Накануне смерти Ефремова, 4 октября 1972 года, страна отмечала пятнадцатилетие космической эры — годовщину запуска первого искусственного спутника Земли. Тогда, осенью 1957-го, «Техника — молодежи» как раз заканчивала публикацию журнального варианта «Туманности Андромеды».
События в романе происходили две тысячи лет после нашей эпохи (после того, как в процессе доработки рукописи писатель «скинул» одну тысячу). Но космос становился доступным и близким буквально на глазах — и в книжном издании «Туманности» Иван Ефремов заменил все конкретные даты «на такие, в которые читатель сам вложит свое понимание и предчувствие времени».
Выбор в пользу науки
Иван Ефремов родился 22 апреля 1908 года. Он чуть было не стал моряком. Море Иван впервые увидел в Бердянске, куда из-за болезни младшего брата Ефремовы переехали из деревни Вырица Петербургской губернии. Тогда же — открытие Жюля Верна, Джека Лондона — «нужных книг» из детства… А потом — революция, гражданская война, давно назревший развод родителей, переезд в Херсон, второе замужество матери — она уезжает с мужем, красным командиром, оставив детей тетке, которая вскоре умерла. Подросток Иван стал «сыном полка», дошел до Перекопа, был контужен под Очаковом, после чего на всю жизнь осталось заикание. А затем, прибавив себе год (все его юбилеи позже отсчитывали от 1907 года, а не от 1908-го, когда Ефремов действительно родился), едет в Петроград и поступает в мореходку.
Он служил простым матросом на Дальнем Востоке, в окружении «всякой шпаны», которую, впрочем, быстро поставил на место: Иван с детства увлекался играми с тяжелыми предметами и был невероятно силен физически. Но после нескольких рейсов Ефремов таки порывает с морем, сделав окончательный выбор в пользу науки — палеонтологии.
Возвратившись в Ленинград, он поступает на биологическое отделение физико-математического университета, откуда уходит после третьего курса: трудно совмещать стационарную учебу с постоянными экспедициями. Каспий, Урал, Сибирь, Дальний Восток, Якутия… Впоследствии Иван Ефремов войдет в мировую палеонтологическую науку как основатель принципиально новой дисциплины — тафономии, учения о «закономерностях могил», позволявшего отследить географию сохранения останков доисторических животных в слоях осадочных пород. Рукопись «Тафономия», написанная в начале 40-х, будет опубликована спустя десять лет, а всемирное признание получит лишь в 70-е. В 1935 году Иван Ефремов, экстерном окончив Ленинградский горный институт, защищает кандидатскую диссертацию, а в 1941-м — уже докторскую.
Светлое будущее с «идеологическими проколами»
Начинается война. И только тогда Ефремов, которому уже за тридцать, становится писателем. «Мне кажется, что у Вас есть литературное призвание, но горе Вам, если Вы слишком рано пустите его в ход, не сумев еще… создать самого себя», — советовал Иван Ефремов одному молодому автору. Сам он, еще служа на флоте, попробовал написать роман, но, «увидев свою беспомощность, прекратил занятия литературой на добрых восемнадцать лет».
Ефремов начинал в литературе с фантастических рассказов, которые сначала привели в восторг «изящным и холодным стилем» Алексея Толстого, а затем стали «сбываться»: так, в Якутии через несколько лет действительно нашли «алмазные трубки». Знаменитым писателя сделала историческая дилогия «Великая дуга»: «Путешествие Баурджеда» и «На краю Ойкумены». Затем — повесть «Звездные корабли». И, наконец, — «Туманность Андромеды».
Эта книга с самого начала — с той самой сокращенной публикации в «Технике — молодежи» (еще раньше отрывки из романа печатала «Пионерская правда») — кого-то потрясла, кого-то озадачила, а многих откровенно возмутила. В то время «на коне» была фантастика «ближнего прицела» — о картошке, величиной с арбуз, или тополе, растущем вчетверо быстрее обычного. И вдруг — масштабная, космическая картина отдаленного будущего человечества. К роману тут же пришпилили ярлык «утопия»: в общем-то, справедливый, но по тем временам уничижительный. Светлое будущее по Ефремову, хоть и однозначно коммунистическое, пестрело явными идеологическими «проколами». Пролетариату в этом мире будущего места не нашлось. Равно как и коммунистической партии. При подготовке книжного издания «Туманности» Ефремову посоветовали ненавязчиво упомянуть в романе о ее руководящей роли; писатель, конечно, отказался.
