Побритие бороды Карла Маркса или научен ли научный коммунизм

Побритие бороды Карла Маркса или научен ли научный коммунизм

Вступление
Герберт Уэлс сказал однажды:" "Капитал" дремуч, как бо¬рода Карла Маркса. Когда-нибудь я вооружусь ножницами и остригу его". Он так и не собрался этого сделать и, хотя с тех пор против марксизма написаны горы бумаги, соизмеримые разве что с еще большими, исписанными в его пользу, именно так, как задумывал это Г. Уэлс, эта операция не была проделана и я решил взять на себя эту задачу.

Прежде всего, уточню, в чем она в данном случае состоит. Речь здесь пойдет не о том, прав или неправ Маркс в своем учении, точнее, в чем он прав, а в чем ошибался. Нет сомнения, что в чем-то он был прав, а в чем-то ошибался, поскольку не может же быть, чтобы человек, написавший столь всеобъем¬лющую философию, был во всем прав или, наоборот, во всем ошибался, тем более, что в обширном наследии Маркса есть немало утверждений, противоречащих одно другому, так что логично ожидать, что одно из них будет истинным, а другое ложным. Выяснению вопроса, в чем Маркс прав, а в чем нет, посвящено много работ и разных. Я же попытаюсь ответить на вопрос, в какой степени все, что сделал К.Маркс, можно считать наукой. Это не совсем то же самое, что выяснять, в чем он прав, поскольку и наука может приводить нас к ошибочным выводам, с одной стороны, а с другой, оказаться правой может и гадалка на кофейной гуще. Но у гадалки нет того авторитета, что у науки.

Почему именно это сегодня более важно? Выяснение вопроса, прав Маркс или не прав, было важно во времена Герберта Уэллса, когда решалось: принимать марксизм или нет. Не менее, а может даже более, это было важно во времена Советского Союза, когда решалось: терпеть этот строй дальше или нет. Ну, еще первые 10 лет после развала Союза, когда существовала опасность реставрации социализма в России и в Украине, это имело большое практическое значение. Сегодня - это все более вопрос академический, тоже интересный, но... Гораздо более судьбоносен сегодня для человечества вопрос о научности, научности не именно марксизма, а любой теории, продаваемой обществу, как научная. Особенно это касается гуманитарных теорий, использующих для своего утверждения в обществе авторитет научности естественных наук, перенося его на себя незаконно, а зачастую и сознательно нечестно. Это очень выгодно - "мазаться" под настоящую науку, выгодно тем, кто это делает. Это поднимает их авторитет и тем самым - материальное положение. Но это очень плохо для общества, когда оно в качестве науки с высокой надежностью ее выводов принимает всякую билеберду, к науке отношения не имеющую, и убеждается в этом, только хорошо получив по голове. История воплощения в жизнь марксизма - тому лучший пример. Сегодня есть еще много гуманитарных теорий, далеких от настоящей науки, но успешно продающих себя за таковую. Даже современные шарлатанские религиозные культы, вроде церкви Сциентологии, основанной писателем фантастом Роном Хабардом, который для того лишь основал этот культ, чтобы заработать больше денег, так как ему мало платили как писателю, процветают и дурят голову сотням тысяч и миллионам наивных людей, прикрываясь авторитетом науки. Пасутся на этой ниве и всевозможные паранауки. Вновь заявляет претензии на научность астрология. Но все это - цветочки ,о сравнению со всевозможными психоаналитическими теориями и психотерапиями, начиная с фрейдизма и тяжело сказать чем кончая, так как все новые и новые создаются чуть ли не каждый день. Последние на моем слуху - это "гешталт терапия", психодрама" и "символдрама". Все они с успехом облегчают дуракам карманы. Дуракам может туда и дорога, но переводят эти "науки" ум за разум всему западному обществу. И хотя последствия этого пока не проявились столь драматично, как от марксизма, но все еще впереди.

