Одна из основных идей, используемых для интерпретации, и обычно, принижения древней истории Индии — это теория об арийском вторжении. Согласно ей, около 1500–1000 г. до н.э. Индия была покорена вторгнувшимися в неё из Средней Азии кочевыми светлокожими индоевропейскими племенами.
Которые сбросили ранее существовавшую там более развитую цивилизацию темнокожих дравидов, от которых они заимствовали б`ольшую часть того, что позже стало индийской культурой. Утверждается, что свидетельствами существования этой так называемой доарийской цивилизации являются развалины больших городов, относимых к «культуре долины Инда» (поскольку большинство первоначальных её городов были на этой реке). Война между силами света и тьмы, идея, преобладающая в древнеарийских ведических писаниях, толковалась в смысле войны между светлокожими и темнокожими народами. Теория арийского вторжения таким образом превратила Веды, изначальные писания древней Индии и индоариев, в немногим более чем примитивные сказания нецивилизованных завоевателей.
Но эта идея, совершенно чуждая истории Индии, будь то северной или южной, стала почти что не подлежащей сомнению истиной в интерпретации древней истории. Теперь, после того как почти все доводы в пользу её верности опровергнуты, даже ведущие западные учёные наконец начинают ставить её под вопрос.
В этой статье мы суммируем основные моменты. Это сложный вопрос, который я тщательно разобрал в своей книге «Боги, мудрецы и цари: ведические тайны древней цивилизации», к которой отсылаю заинтересовавшихся в дальнейшем исследовании этого вопроса.*
* David Frawley, «Gods, Sages and Kings: Vedic Secrets of Ancient Civilization».
Культура долины Инда была объявлена доарийской по нескольким причинам, которые были по большей части были обусловлены культурной средой и европейским мышлением XIX в. Так как учёные вслед за Максом Мюллером решили, что арии пришли в Индию около 1500 г. до н.э., то поскольку культура долины Инда была древнее этой даты, они заключили, что она должна быть доарийской. Но обоснование такой поздней даты появления арийской культуры Мюллером — чисто спекулятивное. Подобно многим христианским учёным его времени он верил в библейскую хронологию, а это помещало сотворение мира около 4000 г. до н.э., а потоп — около 2500 г. до н.э. Принимая обе эти даты, трудно поместить ариев в Индии ранее 1500 г. до н.э.
Потому Мюллер предположил, что было пять слоёв четырёх Вед и Упанишад, сочинённых 200-летними периодами, предшествовавшими Будде, который жил около 500 г. до н.э. Однако, в сам`ом ведическом санскрите произошло больше языковых изменений, чем в классическом санскрите со времён Панини, который, как считается, жил в 500 г. до н.э., — то есть, за 2500 лет. Потому ясно, что каждый из этих периодов мог продолжаться любое количество веков, а цифра в 200 лет совершенно произвольна и скорей всего слишком мала.
Этими учёными, многие из которых были также христианскими миссионерами, не симпатизировавшими Ведам, было предположено, что ведическая культура была культурой примитивных кочевников Средней Азии. А потому мол последние не могли основать никакой городской культуры, подобной культуре долины Инда. Единственным основанием для этого было довольно сомнительное толкование Ригведы, которое они сделали, игнорируя сложную природу культуры, заключённой в ней.
Также указывалось, что в середине второго тысячелетия до н.э. на Ближнем Востоке по-видимому произошло несколько индоевропейских вторжений, после которых индоевропейские народы хиттиты, миттани и касситы управляли захваченной ими Месопотамией в течение нескольких столетий. Арийское вторжение в Индию могло быть ещё одним вариантом того же движения индоевропейских племён. Венчало это утверждение археологов, исследовавших долину Инда, таких как Уилер, считавших, что они нашли свидетельства уничтожение её культуры внешним вторжением.
Таким образом ведическая культура была объявлена культурой примитивных кочевников, пришедших из Средней Азии со своими колесницами и железным оружием и разрушивших города более развитой культуры долины Инда благодаря более совершенной военной тактике. Указывалось, что в городах долины Инда не было найдено ни лошадей, ни колесниц, ни железа.
Вот как сформировалась и сохранялась теория об арийском вторжении. Хотя такого, что её подтверждает, было открыто мало, было много колебаний насчёт того, можно ли поставить её под сомнение, а уж тем более — отбросить.
Дальнейшие раскопки открыли лошадей не только в городах долины Инда, но и в более ранних. Таким образом, было доказано, что лошадь использовалась на всём протяжении древней индийской истории. Были найдены также свидетельства применения колеса, а также печати долины Инда, изображающие колесо со спицами, как у колесниц, что указывало на использование колесниц.
Более того, вся теория про кочевников с колесницами была оспорена. Колесницы не являются повозками кочевников. Они использовались только в древних городских культурах, причём там, где много равнин, и речные долины северной Индии весьма для этого подходили. Колесницы совершенно не годятся для пересечения гор и пустынь, что требовалось для так называемого арийского вторжения.
Идея о том, что ведическая культура использовала железо, а потому должна датироваться позже 1500 г. до н.э., вращается вокруг значения ведического термина «айас», который интерпретировался как «железо». Но в других индоевропейских языках, как латинский и немецкий, этим словом обычно обозначали медь, бронзу или вообще руду, а не конкретно железо. Потому нет оснований настаивать, что в ранние ведические времена «айас» означало железо, тем более что другие металлы в Ригведе вообще не упоминаются (кроме золота, которое упоминается гораздо чаще, чем «айас»). Более того, Атхарваведа и Яджурведа говорят о разных цветах «айаса» (таких как красный и чёрный), что показывает, что это был общий термин. Потому ясно, что обычно это означало просто металл, а не обязательно железо. Более того, враги ведических народов в Ригведе тоже использовали «айас» — даже для постройки своих городов, как и сами ведические народы. Потому в ведической литературе нет ничего такого, что бы показывало, что ведическая культура основывалась на железе, а культура её врагов — нет.
