Давайте сопоставим кое-какие факты. Миф о Киевской Руси, неразрывно связанный с легендой о монгольском нашествии как причине ее угасания, начал целенаправленно внедряться в XVII в. По времени это совпадает с Никоновой церковной реформой и войнами Московского царства и российской империи за украйные земли Речи Посполитой, населенные преимущественно русскими людьми, исповедующими христианство греко-православного толка.
Поэтому царям легенда о якобы киевском происхождении Руси была нужна, чтобы подкрепить свои претензии на Малороссию, хотя формально права на эти территории, заселение которых происходило по направлению с запада на восток, принадлежали Польше. Таким образом, речь нужно вести не о воссоединении Руси в 1654 г., а о присоединении Малой Руси (исторической области, но не государства!) к россии. Дата эта весьма условна, и с нее надо вести начало процесса собирания западнорусских земель под властью Москвы, затем Петербурга и снова Москвы, растянувшийся почти на 300 лет. Подкарпатская Русь была включена в состав СССР в 1945 г.
Дореволюционные историки, кстати, предпочитали называть переяславские события именно присоединением, а не воссоединением. Да и в самом переяславском манифесте ни намеком не говорится о каких-то исторических связях Малороссии с Московией через Древнюю Русь, хотя многословно отмечаются религиозная общность черкасов и подданных московского царя. Сам акт вступления в русское подданство мотивируется неисполнением королем Яном Казимиром своей присяги по прекращению притеснений православной веры.
Русская история во многом построена на мифах, из которых самые вредоносные мифы — прозападные, унижающие наше самовосприятие. Норманнская теория, утверждающая, что славяне даже государство создать не смогли, пригласив к себе для этой цели заморских князей, вообще была доведена до абсурда. Абсурдна она хотя бы потому, что на территории Руси было несколько очагов образования государственности. К чему приводит эта прозападная мифологизация исторического сознания, прекрасно видно на примере нашей интеллигенции, наиболее отравленной прозападным дискурсом — она страдает жутким комплексом неполноценности именно по отношению к «культурному Западу», старается очиститься от всего русского и истово служить «общечеловеческим ценностям». Речь не только об убогой советской интеллигенции, ненавидящей «эту страну» и фетишизирующей поделки забугорного ширпотреба. По-обезьяньи западничающая отечественная интеллигенция всегда была такой, вспомним хотя бы хрестоматийного Пекарского, радостно восклицающего «нас разбили!» по поводу поражения русских войск в Крымской войне. К счастью, весь народ невозможно было превратить в интеллигентов, и потому пекарские являли собой инородное тело в крестьянской России XIX столетия.
Да, древняя история России выстроена на мифах, но всякий миф несет в себе хоть какие-то крупицы правды, которую можно восстановить. История же Украины есть дискурс в чистом виде. Мой анализ показывает, что такого государства, как Киевская Русь не существовало и даже гипотетически не могло существовать, а Киев хоть какое-то видимое значение приобретает лишь в эпоху хлебного бума и бурной распашки целины к концу XVI столетия, как региональный экономический и, главным образом, религиозный центр. В то же время начинается и сельскохозяйственное освоение земель к югу от Киева, которые ныне составляют 80 % территории Украины. О более раннем периоде существования Киева мы можем сегодня лишь строить догадки.
Не было никакой древней Киевской Руси, да и самой Руси, как единого государства, в древности не существовало. В Поволжье сформировалось ядро империи, втянувшей в течение веков в свою орбиту все заселенные русскими территории, а попутно и множество других народов. Процесс этот завершился лишь в середине прошлого века. Чисто кабинетные доктрины о раздельности существования «двух русских народностей» появились лишь в середине XIX в. в среде либеральной профессуры и носили не научный, а политический характер. Но единства во взглядах на вопрос разделения единого славянского народа на две русские ветви как не было, так и нет.
Историк Михаил Погодин вслед за Николаем Карамзиным пропагандировал идею о том, что Киевскую Русь создали великороссы, которые поголовно ушли на Верхнюю Волгу после татарского погрома, а обезлюдевшее Поднепровье через два века заселили выходцы с Волыни и Прикарпатья, ставшие малороссами (спрашивается, кем же они были ранее?). Его коллега и современник Константин Кавелин утверждал, что Киевскую Русь создали малороссияне, а великороссы появляются на исторической сцене не ранее XI столетия, причем своим происхождением они обязаны малороссиянам, русифицировавшим финские племена, господствующие в Поволжье. Ну а потом, благодаря щедрым грантам Габсбургов, на сцене появляется Михаил Грушевский и, следуя в русле доктрины Духинского, объявляет о том, что украинцы вообще не имеют ничего общего с русскими ни антропологически, ни исторически.
Основной закон логики гласит, что если посылки верны и верен ход рассуждений, то и выводы должны получиться верными. То, что у историков выводы получаются столь противоречивыми, указывает лишь на то, что свои концепции они высасывают из пальца, не отрывая зада от стула. Еще больше в этом убеждаешься, когда обнаруживаешь удивительный факт: в XIX в. историки говорят о двух русских народностях, а в советское время, откуда ни возьмись, появляется третья, древняя и равноправная с двумя предыдущими — белорусы, которых раньше отчего-то в упор не замечали. Родословные великороссов, малороссов и белорусов совершенно искусственно выводятся «учеными» от общей древнерусской народности, основавшей Киевскую Русь. Но если не было Киевской Руси, то, выходит, и общего корня у трех братских народов тоже не было. Откуда же они взялись тогда? В том-то и дело, что даже сами малороссы и белорусы (имеется в виду именно народные массы) еще в начале XX в. считали себя русскими и не подозревали о своей исторической «отдельности». Но советская украинизация основательно вправила мозги малороссам, убедив их в том, что они испокон веку являлись украинцами.