Тут у грамотного читателя, знакомого с современной философией, может возникнуть вопрос: а существует ли, вообще, внятная грань между наукой и не наукой. Дело в том, что сомнения в этом возникали у философов с тех пор, как существует наука. А, начиная со второй половины 20-го века, на Западе возобладали философии (более всех постмодернизм), утверждающие уже безапелляционно, что такой грани не существует. В цикле статей ("Философские исследования" 3, 2000; 1, 2001, 2, 2002) я показал, что рациональная наука обладает единым и неизменяемым методом обоснования своих теорий, который и отличает ее от не науки. Этот метод может быть применен с соответствующей адаптацией и в гуманитарной сфере, что я и собираюсь проиллюстрировать в этой работе на примере марксизма. Марксизма, потому что марксизм первый среди гуманитарных теорий стал претендовать на научность, а его адепты (те, что остались) не устают повторять и сегодня, что марксизм - единственное в мире научное учение.

Я не буду здесь излагать единый метод обоснования, укажу лишь основные критерии научности, вытекающие из него, и "узнаваемые" каждым ученым-естественником и просто людьми достаточно образованными, чтобы иметь представление о том, как делается наука. (Кстати, то, что эти критерии будут в основном "узнаваемы"учеными-естественниками, следует ожидать. Ведь, несмотря на то, что единый метод обоснования не был до сих пор сформулирован и доказан, ученые пользовались им на уровне стереотипа естественно-научного мышления, как пользуются правилами грамматики люди, говорящие на своем языке, но грамматику не изучавшие).

Критерии эти таковы:
Во-первых, внутренняя непротиворечивосить. Т.е. непроти¬воречивость теории самой себе. Чтоб не утверждалась вещь и, через несколько страниц, прямо противоположная ей. Это требование столь очевидно, что не нуждается в пояснениях даже для людей, совершенно далеких от науки.

Во-вторых, однозначность вводимых и вообще используе¬мых понятий. Для ученых это требование также очевидно, но для остальных поясню примером из того же марксизма. У Ленина есть следующее определение познания: "Познание есть вечное, бесконечное приближение мышления к объекту. Отражение природы в мыслях человека надо понимать не "мертво", не "абстрактно", не без движения , не без противо¬речий, а в вечном процессе движения, возникновения противоречий и разрешения их" (Цитируется по книге Лекторского В.А. "Субъект, объект, познание", Москва, с.293).

Здесь определение познания дано через другое понятие, а именно, через "отражение". Если отражение понимать так, как его понимают в обиходе, т.е. как в зеркале, то это будет достаточно однозначное и всеми более или менее одинаково понимаемое определение. И каждый, кто прочтет это определение , поймет его так же, как другие и написавший его. Но если отражение - не как в зеркале, а с изменениями, противоречиями и т. д., то поскольку не оговорено с какими изменениями и как преодолеваются противоречия (в науке, как сказано, противоречия недопустимы), каждый может понимать это изречение по-своему, как угодно, если вообще поймет. Ясно, что учение, которое каждый может понимать по-своему, это не наука. Кстати, этот пример уже проливает свет на степень научности марксизма, поскольку Ленин - сам один из столпов его и главный продолжатель.

Еще один критерий научности - это сохранение значения и однозначности понятий по ходу построения теории. Чтобы не получалось, что сначала, при капитализме, под свободой и справедливостью понималось автором одно, а потом, при социализме, изрядно другое. Ясно, что это будет не наука, а агитпункт.

Следующий критерий - это требование однозначности выводов теории (аналогично требованию однозначности определений). Чтобы не получилось, как у гадалки:" Ждет тебя, касатик, большая радость и мелкие неприятности". (Причем, "неприятностями" оказывается потом увольнение с работы, а радостью то, что не отдали при этом под суд).