Однако, несмотря ни на что, книга переиздавалась огромными тиражами и переводилась на множество иностранных языков. «Туманность Андромеды» даже экранизировали — правда, на редкость слабо. Ефремов, тем не менее, не стал громить провальный фильм или открещиваться от него: «Срубить сейчас весь труд коллектива, заявив, что поставили дрянь, — значит, вообще надолго остановить попытки экранизации н/ф!»
Эротическая тема
Травля романа в прессе поутихла и сошла на нет, а молодежь взахлеб зачитывалась «Туманностью», создавались клубы единомышленников, всерьез намеревавшихся строить будущее «по Ефремову». В советской литературе появилась масса произведений о космических полетах и всеобщем счастье. И вот уже «Туманность Андромеды» канонизирована в качестве рафинированного образца отечественной фантастики. Заговорили о «ефремовской» — а затем, разумеется, и об «антиефремовской» — струе в литературе. Именем классика оказалось весьма удобно обличать инакомыслящих.
Новый роман «Лезвие бритвы» критика восприняла более чем прохладно, хотя за читательским признанием дело не стало: «30—40 руб. на черном рынке, как Библия», — с удовлетворением отмечал писатель. «За одно только «Лезвие бритвы» женщины должны ему памятник поставить!» — утверждала жена Ефремова Таисия Иосифовна.
В этой книге критиков коробило многое: от серьезного отношения к йоге до… выражения женской красоты в сантиметрах! Именно Ефремов первым в Советском Союзе написал о «вайтлз» — таких привычных сегодня измерениях объема груди-талии-бедер красавиц (причем, для него 90—60—90 — отнюдь не единственный приемлемый вариант!). В этой книге появляется и совершенно табуированная для советской литературы эротическая тема. «…Единственно в чем роман уязвим — это в непривычном для нас сексуальном аспекте, — писал Ефремов издателю. — Однако, поскольку секс является одним из опорных столбов психологии, нам так или иначе необходимо его осваивать, иначе мы не сойдем с повода ханжей и церковников».
Он верил, что люди, осознав закономерности красоты и гармонии, смогут путем самосовершенствования достичь идеала землян Эры Великого Кольца. Но он, человек огромной широты мышления, не мог оставаться непробиваемым оптимистом. И через тринадцать лет после светлой утопии «Туманности Андромеды» Ефремов создает ее продолжение, масштабнейшую не только в фантастике, но и во всей советской литературе антиутопию — «Час Быка».
Эту книгу не травили в прессе или на писательских съездах. Ее попросту запретили: вскоре после издания романа в 1970 году последовали записка в ЦК КПСС за подписью шефа КГБ Ю.Андропова, резолюция М.Суслова и специальное заседание Секретариата ЦК (12 ноября 1970 г.). Книга была изъята из библиотек и магазинов. Даже в официальном некрологе Ивана Ефремова «Час Быка» не был упомянут.
Иван Ефремов умер 5 октября 1972 года. Сразу после смерти писателя в его квартиру нагрянуло с обыском КГБ. Тринадцать часов с помощью рентгена и прочих новейших достижений техники искали «идеологически вредную литературу». Не нашли. Позже из сенсационного откровения бывшего гэбэшника стало известно, что в органах существовала легенда, будто бы Ефремов — английский шпион. «Дело» «шпиона» насчитывало около сорока томов…
«Образ врага»
Дело Ефремова было, скажем так, «о жизни и приключениях» сына английского шпиона и предпринимателя по имени Майкл, родившегося в 1907 году и стечением обстоятельств попавшего в Россию. Компаньоном шпиона якобы был Антон Ефремов. Накануне революционного 1917 года, когда англичанин тяжело заболел и в преддверии смерти открыл о себе всю правду, первым побуждением Антона Ефремова было тут же бежать в полицию, однако, поразмыслив, он укротил себя.
Во-первых, неизбежно возникнут подозрения в его собственной причастности к иностранной разведывательной деятельности. Во-вторых, Британия и Россия сейчас выступают против общего врага — Германии, так что делить им особенно нечего. В-третьих, компаньон признался, что на протяжении всех этих лет откровенно пренебрегал обязанностями агента. И, наконец, в-четвертых: что будет с Майклом? Антон Ефремов очень привязался к смышленому мальчугану, запоем читавшему книжки, грезившему о дальних странах и свободно говорящему по-русски.