Ригведа описывает своих богов как «разрушителей городов». Это тоже использовалось для того, чтобы считать её порождением примитивной, не имеющей городов культуры, которая разрушает города и городскую цивилизацию. Однако в Ригведе есть и много стихов, в которых говорится об ариях, как об имевших собственные города и находивших в них защиту. Количество этих городов доходит до сотни. Арийские боги, такие как Индра, Агни, Сарасвати и Адитьи, восхвалялись, как подобные городам. Многие древние цари, в том числе цари Египта и Месопотамии, носили титулы разрушителей или покорителей городов, но это не превращает их в кочевников. Разрушение городов случается и при современных войнах, но это не делает их разрушителей кочевниками. Потому идея о том, что ведическая культура только разрушала, но не строила города, основывается на игнорировании того, что Веды говорят о собственных городах ариев.
Дальнейшие раскопки открыли, что культура долины Инда была разрушена не внешним вторжением, а внутренними причинами и, вероятнее всего, наводнениями. Совсем недавно в Индии открыли новый ряд городов (как открытые С.Р. Рау и Национальным Институтом Океанографии Индии г. Дварака и Бет Дварака), которые представляют собой нечто переходное между городами культуры Инда и более поздними городами древней Индии, посещавшимися древними греками. Это позволяет исключить так называемую «тёмную эпоху», следующую за предполагаемым арийским вторжением и показывает непрерывную городскую культуру Индии с самого начала культуры долины Инда.
Интерпретация религии долины Инда, сделанная походя такими исследователями как Уилер, которые не были религиоведами, а тем более знатоками индуизма, была такой, что эта религия отличалась от ведической, а скорее — от поздней шиваитской религии. Однако более поздние раскопки как в долине Инда в таких местах как Лотхал (штат Гуджарат), так и в Калибангане (Раджастхан) открыли большое количество алтарей для сожжения, подобных используемым в ведической религии, вместе с костями быков, черепками, украшениями из раковин и прочими предметами, применяемыми в ритуалах, описанных в Брахманах. Это сходство с ведическими практиками не может быть простым совпадением. А то, что некоторые из практик показались археологам неведическими, можно отнести на счёт их неверного понимания и общего недостатка знаний в ведической и индусской культуре, в которой ведизм и шиваизм принадлежат к одной и той же по основе традиции.
Мы должны помнить, что остатки городов не обязательно могут иметь только одну интерпретацию, а способность их открывать не обязательно означает способность интерпретировать их верно.
О ведическом народе обычно думают как о светлокожей расе, похожей на европейцев, и это из-за идеи о борьбе светлых и тёмных, а также из-за того, что ведические народы были представлены как дети света и Солнца. Но идея о войне между светом и тьмой присутствует в большинстве древних культур, включая персидскую и египетскую. Почему же мы не толкуем их писания в смысле войны между светлокожими и темнокожими народами? Это всего лишь поэтическая метафора, а не культурологическое заявление. Кроме того, никаких реальных следов такой расы в Индии не находится.
Антропологи заметили, что современное население Гуджарата состоит более или менее из тех же этнических групп, что зафиксированы в Лотхале в 2000 г. до н.э. Аналогично и нынешнее население Пенджаба по их заявлениям этнически является тем же самым, что и население Хараппы и Рупара 4000 лет назад. Лингвистически сегодняшнее население Гуджарата и Пенджаба принадлежит к индоарийской языковой группе. Единственный вывод, который можно сделать из вышеприведённых антропологических и лингвистических свидетельств, состоит в том, что хараппское население долины Инда и Гуджарата в 2000 г. до н.э. состояло из двух или более групп, доминирующая из которых имела очень сильное этническое родство с современным индоарийским по языку населением Индии. Иными словами, расовых свидетельств такого индоарийского вторжения в Индию нет; напротив, есть лишь свидетельства непрерывного проживания там группы народов, традиционно считающих себя ариями.
Фактически, есть много моментов, доказывающих ведическую природу культуры долины Инда. Последующие раскопки показали, что большинство городов этой культуры находились к востоку, а не к западу от Инда. Фактически, самая большая концентрация городов по-видимому была в районе Пенджаба и Раджастхана возле сухих берегов древних рек Сарасвати и Дришадвати. Сказано, что ведическая культура была основана мудрецом Ману между реками Сарасвати и Дришадвати. В Ведах Сарасвати названа главной рекой (надиатма), и упоминается наиболее часто. Там сказано, что это очень полноводная и широкая река, даже бесконечная. Сарасвати названа «чистой в течении от гор до моря». Так что ведические народы были хорошо знакомы с этой рекой и считали её своей родиной с незапамятных времён.
Как показывают современные геологические исследования, Сарасвати была одной из величайших рек Индии, если не самой большой. В доисторические и ранние исторические времена она вбирала в себя Сутледж, Ямуну и Ганг, русла которых отличались от современных. Однако Сарасвати пересохла в конце эпохи культуры долины Инда, ещё до так называемого арийского вторжения, то есть до 1500 г. до н.э. Фактически, это и могло быть одной из причин конца культуры долины Инда. Как же тогда могли знать арии об этой реке и установить на её берегах свою культуру, если она высохла ещё до того, как они пришли? В действительности в Ригведе Сарасвати описана такой, какой она была ещё до развития культуры долины Инда, тогда как в эпоху этой цивилизации она стала уже постепенно высыхать.
Веды и более поздняя ведическая литература также содержат интересные астрономические предания. Ведический календарь основывается на астрономических наблюдениях равноденствий и солнцестояний. Такие тексты как «Веданга джйотиш» говорят о времени, когда летнее солнцестояние было в середине накшатры Ашлеша (около 23°20' Рака). Это даёт 1300 г. до н.э. Яджурведа и Атхарваведа говорят о весеннем равноденствии в Криттика (Плеяды; начало Тельца), а о летнем солнцестоянии (аяна) в Магхе (начало Льва). Это даёт примерно 2400 г. до н.э. Упоминаются даже более ранние даты, но эти две имеют многочисленные упоминания в свою поддержку. Они доказывают, что в эти периоды ведическая культура существовала и уже имела сложную систему астрономии. Такие свидетельства просто игнорировались западными учёными или объявлялись непонятными, потому что давали Ведам более раннюю датировку, чем они предполагали, а не потому что их не было.