И, наконец, требование соответствия как выводов, так и исходных посылок фактам, опыту, эксперименту. Естественно, в тех случаях, когда проверка этого соответствия возможна (а бывают выводы и постулаты, которые, по крайней мере на данный момент, непосредственно не проверяемы).

Есть и еще критерии научности, вытекающие из единого метода обоснования, но они менее очевидны даже для ученых, и поскольку, сам метод здесь не излагается, то мы не будем их перечислять. Достаточно и упомянутых для разбора марксизма с этой точки зрения.

Марксистская философия
Разбор начнем с основных философских положений учения Маркса. Двумя столпами, на которых стоит марксистская философия, являются материализм и диалектика. Ни в одной из этих главных частей его философии марксизм не является научным, т. е. последовательным, непротиворечивым, с однозначными определениями и выводами и т.д.

Понятие материи марксизм унаследовал от домарксова материализма и изначально понимал под ним только "данное нам в ощущении". Т.е. уже энергия, тем более информация, мысль, дух материей для него не являлись. С другой стороны, марксистский материализм утверждает, что все сущее материально: "Уверенность, что кроме материального мира не существует еще особого духовного мира, есть результат длительного и трудного исследования реального мира, включая сюда также и исследование продуктов и процессов человеческого мозга" (Макс К., Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т.20, с.631). "В мире нет ничего, кроме движущейся материи" (Ленин В.И. Полное собрание сочинений, т. 18, стр. 184).

То есть, получается, что энергия, информация, мысль и дух либо не существуют, что противоречит опыту, либо тоже являются материей, что противоречит исходному определению ее в марксизме. А дабы у нас не возникло ощущение, что это определение уже отменили и изменили, Ленин вновь подтверждает: "Что мысль и материя "действительны", т.е. существуют, это верно. Но назвать мысль материальной, значит сделать ошибочный шаг к смешению материализма с идеализмом" (Ленин В.И., Полное собрание сочинений, изд.5, т. 18, стр.257).

Читая такое, невольно хочется воскликнуть: господа, клас¬сики марксизма, так существует в мире что-нибудь кроме движущейся материи или мысль, которая "действительна", т.е. существует, тоже является материей? Разберитесь, наконец, в этом сами, а потом уже начинайте морочить нам голову.

Правда, в дальнейшем Ленин осознает, что нельзя претендо¬вать на научность с такими противоречиями, за которые даже студенту первого курса естественнонаучного или технического профиля поставили бы двойку на экзамене, и заявляет: "Понятие материи надо расширить. Сюда относятся все явления действительности, следовательно, и способность познавать, объяснять" ( Там же, т. 18, с. 258-259). "Пардон, пардон" - хочется воскликнуть тут. Этот ход действительно устраняет это противоречие. Но ведь при этом меняется определение одного из фундаментальных понятий теории, а именно, понятия материи. А это, как ясно любому, даже незнакомому с единым методом обоснования, но знакомому с наукой , означает необходимость переделки всей прежней теории и замены ее новой, иначе будет целая куча новых противоречий. Но Ленину это и в голову не приходит. И таким образом теперь мало того, что мы не знаем, принимать ли в марксизме определение материи по Марксу или по Ленину (и по Ленину раннему, до стр.258 или после), Но даже если , следуя здравому смыслу, мы примем последнее определение, то стройной и непротиворечивой теории все равно не получится, ибо она будет противоречить, либо делать неприемлемыми и даже лишать смысла многие другие положения марксистской философии, от которых ни Ленин и никто другой в марксизме не отказывались.

Например, какой смысл теперь имеет фраза Маркса: "На "духе" с самого начала лежит проклятие быть отягощенным "материей" (Маркс К.,Энгельс Ф., Соч., 2-е изд.,т.З, стр. 29), -если "дух", он же по Марксу идея и мысль, теперь тоже материя? Материя отягощенная материей?

