Интервью с Мамоновым

ЧТО НУЖНО ГОСПОДУ

— В ходе съемок фильма «Остров» сценарий претерпел какие-нибудь изменения?

— Нет. Сценарий был прекрасный. Внесли только некоторые уточнения. С нами там согласился пожить иеромонах Донского монастыря, мой старый товарищ, отец Козьма. Ради нас бросил свое монашеское дело. Служил нам верой и правдой. И он не столько поправлял какие-то неточности в сценарии, сколько нас вдохновлял. Его пребывание на съемках в Кеми внесло такой свет в наши души, что мы начали стараться изо всех сил! А что получилось?.. Ну, мне нравится. Простой, спокойный, чистый фильм, где местами можно и поржать. В жизни я так и живу, как мой герой. Не на таком уровне, как этот подвижник. А так, бывает, и плачешь, и рыдаешь, и никак не можешь справиться с собой. И долбит, и долбит тебя супротивник.

— Никогда не хотелось в монастырь уйти?

— Куда мне уходить? Куда мне бежать от себя? Куда бы я ни уехал, свой внутренний хаос я с собой унесу. И никакой помощи ниоткуда, кроме как от себя самого и от Господа, я не получу. А Господь всюду. И ты весь перед ним. Вот и молись, и проси, и делай. Все же просто. Только неохота нам. Потому что приходится с головы вставать на ноги. А у нас уже там, на голове, образовалось такое местечко, на котором удобно стоять. Пусть каждый сам у себя его пощупает.

— Вы жили в Афонском монастыре. Что вам дал этот опыт?

— Вы знаете, что такое жить в монастыре? Это мужики, которые с рукавами, засученными по локоть, все в краске, целыми днями красят стены раздолбанные, подновляют трубы. Весь день трудятся, а ночью молятся. Спят по два-три часа в сутки. Вот что такое жизнь в монастыре. И ничего больше. Я бы это не осилил. Это подвиг очень высокий.

— А ваша жизнь в глухой деревне — разве не отшельничество?

— Нет. У меня дел по горло. Своей грязи. Мне нет дела ни до вас, ни до вас, ни до вас. И это не эгоизм. Если я очищу мир на маленькое пятнышко — себя, это и будет моим верованием. И хватит. Спаси себя, и хватит с тебя. И не лезь ни к кому со своей церковью, со своей верой, не тащи никого в храм креститься. «Вот исповедуемся пойдем, а потом причастимся!» Ага, под дулом автомата. Ну и что толку? Да хоть обпричащайся! Хоть оближи все мощи! Ничего не будет. Господу не это надо. Господу сердце твое надо. Причем все целиком. А не частичку вот сюда, а частичку оставим туда.

— Вы много лет жили насыщенной рок-н-ролльной жизнью, а потом вдруг пришли к вере. Как это случилось?

— Я никуда не пришел. Вера — дар Божий. Вот тебе дарят подарок. Коробку конфет. Не было — и стало. Пока каждый из нас Христа не встретит в своей жизни, ничего не будет. Хоть ты упрись, хоть обобъясняйся. Это все разговоры в пользу бедных. Я встретил Христа. Сваей сзади по голове как дало! Вот так я и пришел к Богу. Обо всем этом написано в притче о блудном сыне. Старший сын говорит отцу: «Мой брат от тебя ушел, всю жизнь гулял, а когда вернулся, ты для него устроил пир, а для меня даже самого маленького козленка не зарезал». А тот отвечает: «Да потому что ты все время со мной. А он умер — и ожил. Пропал — и нашелся».

И В ЧИКАТИЛО ЕСТЬ ДОБРО

— Вы очень здорово на сцене изображали кота. У вас есть кот?

— У меня девять котов. И я люблю их всех. Они, бедные, томятся со мной в деревне. Я наблюдаю за ними, смотрю, как одна кошка ссорится с другой. Такой кошачий мир мне открывается. И я думаю, что занят в такие минуты настоящим делом.

— Кто ваши соседи в деревне Ефаново?