Ведические тексты, такие как Шатапатха-Брахмана и Айтерея-Брахмана, дающие эти астрономические ссылки, перечисляют группу 11 ведических царей, включая несколько персонажей Ригведы, о которых сказано, что они покорили область Индии «от моря до моря». Земли ариев, упомянутые в них, — от Гандхары (Афганистан) на западе до Видехи (Непал) на востоке, а на юге — до Видарбхи (штат Махараштра). Следовательно, ведические народы были в тех областях уже на момент нахождения весеннего равноденствия в накшатре Криттика, или до 2400 г. до н.э. Эти высказывания также игнорируются западными учёными. Они утверждают, что в Ведах не имеется свидетельств существования больших империй в Индии в ведические времена. То есть существует шаблон игнорирования письменных свидетельств или превратного их толкования в угоду превалирующей идее об арийском вторжении — вплоть до изменения смысла слов Вед.
Согласно этой теории, ведические народы были кочевниками в Пенджабе, пришедшими из Средней Азии. Однако сама Ригведа содержит почти 100 упоминаний океана (самудра), равно как и десятки упоминаний судов, а также рек, впадающих в море. Ведические предки, такие как Ману, Турваша, Яду и Бхуджью — персонажи рассказа о потопе, спасённые откуда-то из-за моря. Ведический бог моря, Варуна, — отец многих ведических риши и их семей — таких как Васиштха, Агастья и Бхригу. Для спасения идеи об арийском вторжении стали считать, что ведический (и позднее, санскритский) термин для океана — самудра — не означал первоначально океана, а мог указывать на любое большое пространство воды, особенно на реку Инд в Пенджабе. Но Ригведа и более поздние источники дают свидетельство ясного смысла этого термина, так как разные реки, такие как Сарасвати, упомянуты там по названиям, и о них сказано, что они впадают в море, однако смысл был изменён, чтобы соответствовать теории об арийском вторжении. Если мы посмотрим в указатель к переводу Ригведы, например Гриффита, который сам придерживается этой идеи, что «самудра» не значит «океан», мы найдём более 70 упоминаний океана или моря. Но если это слово не значит «океан», то почему оно переведено так? Потому идея помещать ведических царей в Среднюю Азию, вдали от океанов и полноводной реки Сарасвати, дающих географический фон повествования и символизм гимнов, совершенно безосновательна.
Одна из новейших археологических идей заключается в том, что свидетельством ведической культуры является расписная серая керамика из северной Индии, датируемая 1000 г. до н.э. и происходящая из того же региона между Гангом и Ямуной, с которым соотносят позднюю ведическую культуру. Её считают низкосортной культурой керамики и связывают с использованием железа, которое, как считается, упоминается в Ведах. Однако она связана с культурой рисоводства и свиноводства, а не с ведической культурой, основанной на корове и ячмене. Более того, теперь выяснено, что она является органическим развитием местной керамики, а не нововведением завоевателей. Эта культура серой керамики представляет собой развитие туземной культуры и не отражает никакого культурного вторжения с запада. Потому нет никакого археологического свидетельства, подтверждающего индо-арийское вторжение.
В дополнение ко всему, арии Ближнего Востока, особенно хиттиты, уже были в том регионе как минимум в 2200 г. до н.э., когда они упомянуты. Потому идею арийского вторжения на Ближний Восток нужно отодвинуть на несколько столетий назад, хотя есть свидетельства, что народы горных областей Ближнего Востока были индоариями на протяжении всей писанной истории.
Арийские касситы Ближнего Востока поклонялись ведическим богам — таким как Сурья и Маруты, а также одному по имени Хималая. Арийские хиттиты и миттани около 1400 г. до н.э. подписали договор, скрепив его именами Индры, Митры, Варуны и Насатьев. У хиттитов есть трактат о соревновании на колесницах, написанный почти на чистом санскрите. Индоевропейцы древнего Ближнего Востока, таким образом, говорили на индоарийских, а не на индоиранских языках, а потому демонстрируют в том регионе ведическую культуру.
Культура долины Инда имела свою форму письменности, о чём свидетельствуют многочисленные печати, найденные в развалинах. Её тоже считают неведической и, вероятно, дравидской, хотя это никогда не было доказано. Теперь показано, что большинство поздних знаков из долины Инда идентичны индусскому письму брахми, и что от одного письма к другому шло органичное развитие. Теперь преобладающие модели предполагают, что этот язык имел индоарийскую основу.
Полагали также, что культура долины Инда заимствовала свою цивилизацию с Ближнего Востока, вероятно, от шумеров, так как предшественников её в Индии не было найдено. Недавние раскопки французов в Мехргархе показали, что всех необходимых предшественников этой культуры можно найти в пределах индийского субконтинента и они прослеживаются вплоть до 6000 г. до н.э.
Короче говоря, некоторые западные учёные уже начинают отрицать арийское вторжение или какое-то внешнее происхождение индийской цивилизации.
Имеющиеся сейчас археологические данные не подтверждают существования индоарийского или европейского вторжения в южную Азию в какой-либо исторический или доисторический период. Вместо этого можно археологически документировать ряд культурных изменений, отражающих аборигенное культурное развитие от доисторического периода. Ранняя ведическая литература описывает не вторжение в регион, а фундаментальную перестройку местного общества. Арийское вторжение как академическая концепция XVIII–XIX веков отражало лишь европейскую культурную среду того периода. В оправдание этой концепции использовались лингвистические данные, а она в свою очередь применялась для интерпретации археологических и антропологических данных.
Иными словами, ведическая литература толковалась на основе предположения, что арийское вторжение было, а затем археологические свидетельства интерпретировались в том же ключе. А затем обе интерпретации использовались для оправдания друг друга. Это ничто иное, как тавтология, упражнение в замкнутой логике, которое доказывает только то, что если мы примем что-либо за истину, это для нас и окажется истиной!
Ещё один современный западный учёный, Колин Ренфрью, помещает индоевропейцев в Греции в седьмом тысячелетии до н.э. Он также предполагает, что 6000 г. до н.э. мог быть возможной датой их прихода в Индию. Но насколько я могу видеть, в гимнах Ригведы нет ничего, что бы показывало, что население, говорившее на ведическом языке, было пришлым. Скорей всего это происходит от того же предположения о приходе индоевропейцев.