Или как соотнести это последнее ленинское определение ма¬терии с марксовои политэкономией, принимаемой и Лениным, в которой общественное производство подразделяется на материальное и нематериальное (которое есть труд интелли¬генции, производящей мысль). Причем предпочтение отдается первому. Предпочтение, которое при реальном социализме выражалось в том, что зарплаты учителей и инженеров были ниже, чем у рабочих.

Или знаменитое представление марксизма о прогрессивной роли пролетариата, базирующееся, в том числе, на посылке, что именно он производит материальные ценности, в отличие от интеллигенции, которая не производит материальных ценностей и поэтому не столь прогрессивна. Признав мысль материей, Ленин должен был бы переделать все эти части марксизма...,- если бы марксизм был наукой. Но поскольку он ею не был, то сошло и так.

Что касается диалектики, то она, как известно и как бла¬городно признавал сам Маркс, заимствована им у Гегеля с той разницей, что диалектика Гегеля была идеалистической, а Маркс сделал ее материалистической. Но поскольку понятие материи и все, что с ним связано в марксизме - крайне запутано и далеко от науки (как показано выше), то такой же получилась и марксистская диалектика.

Но не следует особенно заблуждаться и насчет степени на¬учности гегелевской диалектики (дополнительно испорченной затем марксовым материализмом). Правда, хваленая логика Гегеля действительно обеспечивает его теории внутреннюю непротиворечивость. Кроме того, налицо и определенное соответствие опыту и наблюдениям. Действительно, во многих сферах и в природе, и в обществе "количество переходит в качество", наблюдается "единство и борьба противоположно¬стей" и можно показать, что из тезиса и антитезиса рождается синтезис , и т.д. Но, как мы уже знаем, этим не исчерпываются требования научности.

Не менее важно требование определенности и однознач¬ности выводов. В этом отношении гегелевская (и тем более марксистская) диалектика очень далека от науки. Что, например, значит, что из тезиса и антитезиса рождается синтезис? Как рождается и, главное, как он должен выглядеть, этот новорожденный синтезис? Если мы покопаемся в прошлом, то можем показать: вот это был тезис, это антитезис, а вот какой получился синтезис. Но если синтезиса еще не произошло, а есть лишь тезис и антитезис и мы хотим предсказать, что из этого получится, то диалектика не дает нам никакого инструмента для этого и оставляет место полному произволу в установлении результатов синтеза.

Но ведь это главная задача науки - предсказывать резуль¬таты на будущее и предсказывать их однозначно. Представим себе на минутку, что ньютоновская физика давала бы нам такие предсказания: если поднять камень и отпустить его, то он полетит, а куда полетит, вверх ли, вниз ли, или в сторону и с какой скоростью и ускорением, черт его знает. Кому нужна была бы эта физика и называли ли бы мы ее наукой? Эти свойства диалектики как раз и привели к тому, что в эпоху так называемого реального социализма, отправляясь от нее, доказывали буквально все, что будет угодно... власть предержащим, и, в частности, объявили буржуазными лженауками генетику, кибернетику и многая прочая.

Не безинтересно напомнить и результаты двух попыток навязать ученым-естественникам диалектику, как единый метод обоснования. В первом случае, самим Гегелем, а также Гете и Шелингом, во втором, в 20-30-е годы в Советском Союзе, не в меру рьяными сторонниками Маркса. В обоих случаях ученные решительно отказались перейти на этот метод обоснования (хотя во втором случае нашлись жулики от науки, вроде Лысенко, сделавшие себе на этом карьеру).