— Мы все родственники, чтоб вы знали. Мы от Адама и Евы. Но меня больше интересует не какие они, а какой я. Какой буду я, такие будут и люди вокруг. Вы знаете, в людях всегда видишь то плохое, что в тебе самом есть. Если ты видишь: «Вон какой гад пошел!», значит, это точный признак — в тебе самом гадость сидит. Преподобный Серафим Саровский каждого встречал словами: «Здравствуй, радость моя», потому что он не видел в людях плохое. Есть замечательная притча, рассказанная старцем Паисием. Он говорил: вот если мы комнату заложим кусочками дерьма, а в уголок положим кусочек лукума и пустим туда пчелку, то куда сядет пчелка? На кусочек лукума. А если мы всю комнату заложим лукумом и положим в уголок кусочек дерьма, куда сядет муха? На кусочек дерьма. Так вот, я предпочитаю быть пчелой. В каждом человеке давайте будем искать кусочек лукума, а не ту массу дерьма, которым мы сами завалили свои души.

— А если нет в каком-то человеке никакого лукума?

— Кусочек лукума есть всегда, потому что нас Бог создал, а не Чарльз Дарвин. И буддиста, и кришнаита, и чеченца, и доктора философских наук, и украинца, приехавшего на заработки, — всех создал Господь Бог. И даже в самом отвратительном человеке, даже в самом Чикатило, есть добро. Мы просто не умеем смотреть.

«БОГ ПОДАЕТ НАМ ЗНАКИ»

— Когда все совсем плохо, где вдохновение берете?

— Когда плохо, я говорю: «Господи, помоги. Что-то совсем я пропадаю. Боженька, миленький, помоги». Помогает. Даже, знаете, бывает так плохо, что ничего и произнести не можешь. Тогда просто перекрестись. Если ничего вообще не можешь делать, и молиться не можешь, скажи: «Господи», и вымой одну тарелку. Вот будет два великих подвига. На следующий день скажи: «Господи, помилуй», вымой еще одну тарелку и вынеси ведро. Вот что такое христианство. А не православный красный уголок, где все с бородами сидят. Сколько крови можешь отдать за другого — настолько ты христианин. Вот полковник стоит в Чечне, и с ним восемь салаг. Один с гранатой играет, чеку выдернул — сейчас будет взрыв. И полковник, недолго думая, кидается на нее брюхом. Его разрывает в куски, но все остальные живы. Он коммунист, никогда в церковь не ходил, ни одной свечки не поставил, Богу не молился, но он — христианин. Потому что нет ничего выше, чем душу отдать за други своя. И он несется прямо в рай, ракетой, к Богу, в вечное блаженство. Так же Александр Матросов и все подобные люди. Странную скажу вещь. Война, с одной стороны, вещь ужасная, страшная. А с другой стороны, там легко. Есть место подвигу такому моментному. Потому что это в какой-то степени легче, чем умирать за ближнего каждый день. Вот мама больная, капризничает, а ты иди и посиди с ней хотя бы час. И в этот момент ты умрешь для себя за нее. Вот позвонил друг: «Приезжай, плохо мне». Начинаешь говорить ему: «Ой, я не могу сейчас. Давай завтра». Приезжай сейчас! Умри для него на этот час. Может, ему надо вот так, до зарезу! Вдруг он в запое лежит. А ты приедешь и его спасешь.

— Вы многих спасли?

— Я никого вообще не спасаю. Спасает Бог. Я же просто свои песенки пою. Я могу только отдать часть своего времени, часть своей жизни вам. Что и сделал на концерте. Свои два часа жизни я отдал вам. А вы отдали мне свою любовь. И вот мы все соединились в любви. И нам было хорошо и весело. И все наши проблемы, горести, печали немного отошли. Это все дары. А в жизни и мне помогали, и я помогал. Как же не помогать? Почему если лежит на морозе мужик, то он обязательно пьяный? Ну подойди, посмотри, может, у него с сердцем плохо. А если и пьяный, посади его на парапет, чтобы не сдох он. Это пять минут отнимет. Помощь, она же не такая, что вот наденем чепчики, как сестры милосердия, пойдем к детям-инвалидам и будем месяц там все дружно сидеть. Да нет! Скажи человеку слово ласковое, когда его все уже послали. Вот уже и помощь. Бог на каждом шагу нам знаки подает, мы просто не видим.

— Чего вы боитесь?

— Есть жизнь и смерть. Я боюсь смерти души своей, а не тела. Я боюсь только того, что умру не готовым, потому что у меня гадостей — во сколько еще грести! Но я надеюсь на великую милость Божию. Сказано же, что все наши грехи — это горсть песка, брошенная в океан великого милосердия Божьего. Надежды такие нам даны, такие обетования! Вот пристал один журналист: «Вы Библию читаете регулярно?» Регулярно только в туалет ходят. Ты ходишь, если хочешь жить. Так же и со словом Божьим, без него жить не получается.