Диалектика служит прекрасным инструментом познания закономерностей эволюции живого. Не стихийная диалектика, которая изначально присуща научному познанию, а сознательное использование принципов, законов и категорий этой науки для биологического познания, особенно в той области, где речь идет о развитии органической жизни. Так, изучая проблему прогресса, мы приходим к выводу, что именно в диалектике особенного и общего заключается тайна прогрессивного усложнения организации живых существ.

Процесс развития биологических видов идет как бы путем «раздвоения единого», в котором каждое их изменение, хотя и совершается в рамках определенного типа организации, но в тоже время несет на себе признаки особенного, свойственного только данному виду организмов. Именно это раздвоение может достичь в определенный момент своего максимального выражения и тогда оно превращается в противоречие. Нужно сказать, что тезис о «раздвоении единого» и является тем основным, которое позволяет построить теоретическую модель перехода живых существ с одного уровня организации на другой. Из этого основания теоретически можно вывести содержание прогрессивного развития, вплоть до возникновения нового типа организации животных. Такой подход значительно обогащает наше представление о прогрессивном развитии живого и в тоже время вносит вклад в общую теорию развития.

Итак, исходным моментом в анализе содержания органического прогресса следует признать тот факт, что адаптациогенез на популяционно-видовом уровне – это, по сути, вариации развития сложившегося типа организации. Мы действительно, порою, не знаем, чему больше удивляться: единству ли основного плана в целом, или многообразию строения живых существ в частности (Л.Плате). Данное обстоятельство определяет устойчивость типа организации, которая обусловлена его динамичностью, подвижностью внутри себя и при определенных условиях он может иметь почти неограниченное число возможностей в ходе эволюции биологических видов.

Разумеется, каждый отдельный тип организации имеет свои особенности изменения, зависящие от его характера и уровня развития и, как следствие этого, - он обеспечивает разнообразные приспособительные возможности видов в пределах сложившейся организации. О приспособительных изменениях в данном случае можно говорить сколько угодно. Животные, вступившие на этот путь биологической эволюции, отмечает акад. А.Н. Северцов, «отнюдь не поднимаются на высшую ступень развития… Все изменения этого рода являются идиоадаптациями» (Северцов А.Н. Главные направления эволюционного процесса. М., 1967, с.146). Взять к примеру класс рыб. Приспособительные возможности видов внутри этого класса почти неограниченны, но при всем многообразии форм любые их изменения остаются в пределах данного типа организации, что свидетельствует о его исключительной устойчивости, которая обусловлена, повторяем, изменчивостью биологических видов. Стало быть, диалектика типа организации такова, что его изменение является условием его сохранения. Сохраняется внутреннее, закономерное отношение основных элементов в строении живых существ, как условие и возможность их разнообразной приспособительной эволюции. Тип организации – это своего рода основа развития биологических видов. Особенное всегда нуждается в некотором общем основании, без чего оно не только не может развиваться, но и вообще быть.

Однако устойчивость типа организации не является безусловной и абсолютной, его тождество с собой относительно, поскольку каждое изменение биологических видов, хотя и совершается в рамках их определенного типа организации, но в тоже время несет на себе признаки особенного, свойственного только данному виду организмов. Такова закономерность развития бытия. Здесь ничего не надо придумывать, нужно только следовать логике развития природы. Тезис о «раздвоении единого» в процессе развития биологических видов мы выделили в качестве теоретического основания решения проблему органического прогресса, поскольку оно позволяет понять его основное противоречие.

Нужно сказать, что само это «раздвоение» далеко не всегда выступает предпосылкой перехода живых существ на новый уровень развития. Оно лишь тогда приобретает форму реального противоречия, когда различие в рамках существующего типа организации достигает своего максимального выражения. Так, скажем, появление добавочного воздушного дыхания у двоякодышащих рыб (развитие первичных легких в процессе изменения функций плавательного пузыря), а также существенные изменения морфологической структуры передних плавников у кистеперых, явились совершенно новыми элементами в организации рыб. Эти ароморфные признаки суть приспособления водных животных к вполне конкретным условиям мелководья в режиме теплого климата. Они являются результатом естественного отбора.