Отношение ученых к навязыванию им диалектического метода, как метода обоснования, хорошо выразил биолог А.Ф.Самойлов. Он предложил пропагандистам этой идеи "на деле доказать, что они, применяя диалектическое мышление, диалектический метод, в состоянии пойти дальше, скорее, с меньшей затратой труда, чем те, которые идут иным путем. Если они это докажут, то этим без всякой борьбы, без излишней бесплодной, оскорбительной полемики диалекти¬ческий метод завоюет себе свое место в естествознании. Естествоиспытатель, прежде всего, не упрям. Он пользуется своим теперешним методом только и единственно потому, что его метод есть метод единственный. Такого естествоиспы¬тателя, который желал бы пользоваться худшим методом, а не лучшим, нет на свете. Докажите на деле, что диалекти¬ческий метод ведет скорее к цели, - завтра же вы не найдете ни одного естествоиспытателя не диалектика". (Самойлов А.Ф.,"Диалектика природы и естествознания","Под знаменем марксизма", 1926, N 4-5, с.81).

Марксистская политэкономия
Одним из фундаментальных понятий ее является "отчужде¬ние", с которым связаны и теория стоимости, и исследование эксплуататорской сущности капитализма и прочих его негативных сторон, и обоснование необходимости пролетар¬ской революции, после победы которой, помимо всего прочего, должно исчезнуть и оное отчуждение. С этим понятием в марксизме такая же путаница, непоследовательность, противоречивость и, вообще, не научность, как и с материей

Во-первых, что такое отчуждение. В "Философской энциклопедии" в статье А.П.Огурцова читаем:" Отчуждение - философско-социологическая категория, выражающая объективное превращение деятельности человека и ее результатов в самостоятельную силу , господствующую над ним самим и враждебную ему..." (Огурцов А."Отчуждение", "Философская энциклопедия", т.4, с. 189). Поскольку "Философская энциклопедия" издана при советской власти, нет сомнения, что она "идейно выдержана", и это определение соответствует Марксу. О чем тут речь, если перевести это с философского языка ? О том, что создаваемые человеческим трудом и талантом, будь то предметы потребления, орудия производства, произведения искусства или научные открытия, начинают жить самостоятельной, независимой от создателя жизнью и могут приносить ему не только ожидаемую пользу, но и отнюдь не ожидаемый вред. Лучшим примером тому является вся техногенная цивилизация, созданная трудом и рабочих, и инженеров, и ученых, и отравляющая им теперь жизнь через разрушение биосферной оболочки, то-бишь экологии.

Во всех своих наиболее известных произведениях Маркс трактует отчуждение исключительно как отрицательное социальное явление без каких-либо положительных моментов. Оно-де служит основой эксплуатации и посему должно быть преодолено социалистической революцией. А при социализме не будет ни отчуждения, ни эксплуатации.

Далее, широко известно положение марксизма, гласящее, что отчуждение является результатом разделения труда. Например, в упомянутой статье Огурцова сказано буквально: " Истоки "отчуждения" - в разделении труда" (Там же, стр. 189). Спрашивается, почему же отчуждение должно исчезнуть при социализме, если разделение труда при социализме сохраня¬ется. При социализме изменяется форма собственности и результаты труда принадлежат создателю (по крайней мере в теории, а мы исследуем теорию), но разделение-то остается. Похоже, что здесь Маркс путает отчуждение результатов труда с присвоением прав собственника на эти результаты капиталистом. В пользу этого говорит такая его фраза: "если продукт труда не принадлежит рабочему, то он противостоит ему, как "чуждая сила" (Маркс К.,Энгельс Ф., Соч., т.42, с.95).

Но ведь если продукт груда принадлежит рабочему в смысле собственности, он все равно получает независимую жизнь, т.е. отчуждение в его классическом марксовом (и не марксовом) понимании все равно имеет место.

Да и вообще, является ли отчуждение, понимаемое, как не¬зависимая от создателя жизнь результатов его труда, только отрицательным явлением, подлежащим безусловному уничтожению? Ведь без того, чтобы предметы потребления стали независимы от их производителя, невозможно товарное производство и товарообмен. А без того, чтобы произведения искусства, научные открытия и прочие продукты интеллек¬туальной и духовной деятельности человека получили независимость от их создателя, невозможна социальная жизнь. Наступит материальное, интеллектуальное и духовное оскудение общества. Т.е. отчуждение есть необходимый момент общественной жизни.