Когда Уилер говорит об арийском вторжении в землю семи рек, Пенджаб, он не имеет, насколько я могу видеть, никаких доказательств этому. Если проверить дюжину упоминаний семи рек в Ригведе, в них не находится ничего, что указывало бы мне на вторжение: страна семи рек — это страна Ригведы, сцена, на которой разворачивается действие. Не следует оттуда и то, что обитатели городов, окружённых стенами (включая дасьев) были туземцами в большей степени, чем сами арии.
Несмотря на комментарии Уилера, трудно увидеть, что же такого конкретно неарийского есть в цивилизации долины Инда. Потому Ренфрью предполагает, что тамошняя цивилизация фактически была индоарийской ещё до эпохи культуры долины Инда:
«Эта гипотеза, что в северной Индии, Пакистане и на Иранском плато говорили на индоевропейских языках ещё в VI тысячелетии до н.э., имеет то преимущество, что она симметрично гармонирует с теорией о происхождении индоевропейских языков в Европе. Она также подчёркивает преемственность культуры долины Инда и прилегающих областей с раннего неолита до эпохи цивилизации долины Инда.»
Это не значит, что такие учёные ценят или понимают Веды — в этом отношении их работа оставляет желать лучшего, — но ясно то, что всё сооружение, выстроенное вокруг теории арийского вторжения, начинает рушиться со всех сторон. В дополнение к тому, это не значит, что Ригведа датируется эпохой культуры долины Инда. Последняя скорее напоминает культуру, связанную с Яджурведой, а культура Ригведы отражает доиндский период, когда более видную роль играла река Сарасвати.
Принятие таких взглядов могло бы вызвать такую же революцию в наших представлениях об истории, какую теория относительности Эйнштейна вызвала в физике. Она сделает древнюю Индию, возможно, старейшей, величайшей и самой центральной среди древних культур. Это может означать, что ведическая литература, уже самая обширная и старая в древнем мире даже на 1500 год до н.э., может быть записью учений, на несколько столетий или тысячелетий предшествовавших этой дате. Это может означать, что Веды — самый аутентичный из имеющихся у нас документ древнего мира. Это также может оправдать ведическое воззрение, что индоевропейцы и другие арийские народы были мигрантами из Индии, а не арии вторглись туда. Более того, это утвердит индусское предание о том, что дравиды были ранним ответвлением ведических народов через риши Агастью, а не являются неарийскими племенами.
В заключение важно исследовать социальные и политические аспекты идеи об арийском вторжении:
• Во-первых, она служила разделению Индии на северную арийскую и южную дравидскую культуры, настроив их враждебно по отношению друг к другу.
• Во-вторых, она дала англичанам оправдание их оккупации Индии. Они могли заявить, что делают то же самое, что арийские предки индусов сделали тысячелетия назад.
• В-третьих, она позволяла объявить ведическую культуру более поздней и, возможно, происходящей от ближневосточных культур. Учитывая близость и связь последних с христианством, это позволяло считать индусскую религию побочным ответвлением религии и цивилизации Запада.
• В-четвёртых, она позволяла наукам Индии приписать греческую основу, так как всякая ведическая основа отметалась на основе представлений о примитивном характере ведической культуры.
Это лишало доверия не только Веды, но и генеалогии, даваемые в Пуранах; длинный список царей, предшествовавших Будде и даже Кришне, лишали исторического обоснования. Махабхарата, вместо междуусобной войны, в которой участвовали главные цари Индии (как собственно так и описано), стала местной заварушкой между мелкими князьками, впоследствии преувеличенной поэтами. Короче, это дискредитировало б`ольшую часть индийских преданий и почти всю древнеиндийскую литературу. Это превращало писания и мудрецов Индии в фантазии и преувеличения.
Это служило социальным, политическим и экономическим целям колониализма, доказывая превосходство западной культуры и религии. Это заставляло индусов чувствовать, что их культура не такая уж великая, как говорили их предки и мудрецы, заставляло их стыдиться своей культуры, думая, что её основа не является ни исторической, ни научной. Это склоняло их к чувству, что генеральная линия цивилизации развивалась сначала на Ближнем Востоке и затем в Европе, а культура Индии была периферийной и вторичной по отношению к настоящему развитию мировой культуры.
Такие взгляды не имеют отношения к добросовестной науке или археологии, а являются просто культурным империализмом. Западные ориенталисты сделали в интеллектуальной сфере то же самое, что британская армия сделала в военной — дискредитировали, разделяли и подчиняли индийцев. Короче говоря, причины, побудившие создать теорию об арийском вторжении, не были ни источниковедческими, ни археологическими — они были политическими и религиозными. То есть это не наука, а предубеждение. Такие предрассудки могли быть и ненамеренными, но глубоко укоренившиеся политические и религиозные взгляды легко затуманивают наше мышление.
К сожалению, этот подход не ставился под вопрос — даже индийцами. Хотя индийские пандиты, такие как Даянанда Сарасвати, Бал Гангадхар Тилак и Ауробиндо отрицали его, большинство индийцев сегодня пассивно его принимают. Они позволяют западным (главным образом, христианским) учёным интерпретировать их историю для них же, а роль индуизма держится приниженной. Многие индийцы всё ещё принимают, читают и даже чтут переводы Вед, сделанные христианскими миссионерскими учёными, такими как Мюллер, Гриффит, Моньер-Вильямс и Вилсон. Стали бы современные христиане принимать толкования Библии и интерпретации библейской истории, сделанные индусами с целью обратить их в индуизм? Университеты в Индии тоже используют западные книги по истории и западные переводы ведической литературы, проповедующие такие взгляды, тем самым очерняя свою собственную страну и культуру.