Но что происходит дальше, к чему приводит появление новых структурных элементов в организации этих видов животных? Здесь можно выделить два момента. С одной стороны, для них, по сути, становится невозможной дальнейшая эволюция в рамках существующего типа организации; они, употребляя выражение Гегеля, как бы приходят в противоречие с собой, точнее, с основами своей организации. Но с другой, - эти новые структурно-функциональные признаки в строении животных выступают реальной предпосылкой возможного перехода их к иной форме взаимоотношения со средой обитания. Однако закономерности их общего типа организации, в пределах которого они до сих пор развивались, как раз и не позволяют им этого (в основе своей они остаются рыбами). Таким образом, из условия приспособительной эволюции живых существ данный тип организации превращается в тормоз их дальнейшего прогрессивного изменения. В этом суть возникшего противоречия, которое составляет, если можно так сказать, кульминационный момент в эволюции некогда предшествовавших форм наземных позвоночных животных.

Еще раз уточним смысл возникшего противоречия. Если первая его сторона свидетельствует о невозможности дальнейшей эволюции этих видов животных в рамках существующего типа организации, то вторая, - выражает тенденцию прогрессивного развития, она является ведущей стороной противоречия. Именно с ней связано коренное преобразование организации живых существ. Появление новых структурных элементов в строении отдельных видов животных создает предпосылки для перехода их к иной форме взаимоотношения со средой обитания. Но это всего лишь возможность, которая складывается на начальных этапах их прогрессивной эволюции. Эта возможность реализуется, становится действительностью только в результате коренного преобразования предшествующей организации животных. Её преобразование есть не что иное, как способ разрешения возникшего противоречия. Противоречие, потому является источником развития, что оно обуславливает необходимость коренной перестройки биологической организации, что приводит в итоге к изменению взаимоотношения живых существ со средой обитания.

Каков же механизм разрешения возникшего противоречия? В целом этот процесс развития приводит к смене организации одного типа на принципиально новую (по Завадскому, «амфибийную на рептилийную»). Следует, однако, учитывать, что диалектическое противоречие имеет как положительную, так и отрицательную стороны: происходит одновременно и разрушение, и сохранение прежних структурных элементов в строении живых существ. Отрицательная сторона состоит в том, что отдельные виды организмов, в ходе коренного преобразования прежней организации, неизбежно гибнут и лишь некоторые из переходных форм могут сохраниться. Но их сохранение и, в особенности дальнейшее развитие. Становится возможным потому, что в их строении произошли значительные, существенные изменения. Как правило, сохраняются виды, у которых доминируют новые структурные элементы в их организации, что обеспечивает им более широкую адаптивную возможность в ходе прогрессивной эволюции.

В понимании механизма коренного преобразования биологической организации определенную роль играет диалектика целого и части. Так, часть, претерпев существенные изменения, влияет на целое, а целое в свою очередь преобразует части. В нашем примере, структурно меняется не только опорно - двигательная система переходных видов животных, но вслед за этим происходит морфофизиологическая перестройка органов дыхания, кровообращения, мускульной и покровной систем организма. В этом процессе важную роль играет коррелятивная зависимость всех элементов биологической организации. Поэтому появление новой структуры приводит к образованию дополнительных, ранее не существовавших связей в живой системе, что сопровождается усилением интеграции её как целого. Но возрастание степени целостности организма способствует формированию разнообразных морфофункциональных отношений (происходит то, что обычно называют повышением уровня организации). Таким образом, в результате коренного преобразования организации живых существ заметна тенденция её усложнения, которая и привела в итоге к появлению высших форм жизни на Земле.

Ещё раз подчеркнем, что оборотной стороной возрастания степени целостности организма является его структурное усложнение. Это взаимообусловливающие моменты прогрессивной эволюции, которые имеют отношение к выяснению её механизма. Источником же коренного преобразования биологической организации выступает внутреннее противоречие. Если не учитывать его роль в прогрессивном развитии живого, то возникновение нового типа организации, на основе лишь мелких, частичных изменений биологических видов, вряд ли было бы вообще возможно и для «эволюционного скачка» в таком случае потребовалось бы времени больше, чем время существования органической жизни на Земле.

К такому выводу мы приходим, опираясь на теорию развития, в которой органический прогресс рассматривается как внутренне обусловленный, противоречивый процесс перехода живых существ с одного уровня организации на другой. В этом движении от низших форм к высшим крупные эволюционные сдвиги происходят не только путем непрерывного и постепенного накопления новых структурных элементов в организации животных, но и в ходе разрешения внутреннего противоречия, которое вытекает из самой природы развития биологической организации. Поэтому нельзя мыслить органический прогресс только категориями плоского эволюционизма.