Как утверждали в КГБ, Майкл стал Иваном, его заставили поступить в Горный институт – якобы англичане были крайне заинтересованы иметь своего человека в сферах, связанных с открытием новых месторождений полезных ископаемых. В годы войны у британской спецслужбы появляется новая идея — ввести своего агента в круг творческой интеллигенции.
Потом между Ефремовым и его закордонными «наставниками» отношения начинают ухудшаться. Возможно, причиной тому является воспоминания о его первой жене, от которой «агенту» было предложено избавиться, поскольку велика была опасность разоблачения. По требованию из-за рубежа тело погибшей было кремировано, а прах ее развеян над Крымом, — единственно для того, чтобы избежать эксгумации, которая может выявить истинные причины смерти. Теперь Ефремову ничто и никто не мешает сочетаться узами брака с английской шпионкой — Таисией Иосифовной, которая была завербована в возрасте 11 лет, будучи в оккупации на Западной Украине во время войны.
Но какими бы ни были причины охлаждения отношений Ефремова и британской разведки, в конце концов, было решено от тайного агента избавиться. Ему было послано письмо, обработанное сильнодействующим ядом. Когда Ефремов надорвал конверт, началась химическая реакция, и он задохнулся в ядовитых парах. Однако нельзя не отметить профессионализм англичан, которые ухитрились на несколько дней опередить соответствующие советские органы, долгие годы следившие за ученым-перевертышем и писателем-обманщиком, и уже были готовы привлечь его к ответственности по всей строгости самого справедливого советского закона...
Было бы желание - забыть можно обо всем, об ордене Трудового Красного Знамени «за заслуги в развитии советской литературы и активное участие в коммунистическом воспитании молодежи», о созданной Ефремовым и признанной во всем мире науке «тафономии», об открытии новых месторождений полезных ископаемых и «кладбищ» динозавров в пустыне Гоби.
А ведь Иван Антонович Ефремов был подвижником и романтиком. Он верил в идеалы коммунизма, верил безоглядно, истово. И читатели, восхищаясь его книгами, их пафосом мирового переустройства по законам Добра и Красоты, тоже верили, что когда-нибудь, пусть не скоро, все люди станут братьями. А в это время чиновники в серых костюмах, спрятав мундиры в шкафы, сидели в пыльных кабинетах и строчили без устали, создавая «образ врага».
Подготовила Лина Лисицына
По материалам СМИ
Газета "Я"
Выбор в пользу науки
Иван Ефремов родился 22 апреля 1908 года. Он чуть было не стал моряком. Море Иван впервые увидел в Бердянске, куда из-за болезни младшего брата Ефремовы переехали из деревни Вырица Петербургской губернии. Тогда же — открытие Жюля Верна, Джека Лондона — «нужных книг» из детства… А потом — революция, гражданская война, давно назревший развод родителей, переезд в Херсон, второе замужество матери — она уезжает с мужем, красным командиром, оставив детей тетке, которая вскоре умерла. Подросток Иван стал «сыном полка», дошел до Перекопа, был контужен под Очаковом, после чего на всю жизнь осталось заикание. А затем, прибавив себе год (все его юбилеи позже отсчитывали от 1907 года, а не от 1908-го, когда Ефремов действительно родился), едет в Петроград и поступает в мореходку.
Он служил простым матросом на Дальнем Востоке, в окружении «всякой шпаны», которую, впрочем, быстро поставил на место: Иван с детства увлекался играми с тяжелыми предметами и был невероятно силен физически. Но после нескольких рейсов Ефремов таки порывает с морем, сделав окончательный выбор в пользу науки — палеонтологии.
Возвратившись в Ленинград, он поступает на биологическое отделение физико-математического университета, откуда уходит после третьего курса: трудно совмещать стационарную учебу с постоянными экспедициями. Каспий, Урал, Сибирь, Дальний Восток, Якутия… Впоследствии Иван Ефремов войдет в мировую палеонтологическую науку как основатель принципиально новой дисциплины — тафономии, учения о «закономерностях могил», позволявшего отследить географию сохранения останков доисторических животных в слоях осадочных пород. Рукопись «Тафономия», написанная в начале 40-х, будет опубликована спустя десять лет, а всемирное признание получит лишь в 70-е. В 1935 году Иван Ефремов, экстерном окончив Ленинградский горный институт, защищает кандидатскую диссертацию, а в 1941-м — уже докторскую.