Похоже, что в некоторых случаях Маркс осознает это. Так, в "Критике гегелевской диалектики и философии вообще" он пишет: " ...отчуждение имеет не только отрицательное, но и положительное значение", потому что человеческое восприятие и опосредование окружающего предметного мира и общест¬венные отношения возможны только при том условии, что эти предметы являются "отчужденной действительностью человеческого опредмечивания, отчужденной действитель¬ностью объективированных человеческих сущностных сил", а также потому, что " труд есть для себя-становление человека в рамках отчуждения или в качестве отчужденного человека" (Маркс К., Энгельс Ф., Соч. т. 92, стр. 157,159,162).

Если перевести всю эту тарабарщину на нормальный язык, это как раз и будет примерно то, что сказано выше. Но, признав это, надо было бы переделать и другие построения, базирую¬щиеся на понятии отчуждения, вплоть до обоснования необходимости пролетарской революции, которую пусть даже и нужно было бы делать по каким-то причинам, но уж вовсе не потому, что она уничтожит отчуждение ( отчуждение результатов труда от создателей, а не отчуждение между людьми). Это, если бы марксизм был наукой. Но Маркс не затрудняет себя устранением противоречий в своем учении.

Перейдем теперь к марксовой теории стоимости. Согласно ей, то общее, что есть в сравниваемых товарах при их обмене, есть овеществленный человеческий труд - стоимость. Причем не конкретный труд, а общественно необходимый, потому что, если кто-то затратит лишный труд на изготовление той же самой вещи, то это уже его частное дело. При купле-продаже обмениваются равные стоимости. Меновая стоимость товара есть не что иное, как форма стоимости, "форма проявления абстрактно человеческого труда".

Кроме стоимости, у Маркса есть еще потребительская стои¬мость, по поводу которой он нам сообщает следующее: "Товар есть прежде всего внешний предмет, вещь, которая благодаря ее свойствам, удовлетворяет какие-либо человече¬ские потребности", и далее :"Полезность вещи делает ее потребительной стоимостью" (Маркс К., Энгельс Ф., Соч, 2-е изд.,т.23, стр.43,44).

И далее он утверждает "... если отвлечься от потребитель¬ной стоимости товарных тел, то у них остается одно лишь свойство, а именно то, что они продукты труда" (там же, с.46).

То есть, получается, что с одной стороны товар - это всякая вещь, которая в силу ее полезности имеет потребительную стоимость и ее можно поэтому продать или обменять на эквивалентную стоимость. С другой стороны товары - это только продукты труда. А как же тогда быть с объектами купли-продажи, находящимися в сфере обращения, являю¬щимися потребительными стоимостями, обмениваемыми на продукты труда или на деньги, но не являющимися сами продуктами труда, такими, например, как девственный лес, целинные земли и вообще природные источники и ресурсы? Это противоречие ( в отличие от предыдущих) Маркс обнаруживает сам и исправляет, меняя определение товара на такое: "Чтобы продать вещь, для этого не требуется ничего иного, чтобы она способна была бы сделаться объектом монополии и отчуждения" "Маркс К., Энгельс Ф.,Соч, изд. 2, т.25, ч.И,с.18). Наличие же затраченного труда, даже "общественно необходимого" - не обязательно (!).

Но теперь вылазит другое противоречие, еще более важное: как же быть с трудовой стоимостью, определяемой этим самым общественно необходимым трудом и в свою очередь опреде¬ляющей меновую стоимость, если быть товаром и обмени¬ваться могут вещи никакого общественно необходимого труда не требующие?

Налицо и еще одно противоречие марксовой теории стоимости - противоречие с опытом, которому, как сказано, научная теория должна соответствовать. Действительно, как с точки зрения трудовой стоимости объяснить высокую меновую стоимость раритетов, на изготовление которых было в свое время затрачено может не больше труда, чем на изготовление аналогичных новых вещей? И многое другое в том же роде.