Современный западный академический мир чувствителен к критике, касающейся культурных и социальных предрассудков. Для учёных восстать против этой предвзятой интерпретации Вед будет поистине означать пересмотр многих из тех исторических идей, которые не могут выдержать объективного исследования. Но если индийские учёные будут молчать или пассивно принимать превратное толкование их собственной культуры, оно будет несомненно продолжаться, но им некого будет в этом винить, кроме самих себя. Это не такой вопрос, к которому можно относиться легкомысленно, потому что то, как культуру определяют исторически, формирует перспективу, в которой она рассматривается в современном общественном и интеллектуальном контексте. Проявлять терпимость — это не значит позволять пропагандировать ложные взгляды на свою собственную религию, не ставя их под вопрос. Это просто предательство самих себя.
Но эта идея, совершенно чуждая истории Индии, будь то северной или южной, стала почти что не подлежащей сомнению истиной в интерпретации древней истории. Теперь, после того как почти все доводы в пользу её верности опровергнуты, даже ведущие западные учёные наконец начинают ставить её под вопрос.
В этой статье мы суммируем основные моменты. Это сложный вопрос, который я тщательно разобрал в своей книге «Боги, мудрецы и цари: ведические тайны древней цивилизации», к которой отсылаю заинтересовавшихся в дальнейшем исследовании этого вопроса.*
* David Frawley, «Gods, Sages and Kings: Vedic Secrets of Ancient Civilization».
Культура долины Инда была объявлена доарийской по нескольким причинам, которые были по большей части были обусловлены культурной средой и европейским мышлением XIX в. Так как учёные вслед за Максом Мюллером решили, что арии пришли в Индию около 1500 г. до н.э., то поскольку культура долины Инда была древнее этой даты, они заключили, что она должна быть доарийской. Но обоснование такой поздней даты появления арийской культуры Мюллером — чисто спекулятивное. Подобно многим христианским учёным его времени он верил в библейскую хронологию, а это помещало сотворение мира около 4000 г. до н.э., а потоп — около 2500 г. до н.э. Принимая обе эти даты, трудно поместить ариев в Индии ранее 1500 г. до н.э.
Потому Мюллер предположил, что было пять слоёв четырёх Вед и Упанишад, сочинённых 200-летними периодами, предшествовавшими Будде, который жил около 500 г. до н.э. Однако, в сам`ом ведическом санскрите произошло больше языковых изменений, чем в классическом санскрите со времён Панини, который, как считается, жил в 500 г. до н.э., — то есть, за 2500 лет. Потому ясно, что каждый из этих периодов мог продолжаться любое количество веков, а цифра в 200 лет совершенно произвольна и скорей всего слишком мала.
Этими учёными, многие из которых были также христианскими миссионерами, не симпатизировавшими Ведам, было предположено, что ведическая культура была культурой примитивных кочевников Средней Азии. А потому мол последние не могли основать никакой городской культуры, подобной культуре долины Инда. Единственным основанием для этого было довольно сомнительное толкование Ригведы, которое они сделали, игнорируя сложную природу культуры, заключённой в ней.
Также указывалось, что в середине второго тысячелетия до н.э. на Ближнем Востоке по-видимому произошло несколько индоевропейских вторжений, после которых индоевропейские народы хиттиты, миттани и касситы управляли захваченной ими Месопотамией в течение нескольких столетий. Арийское вторжение в Индию могло быть ещё одним вариантом того же движения индоевропейских племён. Венчало это утверждение археологов, исследовавших долину Инда, таких как Уилер, считавших, что они нашли свидетельства уничтожение её культуры внешним вторжением.
Таким образом ведическая культура была объявлена культурой примитивных кочевников, пришедших из Средней Азии со своими колесницами и железным оружием и разрушивших города более развитой культуры долины Инда благодаря более совершенной военной тактике. Указывалось, что в городах долины Инда не было найдено ни лошадей, ни колесниц, ни железа.
Вот как сформировалась и сохранялась теория об арийском вторжении. Хотя такого, что её подтверждает, было открыто мало, было много колебаний насчёт того, можно ли поставить её под сомнение, а уж тем более — отбросить.
Дальнейшие раскопки открыли лошадей не только в городах долины Инда, но и в более ранних. Таким образом, было доказано, что лошадь использовалась на всём протяжении древней индийской истории. Были найдены также свидетельства применения колеса, а также печати долины Инда, изображающие колесо со спицами, как у колесниц, что указывало на использование колесниц.
Более того, вся теория про кочевников с колесницами была оспорена. Колесницы не являются повозками кочевников. Они использовались только в древних городских культурах, причём там, где много равнин, и речные долины северной Индии весьма для этого подходили. Колесницы совершенно не годятся для пересечения гор и пустынь, что требовалось для так называемого арийского вторжения.
Идея о том, что ведическая культура использовала железо, а потому должна датироваться позже 1500 г. до н.э., вращается вокруг значения ведического термина «айас», который интерпретировался как «железо». Но в других индоевропейских языках, как латинский и немецкий, этим словом обычно обозначали медь, бронзу или вообще руду, а не конкретно железо. Потому нет оснований настаивать, что в ранние ведические времена «айас» означало железо, тем более что другие металлы в Ригведе вообще не упоминаются (кроме золота, которое упоминается гораздо чаще, чем «айас»). Более того, Атхарваведа и Яджурведа говорят о разных цветах «айаса» (таких как красный и чёрный), что показывает, что это был общий термин. Потому ясно, что обычно это означало просто металл, а не обязательно железо. Более того, враги ведических народов в Ригведе тоже использовали «айас» — даже для постройки своих городов, как и сами ведические народы. Потому в ведической литературе нет ничего такого, что бы показывало, что ведическая культура основывалась на железе, а культура её врагов — нет.
Ригведа описывает своих богов как «разрушителей городов». Это тоже использовалось для того, чтобы считать её порождением примитивной, не имеющей городов культуры, которая разрушает города и городскую цивилизацию. Однако в Ригведе есть и много стихов, в которых говорится об ариях, как об имевших собственные города и находивших в них защиту. Количество этих городов доходит до сотни. Арийские боги, такие как Индра, Агни, Сарасвати и Адитьи, восхвалялись, как подобные городам. Многие древние цари, в том числе цари Египта и Месопотамии, носили титулы разрушителей или покорителей городов, но это не превращает их в кочевников. Разрушение городов случается и при современных войнах, но это не делает их разрушителей кочевниками. Потому идея о том, что ведическая культура только разрушала, но не строила города, основывается на игнорировании того, что Веды говорят о собственных городах ариев.