Светлое будущее с «идеологическими проколами»
Начинается война. И только тогда Ефремов, которому уже за тридцать, становится писателем. «Мне кажется, что у Вас есть литературное призвание, но горе Вам, если Вы слишком рано пустите его в ход, не сумев еще… создать самого себя», — советовал Иван Ефремов одному молодому автору. Сам он, еще служа на флоте, попробовал написать роман, но, «увидев свою беспомощность, прекратил занятия литературой на добрых восемнадцать лет».
Ефремов начинал в литературе с фантастических рассказов, которые сначала привели в восторг «изящным и холодным стилем» Алексея Толстого, а затем стали «сбываться»: так, в Якутии через несколько лет действительно нашли «алмазные трубки». Знаменитым писателя сделала историческая дилогия «Великая дуга»: «Путешествие Баурджеда» и «На краю Ойкумены». Затем — повесть «Звездные корабли». И, наконец, — «Туманность Андромеды».
Эта книга с самого начала — с той самой сокращенной публикации в «Технике — молодежи» (еще раньше отрывки из романа печатала «Пионерская правда») — кого-то потрясла, кого-то озадачила, а многих откровенно возмутила. В то время «на коне» была фантастика «ближнего прицела» — о картошке, величиной с арбуз, или тополе, растущем вчетверо быстрее обычного. И вдруг — масштабная, космическая картина отдаленного будущего человечества. К роману тут же пришпилили ярлык «утопия»: в общем-то, справедливый, но по тем временам уничижительный. Светлое будущее по Ефремову, хоть и однозначно коммунистическое, пестрело явными идеологическими «проколами». Пролетариату в этом мире будущего места не нашлось. Равно как и коммунистической партии. При подготовке книжного издания «Туманности» Ефремову посоветовали ненавязчиво упомянуть в романе о ее руководящей роли; писатель, конечно, отказался.
Однако, несмотря ни на что, книга переиздавалась огромными тиражами и переводилась на множество иностранных языков. «Туманность Андромеды» даже экранизировали — правда, на редкость слабо. Ефремов, тем не менее, не стал громить провальный фильм или открещиваться от него: «Срубить сейчас весь труд коллектива, заявив, что поставили дрянь, — значит, вообще надолго остановить попытки экранизации н/ф!»
Эротическая тема
Травля романа в прессе поутихла и сошла на нет, а молодежь взахлеб зачитывалась «Туманностью», создавались клубы единомышленников, всерьез намеревавшихся строить будущее «по Ефремову». В советской литературе появилась масса произведений о космических полетах и всеобщем счастье. И вот уже «Туманность Андромеды» канонизирована в качестве рафинированного образца отечественной фантастики. Заговорили о «ефремовской» — а затем, разумеется, и об «антиефремовской» — струе в литературе. Именем классика оказалось весьма удобно обличать инакомыслящих.
Новый роман «Лезвие бритвы» критика восприняла более чем прохладно, хотя за читательским признанием дело не стало: «30—40 руб. на черном рынке, как Библия», — с удовлетворением отмечал писатель. «За одно только «Лезвие бритвы» женщины должны ему памятник поставить!» — утверждала жена Ефремова Таисия Иосифовна.
В этой книге критиков коробило многое: от серьезного отношения к йоге до… выражения женской красоты в сантиметрах! Именно Ефремов первым в Советском Союзе написал о «вайтлз» — таких привычных сегодня измерениях объема груди-талии-бедер красавиц (причем, для него 90—60—90 — отнюдь не единственный приемлемый вариант!). В этой книге появляется и совершенно табуированная для советской литературы эротическая тема. «…Единственно в чем роман уязвим — это в непривычном для нас сексуальном аспекте, — писал Ефремов издателю. — Однако, поскольку секс является одним из опорных столбов психологии, нам так или иначе необходимо его осваивать, иначе мы не сойдем с повода ханжей и церковников».
Он верил, что люди, осознав закономерности красоты и гармонии, смогут путем самосовершенствования достичь идеала землян Эры Великого Кольца. Но он, человек огромной широты мышления, не мог оставаться непробиваемым оптимистом. И через тринадцать лет после светлой утопии «Туманности Андромеды» Ефремов создает ее продолжение, масштабнейшую не только в фантастике, но и во всей советской литературе антиутопию — «Час Быка».