Но и это противоречие Маркс замечает у себя и пытается устранить: "Последнее противоречие и, по-видимому, самое разительное. Если меновая стоимость есть не что иное, как содержащееся в товаре рабочее время, то каким образом могут товары, вовсе не содержащие в себе труда, обладать меновой стоимостью, или другими словами, откуда берется меновая стоимость простых сил природы?" (там же, т. 13, стр. 48).

Вот уж действительно, согласимся мы, откуда все это пада¬ет на голову бедному Марксу?

И далее он разрешает это противоречие так (думает, что разрешает): "Необходимо помнить, что цена предметов, которые сами по себе не имеют стоимости, то есть не являются продуктами труда, как, например, земля, или, по крайней мере, не могут быть воспроизведены трудом, может определяться весьма случайными обстоятельствами" (Маркс К., Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т.255 ч.Н, с. 183) и "... форма цены не только допускает возможность количественного несовпадения величины стоимости с ценой, т.е. величины стоимости с ее денежным выражением, - она может скрывать в себе качественное противоречие, вследствие чего цена вообще перестает быть выражением стоимости... Следовательно, вещь формально может иметь цену, не имея стоимости" (Там же,т.23, стр. 112).

Во-первых, хорошо, когда человек, претендующий быть ученным, замечает и исправляет свои противоречия. Но лучше, когда он делает это у себя дома в тетрадочке, до опублико¬вания, чтобы не морочить потом своими собственными противоречиями и их исправлением другим голову. Но главное не в этом, а в том, что никакого разрешения противоречия здесь нет. Введение термина "форма стоимости" после того, как уже введены понятия "стоимость", "потребительная стои¬мость", "меновая стоимость" и "цена" ничего не проясняет и никакому разрешению противоречия не способствует. Все просто: меновая стоимость и цена определяются многими факторами, а не одними лишь затратами труда, и последние могут играть главную роль лишь в частных случаях. А выше приведенное талмудье чириканье, которое Маркс считает разрешением противоречия, если перевести его на человеческий язык, звучит примерно так: "Ну и напорол я ахинею. Ну, ничего, для деревни и так сойдет".

Поскольку на теории трудовой стоимости Маркс базирует теорию прибавочной стоимости, эксплуатации и т.д., т.е. все самые главные положения своего учения, то отсюда уже можно судить о степени научности этого учения в целом и каждой из упомянутых частей в частности. (Подчеркнем, что речь идет о научности, а не об истинности, и из выше приведенного не следует делать выводы типа того, что эксплуатации при капитализме вообще не существует, хотя, как будет показано ниже, она вычисляется не так, как у Маркса. Но с точки зрения истинности нужно выяснить вопросы: а нет ли эксплуатации и при социализме, нельзя ли уменьшить эксплуатацию при капитализме без революции и т.д. Но, как сказал бы О.Бендер, " к науке, которую я в данный момент представляю, это уже отношения не имеет").

Рассмотрим теперь марксову теорию прибавочной стои¬мости. Вся не научность предыдущих частей его учения: философии с ее путаным и невнятным разделением духа и материи, теории отчуждения, принимаемого временами за присвоение результатов чужого труда, и только что разобран¬ной теории стоимости - гарантируют не научность и этой части его учения.