Прогрессивная эволюция в целом носит интегральный характер. Чем дальше шел процесс развития живых существ по лестнице эволюции, тем быстрее преобразуются коренным образом формы жизни. Органическая жизнь развивалась с некоторым ускорением и происходило это на основе еже достигнутого уровня организации. Один из классиков заметил, что с возникновением позвоночных появляется возможность развития до самосознания. И это верно. У сложноорганизованных форм большие возможности для дальнейшего развития. Однако живая природа «платила» за прогресс гибелью многочисленных видов организмов. Это подтверждает мысль о том, что прогрессивное развитие носит глубоко противоречивый характер. Гибнут, как правило, переходные виды животных с ещё неустоявшейся формой взаимоотношения со средой обитания, что значительно затрудняло их приспособительную эволюцию. В итоге, многие из них вымирают. Палеонтологические данные свидетельствуют о наличии таких переходных форм во всех основных классах животных, возникновение и эволюция которых связана с коренным, качественным преобразованием их организации.

С точки зрения предлагаемой модели прогрессивного развития, категория переходных форм приобретает истинный смысл, она выражает момент «саморазвития» живых существ на основе внутреннего противоречия. Это закономерность эволюции живого. Надо полагать, основной причиной гибели переходных форм организации животных выступают не какие-то геологические пертурбации или грандиозные климатические изменения, которые, скорее всего, являются дезинтегрирующими факторами эволюции живого, они не определяют направление развития. Прогрессивная тенденция, как было показано выше, вырастает из внутренних отношений развивающейся биологической организации.

Говоря о вымирании переходных форм, следует отметить, что все неустоявшиеся в развитии обычно подвергается гибели. Это момент естественного процесса эволюции любых материальных систем. Принцип гибели, так называемых переходных форм организации, имеет универсальное значение для процесса развития. Он позволяет понять определенную тенденцию и в других областях науки, а не только в изучении закономерностей прогрессивной эволюции живой природы. Здесь мы имеем дело с некоторым универсальным принципом развития материальных систем, методологическое значение которого для познания очевидно.

В заключительной части данного раздела попытаемся средствами методологии резюмировать логический аспект решения проблемы органического прогресса. Для этой цели воспользуемся общетеоретическим принципом развития, каковым является известный закон диалектики – закон отрицания отрицания. «Отрицание отрицания, пишет В.Канке, - характерно только для прогрессивной линии развития» (Канке В. Философия. М., 1998, с.138). Можно ли в категориях данного закона выразить логику перехода живых существ с одного уровня организации на другом? Полагаем, что да, ведь он указывает на объективную тенденцию прогрессивного развития.

Какие моменты следует выделить, которые раскрывают в целом картину перехода живых организмов на новый уровень развития, переход к иному типу организации? Первое, на что следовало обратить внимание – это понять устойчивость типа организации, которая обусловлена его динамичностью, подвижностью внутри себя. Биологические виды изменяясь, сохраняют общую основу – существующий тип организации, который в принципе может иметь почти неограниченное число возможностей видового разнообразия. На лицо взаимозависимость особенного и общего. Стало быть, диалектика типа организации такова, что его изменение является условием его сохранения. Обозначим это как тезис, как исходное теоретическое положение, необходимое для уяснения внутренней связи и обусловленности процесса прогрессивного развития.

Однако устойчивость типа организации не является безусловной и абсолютной, его тождество с собой в процессе эволюции живых существ относительно, так как каждое изменение биологических видов, хотя и совершается в рамках их определенного типа организации, но в тоже время несет на себе признаки особенного (свойственного только данному виду организмов). Именно это раздвоение лежит в основе противоречивого характера развития органических форм в пределах их общего типа организации. По сути, здесь мы переходим от тождества к его отрицанию, к различию внутри типа организации. И стало быть, этот момент можно определить как антитезис.

Но само это раздвоение, которое имеет место в процессе развития органических форм в пределах общего типа организации, может достигнуть в определенных условиях своего максимального выражения и тогда оно превращается в противоречие. Так, накопление в строении отдельных видов организмов новых структурных образований приводит со временем к тому, что их дальнейшее развитие становится несовместимым с закономерностями изменения их общего типа организации; они как бы приходят в противоречие с основами своей организации. Разрешение данного противоречия, снятие его в новом целостном единстве – в новом типе организации, в ходе её коренного, качественного преобразования, представляет собой синтез. Происходит своего рода отрицание отрицания, в результате которого восстанавливается возможность изменения органических форм, но только уже на более высокой основе (в пределах иного типа организации).

Таким образом, в ходе теоретического осмысления проблемы органического прогресса можно выделить ряд моментов, диалектическое единство которых позволяет понять логику перехода живых существ с одного уровня организации на другой, объяснить прогресс как законодательную тенденцию развития живого.