Дальнейшие раскопки открыли, что культура долины Инда была разрушена не внешним вторжением, а внутренними причинами и, вероятнее всего, наводнениями. Совсем недавно в Индии открыли новый ряд городов (как открытые С.Р. Рау и Национальным Институтом Океанографии Индии г. Дварака и Бет Дварака), которые представляют собой нечто переходное между городами культуры Инда и более поздними городами древней Индии, посещавшимися древними греками. Это позволяет исключить так называемую «тёмную эпоху», следующую за предполагаемым арийским вторжением и показывает непрерывную городскую культуру Индии с самого начала культуры долины Инда.
Интерпретация религии долины Инда, сделанная походя такими исследователями как Уилер, которые не были религиоведами, а тем более знатоками индуизма, была такой, что эта религия отличалась от ведической, а скорее — от поздней шиваитской религии. Однако более поздние раскопки как в долине Инда в таких местах как Лотхал (штат Гуджарат), так и в Калибангане (Раджастхан) открыли большое количество алтарей для сожжения, подобных используемым в ведической религии, вместе с костями быков, черепками, украшениями из раковин и прочими предметами, применяемыми в ритуалах, описанных в Брахманах. Это сходство с ведическими практиками не может быть простым совпадением. А то, что некоторые из практик показались археологам неведическими, можно отнести на счёт их неверного понимания и общего недостатка знаний в ведической и индусской культуре, в которой ведизм и шиваизм принадлежат к одной и той же по основе традиции.
Мы должны помнить, что остатки городов не обязательно могут иметь только одну интерпретацию, а способность их открывать не обязательно означает способность интерпретировать их верно.
О ведическом народе обычно думают как о светлокожей расе, похожей на европейцев, и это из-за идеи о борьбе светлых и тёмных, а также из-за того, что ведические народы были представлены как дети света и Солнца. Но идея о войне между светом и тьмой присутствует в большинстве древних культур, включая персидскую и египетскую. Почему же мы не толкуем их писания в смысле войны между светлокожими и темнокожими народами? Это всего лишь поэтическая метафора, а не культурологическое заявление. Кроме того, никаких реальных следов такой расы в Индии не находится.
Антропологи заметили, что современное население Гуджарата состоит более или менее из тех же этнических групп, что зафиксированы в Лотхале в 2000 г. до н.э. Аналогично и нынешнее население Пенджаба по их заявлениям этнически является тем же самым, что и население Хараппы и Рупара 4000 лет назад. Лингвистически сегодняшнее население Гуджарата и Пенджаба принадлежит к индоарийской языковой группе. Единственный вывод, который можно сделать из вышеприведённых антропологических и лингвистических свидетельств, состоит в том, что хараппское население долины Инда и Гуджарата в 2000 г. до н.э. состояло из двух или более групп, доминирующая из которых имела очень сильное этническое родство с современным индоарийским по языку населением Индии. Иными словами, расовых свидетельств такого индоарийского вторжения в Индию нет; напротив, есть лишь свидетельства непрерывного проживания там группы народов, традиционно считающих себя ариями.
Фактически, есть много моментов, доказывающих ведическую природу культуры долины Инда. Последующие раскопки показали, что большинство городов этой культуры находились к востоку, а не к западу от Инда. Фактически, самая большая концентрация городов по-видимому была в районе Пенджаба и Раджастхана возле сухих берегов древних рек Сарасвати и Дришадвати. Сказано, что ведическая культура была основана мудрецом Ману между реками Сарасвати и Дришадвати. В Ведах Сарасвати названа главной рекой (надиатма), и упоминается наиболее часто. Там сказано, что это очень полноводная и широкая река, даже бесконечная. Сарасвати названа «чистой в течении от гор до моря». Так что ведические народы были хорошо знакомы с этой рекой и считали её своей родиной с незапамятных времён.
Как показывают современные геологические исследования, Сарасвати была одной из величайших рек Индии, если не самой большой. В доисторические и ранние исторические времена она вбирала в себя Сутледж, Ямуну и Ганг, русла которых отличались от современных. Однако Сарасвати пересохла в конце эпохи культуры долины Инда, ещё до так называемого арийского вторжения, то есть до 1500 г. до н.э. Фактически, это и могло быть одной из причин конца культуры долины Инда. Как же тогда могли знать арии об этой реке и установить на её берегах свою культуру, если она высохла ещё до того, как они пришли? В действительности в Ригведе Сарасвати описана такой, какой она была ещё до развития культуры долины Инда, тогда как в эпоху этой цивилизации она стала уже постепенно высыхать.
Веды и более поздняя ведическая литература также содержат интересные астрономические предания. Ведический календарь основывается на астрономических наблюдениях равноденствий и солнцестояний. Такие тексты как «Веданга джйотиш» говорят о времени, когда летнее солнцестояние было в середине накшатры Ашлеша (около 23°20' Рака). Это даёт 1300 г. до н.э. Яджурведа и Атхарваведа говорят о весеннем равноденствии в Криттика (Плеяды; начало Тельца), а о летнем солнцестоянии (аяна) в Магхе (начало Льва). Это даёт примерно 2400 г. до н.э. Упоминаются даже более ранние даты, но эти две имеют многочисленные упоминания в свою поддержку. Они доказывают, что в эти периоды ведическая культура существовала и уже имела сложную систему астрономии. Такие свидетельства просто игнорировались западными учёными или объявлялись непонятными, потому что давали Ведам более раннюю датировку, чем они предполагали, а не потому что их не было.
Ведические тексты, такие как Шатапатха-Брахмана и Айтерея-Брахмана, дающие эти астрономические ссылки, перечисляют группу 11 ведических царей, включая несколько персонажей Ригведы, о которых сказано, что они покорили область Индии «от моря до моря». Земли ариев, упомянутые в них, — от Гандхары (Афганистан) на западе до Видехи (Непал) на востоке, а на юге — до Видарбхи (штат Махараштра). Следовательно, ведические народы были в тех областях уже на момент нахождения весеннего равноденствия в накшатре Криттика, или до 2400 г. до н.э. Эти высказывания также игнорируются западными учёными. Они утверждают, что в Ведах не имеется свидетельств существования больших империй в Индии в ведические времена. То есть существует шаблон игнорирования письменных свидетельств или превратного их толкования в угоду превалирующей идее об арийском вторжении — вплоть до изменения смысла слов Вед.