Эту книгу не травили в прессе или на писательских съездах. Ее попросту запретили: вскоре после издания романа в 1970 году последовали записка в ЦК КПСС за подписью шефа КГБ Ю.Андропова, резолюция М.Суслова и специальное заседание Секретариата ЦК (12 ноября 1970 г.). Книга была изъята из библиотек и магазинов. Даже в официальном некрологе Ивана Ефремова «Час Быка» не был упомянут.
Иван Ефремов умер 5 октября 1972 года. Сразу после смерти писателя в его квартиру нагрянуло с обыском КГБ. Тринадцать часов с помощью рентгена и прочих новейших достижений техники искали «идеологически вредную литературу». Не нашли. Позже из сенсационного откровения бывшего гэбэшника стало известно, что в органах существовала легенда, будто бы Ефремов — английский шпион. «Дело» «шпиона» насчитывало около сорока томов…
«Образ врага»
Дело Ефремова было, скажем так, «о жизни и приключениях» сына английского шпиона и предпринимателя по имени Майкл, родившегося в 1907 году и стечением обстоятельств попавшего в Россию. Компаньоном шпиона якобы был Антон Ефремов. Накануне революционного 1917 года, когда англичанин тяжело заболел и в преддверии смерти открыл о себе всю правду, первым побуждением Антона Ефремова было тут же бежать в полицию, однако, поразмыслив, он укротил себя.
Во-первых, неизбежно возникнут подозрения в его собственной причастности к иностранной разведывательной деятельности. Во-вторых, Британия и Россия сейчас выступают против общего врага — Германии, так что делить им особенно нечего. В-третьих, компаньон признался, что на протяжении всех этих лет откровенно пренебрегал обязанностями агента. И, наконец, в-четвертых: что будет с Майклом? Антон Ефремов очень привязался к смышленому мальчугану, запоем читавшему книжки, грезившему о дальних странах и свободно говорящему по-русски.
Как утверждали в КГБ, Майкл стал Иваном, его заставили поступить в Горный институт – якобы англичане были крайне заинтересованы иметь своего человека в сферах, связанных с открытием новых месторождений полезных ископаемых. В годы войны у британской спецслужбы появляется новая идея — ввести своего агента в круг творческой интеллигенции.
Потом между Ефремовым и его закордонными «наставниками» отношения начинают ухудшаться. Возможно, причиной тому является воспоминания о его первой жене, от которой «агенту» было предложено избавиться, поскольку велика была опасность разоблачения. По требованию из-за рубежа тело погибшей было кремировано, а прах ее развеян над Крымом, — единственно для того, чтобы избежать эксгумации, которая может выявить истинные причины смерти. Теперь Ефремову ничто и никто не мешает сочетаться узами брака с английской шпионкой — Таисией Иосифовной, которая была завербована в возрасте 11 лет, будучи в оккупации на Западной Украине во время войны.
Но какими бы ни были причины охлаждения отношений Ефремова и британской разведки, в конце концов, было решено от тайного агента избавиться. Ему было послано письмо, обработанное сильнодействующим ядом. Когда Ефремов надорвал конверт, началась химическая реакция, и он задохнулся в ядовитых парах. Однако нельзя не отметить профессионализм англичан, которые ухитрились на несколько дней опередить соответствующие советские органы, долгие годы следившие за ученым-перевертышем и писателем-обманщиком, и уже были готовы привлечь его к ответственности по всей строгости самого справедливого советского закона...
Было бы желание - забыть можно обо всем, об ордене Трудового Красного Знамени «за заслуги в развитии советской литературы и активное участие в коммунистическом воспитании молодежи», о созданной Ефремовым и признанной во всем мире науке «тафономии», об открытии новых месторождений полезных ископаемых и «кладбищ» динозавров в пустыне Гоби.
А ведь Иван Антонович Ефремов был подвижником и романтиком. Он верил в идеалы коммунизма, верил безоглядно, истово. И читатели, восхищаясь его книгами, их пафосом мирового переустройства по законам Добра и Красоты, тоже верили, что когда-нибудь, пусть не скоро, все люди станут братьями. А в это время чиновники в серых костюмах, спрятав мундиры в шкафы, сидели в пыльных кабинетах и строчили без устали, создавая «образ врага».
Подготовила Лина Лисицына
По материалам СМИ
Газета "Я"
Обсуждения Иван Ефремов: миф об английском шпионе