Прибавочная стоимость определяется Марксом как разница между ценой и стоимостью товара, где стоимость товара, в свою очередь, определяется общественно необходи¬мым трудом на его изготовление. Если бы это определение не использовалось дальше так, как его использует Маркс, то для каких-то других целей может оно и годилось бы. Но по Марксу прибавочная стоимость - мера эксплуатации. А если так, то сюда "влазят" уже все его предыдущие не научности. И путаное разделение духа и материи с вытекающим пренебрежением к труду интеллигенции. Как следствие, в мере эксплуатации не учитывается вообще организующая роль капиталиста и в производстве, и в реализации товара, не учитывается или недостаточно учитывается роль труда ученых и инженеров, создавших оборудование и технологии, с помощью которых товар создается непосредственными производителями,

Вследствие путаницы в теории стоимости, в определении прибавочной стоимости, эксплуатации и прочего не учиты¬вается или недостаточно учитывается роль торговли, рекламы, экономической политики, финансирования. Кстати, эта путаница дорого обошлась реальному социализму. Торговля считалась презренным занятием, как непроизводительный труд, не создающий материальных ценностей и стоимости. А частная торговля товарами не собственного изготовления именовалась спекуляцией и каралась законом.

Аналогичным образом путаность фундаментальных положений и понятий марксизма влияет на его учение о неизменной прогрессивной роли пролетариата. Видите ли,только пролетариат и крестьянство по этой теории создают материальные ценности. Ан нет, как показано, роль ученых, инженеров, управляющих, "презренных" торгашей и капитали¬стов в их создании никак не меньше, чем пролетариев. Причем, так было уже во времена Маркса. Сегодня же в связи с колоссальным прогрессом науки и технологии, произошедшим с тех пор, говорить о праве пролетариата, быть гегемоном в обществе, - просто нелепо. Настолько нелепо, что непонятно, как, утверждая такое, можно продолжать преподносить марксизм как научное учение.

Заключение
Выше рассмотрена основная линия марксистского учения, начиная с фундаментальных понятий его философии и заканчивая выводами о неизбежности пролетарской револю¬ции и установления диктатуры пролетариата. Можно, в принципе, этим и ограничиться. Но, дабы доказать, что и в побочных ответвлениях своего учения марксизм не более научен, чем в основной его части, рассмотрим для примера его этическое учение. Для советского человека периода зрело¬го, перезрелого и подгнившего социализма и даже для подавляющего большинства обитателей нынешнего постсо¬ветского пространства оно почему-то отождествлялось и отождествляется с моральным кодексом строителя комму¬низма. Между тем это не совсем верно.

Например, марксизм утверждает, что семья - это буржуаз¬ный предрассудок, порожденный частной собственностью и т.д., и при социализме она должна отмереть. И первое время после революции, в полном соответствии с Марксом, свободный брак, а заодно и разные более лихие свободы в этой сфере поощрялись советской властью и идеологами учения. Но вскоре выяснилось, что эта свобода вредит сильному централизованному государству, которое начало складываться после победы революции, провозгласив марксистское учение своей официальной идеологией. Тогда, не вступая в теорети¬ческие споры с отцом-основателем учения, вожди общества навязали ему от имени папы Маркса упомянутый кодекс коммунистической морали и, в частности, заповедь, гласящую, что семья есть ячейка коммунизма, вплоть до разборки на партийных, комсомольских и прочих собраниях аморального поведения соответствующих товарищей. Марксово учение было при этом грубо фальсифицировано в этом пункте. Я не говорю, что случившееся плохо само по себе, т.е. с точки зрения истины и интересов общества. Но с учением, которое претендует на научность ( да еще единственно научным), так не поступают. Нужно было бы теоретически оспорить и пересмотреть это положение (тем более, что ведь оно не главное в учении) и признать, что "хоть в общем учение научно и верно, но и наука может приводить к ошибочным выводам и, блюдя эту самую научность, мы эту маленькую ошибочку признаем и исправляем".

А то получилось, как у крестьянина с иконами , " годится - молится, а не годится - горшки покрывать". Отсюда видно, как вожди социализма на самом деле относились к научности доктрины, которую эксплуатировали. А из того, что нынешние марксисты также всячески уклоняются от любого научного разбора этой теории, видно в какой степени и они действи¬тельно верят в ее научность.

Примечание:
Благодарю В.Бедненко и В.Яцкевича за сообщение мне некоторых конкретных противоречий в марксизме