Согласно этой теории, ведические народы были кочевниками в Пенджабе, пришедшими из Средней Азии. Однако сама Ригведа содержит почти 100 упоминаний океана (самудра), равно как и десятки упоминаний судов, а также рек, впадающих в море. Ведические предки, такие как Ману, Турваша, Яду и Бхуджью — персонажи рассказа о потопе, спасённые откуда-то из-за моря. Ведический бог моря, Варуна, — отец многих ведических риши и их семей — таких как Васиштха, Агастья и Бхригу. Для спасения идеи об арийском вторжении стали считать, что ведический (и позднее, санскритский) термин для океана — самудра — не означал первоначально океана, а мог указывать на любое большое пространство воды, особенно на реку Инд в Пенджабе. Но Ригведа и более поздние источники дают свидетельство ясного смысла этого термина, так как разные реки, такие как Сарасвати, упомянуты там по названиям, и о них сказано, что они впадают в море, однако смысл был изменён, чтобы соответствовать теории об арийском вторжении. Если мы посмотрим в указатель к переводу Ригведы, например Гриффита, который сам придерживается этой идеи, что «самудра» не значит «океан», мы найдём более 70 упоминаний океана или моря. Но если это слово не значит «океан», то почему оно переведено так? Потому идея помещать ведических царей в Среднюю Азию, вдали от океанов и полноводной реки Сарасвати, дающих географический фон повествования и символизм гимнов, совершенно безосновательна.
Одна из новейших археологических идей заключается в том, что свидетельством ведической культуры является расписная серая керамика из северной Индии, датируемая 1000 г. до н.э. и происходящая из того же региона между Гангом и Ямуной, с которым соотносят позднюю ведическую культуру. Её считают низкосортной культурой керамики и связывают с использованием железа, которое, как считается, упоминается в Ведах. Однако она связана с культурой рисоводства и свиноводства, а не с ведической культурой, основанной на корове и ячмене. Более того, теперь выяснено, что она является органическим развитием местной керамики, а не нововведением завоевателей. Эта культура серой керамики представляет собой развитие туземной культуры и не отражает никакого культурного вторжения с запада. Потому нет никакого археологического свидетельства, подтверждающего индо-арийское вторжение.
В дополнение ко всему, арии Ближнего Востока, особенно хиттиты, уже были в том регионе как минимум в 2200 г. до н.э., когда они упомянуты. Потому идею арийского вторжения на Ближний Восток нужно отодвинуть на несколько столетий назад, хотя есть свидетельства, что народы горных областей Ближнего Востока были индоариями на протяжении всей писанной истории.
Арийские касситы Ближнего Востока поклонялись ведическим богам — таким как Сурья и Маруты, а также одному по имени Хималая. Арийские хиттиты и миттани около 1400 г. до н.э. подписали договор, скрепив его именами Индры, Митры, Варуны и Насатьев. У хиттитов есть трактат о соревновании на колесницах, написанный почти на чистом санскрите. Индоевропейцы древнего Ближнего Востока, таким образом, говорили на индоарийских, а не на индоиранских языках, а потому демонстрируют в том регионе ведическую культуру.
Культура долины Инда имела свою форму письменности, о чём свидетельствуют многочисленные печати, найденные в развалинах. Её тоже считают неведической и, вероятно, дравидской, хотя это никогда не было доказано. Теперь показано, что большинство поздних знаков из долины Инда идентичны индусскому письму брахми, и что от одного письма к другому шло органичное развитие. Теперь преобладающие модели предполагают, что этот язык имел индоарийскую основу.
Полагали также, что культура долины Инда заимствовала свою цивилизацию с Ближнего Востока, вероятно, от шумеров, так как предшественников её в Индии не было найдено. Недавние раскопки французов в Мехргархе показали, что всех необходимых предшественников этой культуры можно найти в пределах индийского субконтинента и они прослеживаются вплоть до 6000 г. до н.э.
Короче говоря, некоторые западные учёные уже начинают отрицать арийское вторжение или какое-то внешнее происхождение индийской цивилизации.
Имеющиеся сейчас археологические данные не подтверждают существования индоарийского или европейского вторжения в южную Азию в какой-либо исторический или доисторический период. Вместо этого можно археологически документировать ряд культурных изменений, отражающих аборигенное культурное развитие от доисторического периода. Ранняя ведическая литература описывает не вторжение в регион, а фундаментальную перестройку местного общества. Арийское вторжение как академическая концепция XVIII–XIX веков отражало лишь европейскую культурную среду того периода. В оправдание этой концепции использовались лингвистические данные, а она в свою очередь применялась для интерпретации археологических и антропологических данных.
Иными словами, ведическая литература толковалась на основе предположения, что арийское вторжение было, а затем археологические свидетельства интерпретировались в том же ключе. А затем обе интерпретации использовались для оправдания друг друга. Это ничто иное, как тавтология, упражнение в замкнутой логике, которое доказывает только то, что если мы примем что-либо за истину, это для нас и окажется истиной!
Ещё один современный западный учёный, Колин Ренфрью, помещает индоевропейцев в Греции в седьмом тысячелетии до н.э. Он также предполагает, что 6000 г. до н.э. мог быть возможной датой их прихода в Индию. Но насколько я могу видеть, в гимнах Ригведы нет ничего, что бы показывало, что население, говорившее на ведическом языке, было пришлым. Скорей всего это происходит от того же предположения о приходе индоевропейцев.
Когда Уилер говорит об арийском вторжении в землю семи рек, Пенджаб, он не имеет, насколько я могу видеть, никаких доказательств этому. Если проверить дюжину упоминаний семи рек в Ригведе, в них не находится ничего, что указывало бы мне на вторжение: страна семи рек — это страна Ригведы, сцена, на которой разворачивается действие. Не следует оттуда и то, что обитатели городов, окружённых стенами (включая дасьев) были туземцами в большей степени, чем сами арии.
Несмотря на комментарии Уилера, трудно увидеть, что же такого конкретно неарийского есть в цивилизации долины Инда. Потому Ренфрью предполагает, что тамошняя цивилизация фактически была индоарийской ещё до эпохи культуры долины Инда:
«Эта гипотеза, что в северной Индии, Пакистане и на Иранском плато говорили на индоевропейских языках ещё в VI тысячелетии до н.э., имеет то преимущество, что она симметрично гармонирует с теорией о происхождении индоевропейских языков в Европе. Она также подчёркивает преемственность культуры долины Инда и прилегающих областей с раннего неолита до эпохи цивилизации долины Инда.»
Это не значит, что такие учёные ценят или понимают Веды — в этом отношении их работа оставляет желать лучшего, — но ясно то, что всё сооружение, выстроенное вокруг теории арийского вторжения, начинает рушиться со всех сторон. В дополнение к тому, это не значит, что Ригведа датируется эпохой культуры долины Инда. Последняя скорее напоминает культуру, связанную с Яджурведой, а культура Ригведы отражает доиндский период, когда более видную роль играла река Сарасвати.
Принятие таких взглядов могло бы вызвать такую же революцию в наших представлениях об истории, какую теория относительности Эйнштейна вызвала в физике. Она сделает древнюю Индию, возможно, старейшей, величайшей и самой центральной среди древних культур. Это может означать, что ведическая литература, уже самая обширная и старая в древнем мире даже на 1500 год до н.э., может быть записью учений, на несколько столетий или тысячелетий предшествовавших этой дате. Это может означать, что Веды — самый аутентичный из имеющихся у нас документ древнего мира. Это также может оправдать ведическое воззрение, что индоевропейцы и другие арийские народы были мигрантами из Индии, а не арии вторглись туда. Более того, это утвердит индусское предание о том, что дравиды были ранним ответвлением ведических народов через риши Агастью, а не являются неарийскими племенами.
В заключение важно исследовать социальные и политические аспекты идеи об арийском вторжении:
• Во-первых, она служила разделению Индии на северную арийскую и южную дравидскую культуры, настроив их враждебно по отношению друг к другу.
• Во-вторых, она дала англичанам оправдание их оккупации Индии. Они могли заявить, что делают то же самое, что арийские предки индусов сделали тысячелетия назад.
• В-третьих, она позволяла объявить ведическую культуру более поздней и, возможно, происходящей от ближневосточных культур. Учитывая близость и связь последних с христианством, это позволяло считать индусскую религию побочным ответвлением религии и цивилизации Запада.
• В-четвёртых, она позволяла наукам Индии приписать греческую основу, так как всякая ведическая основа отметалась на основе представлений о примитивном характере ведической культуры.
Это лишало доверия не только Веды, но и генеалогии, даваемые в Пуранах; длинный список царей, предшествовавших Будде и даже Кришне, лишали исторического обоснования. Махабхарата, вместо междуусобной войны, в которой участвовали главные цари Индии (как собственно так и описано), стала местной заварушкой между мелкими князьками, впоследствии преувеличенной поэтами. Короче, это дискредитировало б`ольшую часть индийских преданий и почти всю древнеиндийскую литературу. Это превращало писания и мудрецов Индии в фантазии и преувеличения.
Это служило социальным, политическим и экономическим целям колониализма, доказывая превосходство западной культуры и религии. Это заставляло индусов чувствовать, что их культура не такая уж великая, как говорили их предки и мудрецы, заставляло их стыдиться своей культуры, думая, что её основа не является ни исторической, ни научной. Это склоняло их к чувству, что генеральная линия цивилизации развивалась сначала на Ближнем Востоке и затем в Европе, а культура Индии была периферийной и вторичной по отношению к настоящему развитию мировой культуры.
Такие взгляды не имеют отношения к добросовестной науке или археологии, а являются просто культурным империализмом. Западные ориенталисты сделали в интеллектуальной сфере то же самое, что британская армия сделала в военной — дискредитировали, разделяли и подчиняли индийцев. Короче говоря, причины, побудившие создать теорию об арийском вторжении, не были ни источниковедческими, ни археологическими — они были политическими и религиозными. То есть это не наука, а предубеждение. Такие предрассудки могли быть и ненамеренными, но глубоко укоренившиеся политические и религиозные взгляды легко затуманивают наше мышление.
К сожалению, этот подход не ставился под вопрос — даже индийцами. Хотя индийские пандиты, такие как Даянанда Сарасвати, Бал Гангадхар Тилак и Ауробиндо отрицали его, большинство индийцев сегодня пассивно его принимают. Они позволяют западным (главным образом, христианским) учёным интерпретировать их историю для них же, а роль индуизма держится приниженной. Многие индийцы всё ещё принимают, читают и даже чтут переводы Вед, сделанные христианскими миссионерскими учёными, такими как Мюллер, Гриффит, Моньер-Вильямс и Вилсон. Стали бы современные христиане принимать толкования Библии и интерпретации библейской истории, сделанные индусами с целью обратить их в индуизм? Университеты в Индии тоже используют западные книги по истории и западные переводы ведической литературы, проповедующие такие взгляды, тем самым очерняя свою собственную страну и культуру.
Современный западный академический мир чувствителен к критике, касающейся культурных и социальных предрассудков. Для учёных восстать против этой предвзятой интерпретации Вед будет поистине означать пересмотр многих из тех исторических идей, которые не могут выдержать объективного исследования. Но если индийские учёные будут молчать или пассивно принимать превратное толкование их собственной культуры, оно будет несомненно продолжаться, но им некого будет в этом винить, кроме самих себя. Это не такой вопрос, к которому можно относиться легкомысленно, потому что то, как культуру определяют исторически, формирует перспективу, в которой она рассматривается в современном общественном и интеллектуальном контексте. Проявлять терпимость — это не значит позволять пропагандировать ложные взгляды на свою собственную религию, не ставя их под вопрос. Это просто предательство самих себя.
Обсуждения Миф об арийском вторжении в Индию