Не было государства под названием Украина (варианты: Киевская держава, Козацкая республика) до самого конца XX в. В этом не сомневается даже первый украинский президент Кравчук, четко заявивший: «У нас до 1991 года не было государства»! И даже история так называемого украинского народа (и укро-мовы) начинается лишь в конце XIX столетия в Австро-Венгрии, где в полном согласии с иезуитским тезисом Калинки удалось создать Грица, не польского, но и не русского. Мутант вывелся именно такой, как и рассчитывали его создатели — главным фактором этнической самоидентификации украинца стала ненависть к русским, причем такая ненависть, которая искала самого деятельного выражения. В 1914 г. украинцы на пятерку сдали экзамен по русофобии.
Исторический миф — что дышло: как повернешь, так и вышло. Сегодня укро-сепаратистами миф о Киевской Руси (они, естественно, предпочитают говорить о Киевской державе или Киевской Украине) широко используется для обоснования древности украинского этноса, «отдельности» его от русского народа и, разумеется, превосходства над дикими азиатами-московитами. Парадокс в том, что эксплуатация одного и того же исторического мифа используется в диаметрально противоположных политических целях: московскими царями с целью соединения русских земель под своей властью, а нынешними киевскими правителями с целью отторжения Малороссии, Новороссии, Галиции, Волыни и Подолья от русского государства и обоснования своего исключительного права паразитировать на шее украинцев, в которых они лихорадочно пытаются «перекрестить» большинство своих подданных. Украинизация продолжается.
Вот поэтому я и не могу согласиться с доводами наших квасных патриотов, ратующих за пропаганду мифа о Киевской Руси, как якобы фундамента идеологии русско-украинского братства. Всякий проукраинский дискурс, и миф о Киевской Руси в том числе — есть удар против общерусского единства. Никакого русско-украинского братства быть не может. Всякий русский, «отрекшийся от русской народности» и воспринявший доктрину украинства — может быть мне братом не лучшим, чем Каин.
Только расчистка истории от пропагандистского мусора даст народам России и Украины осознание нашего единства — национального, культурного и цивилизационного. Только это позволит сохраниться не только русским, как этносу и общерусскому государству, но и сделает возможным успешное противостояние нашей культуры губительному диктату североатлантической миросистемы.
Русский писатель (малоросс по происхождению) Всеволод Крестовский сказал: «Прямое слово правды никогда не может подрывать и разрушать того, что законно и истинно. А если наносит оно вред и ущерб, то только одному злу и беззаконию». Прямое слово исторической правды может спасти Россию и Украину. Ложь о прошлом неминуемо приведет к войне. Не зря украинцам вдалбливается в головы дискурс о трехсотлетнем москальском иге, о русско-украинских войнах, начало которым положил еще, дескать, Андрей Боголюбский, «первый собственно москальский князь». Не просто так формируется образ русского врага. Если выстрелить в прошлое из ружья, оно ответит выстрелом из пушки. Тот, кто не понимает этой простой истины, обречен на роль пушечного мяса.
Станем ли мы свидетелями, участниками и жертвами русско-украинской бойни? Очень надеюсь, что кровавые ужасы Талергофа и бандеровщины не повторятся. Поэтому я и пытаюсь развеять ядовитый туман над русской историей. Не затем, что меня прельщают лавры ниспровергателя кумиров официозной исторической «науки». Нет, братцы, просто жить хочется.
Дореволюционные историки, кстати, предпочитали называть переяславские события именно присоединением, а не воссоединением. Да и в самом переяславском манифесте ни намеком не говорится о каких-то исторических связях Малороссии с Московией через Древнюю Русь, хотя многословно отмечаются религиозная общность черкасов и подданных московского царя. Сам акт вступления в русское подданство мотивируется неисполнением королем Яном Казимиром своей присяги по прекращению притеснений православной веры.
Русская история во многом построена на мифах, из которых самые вредоносные мифы — прозападные, унижающие наше самовосприятие. Норманнская теория, утверждающая, что славяне даже государство создать не смогли, пригласив к себе для этой цели заморских князей, вообще была доведена до абсурда. Абсурдна она хотя бы потому, что на территории Руси было несколько очагов образования государственности. К чему приводит эта прозападная мифологизация исторического сознания, прекрасно видно на примере нашей интеллигенции, наиболее отравленной прозападным дискурсом — она страдает жутким комплексом неполноценности именно по отношению к «культурному Западу», старается очиститься от всего русского и истово служить «общечеловеческим ценностям». Речь не только об убогой советской интеллигенции, ненавидящей «эту страну» и фетишизирующей поделки забугорного ширпотреба. По-обезьяньи западничающая отечественная интеллигенция всегда была такой, вспомним хотя бы хрестоматийного Пекарского, радостно восклицающего «нас разбили!» по поводу поражения русских войск в Крымской войне. К счастью, весь народ невозможно было превратить в интеллигентов, и потому пекарские являли собой инородное тело в крестьянской России XIX столетия.
Да, древняя история России выстроена на мифах, но всякий миф несет в себе хоть какие-то крупицы правды, которую можно восстановить. История же Украины есть дискурс в чистом виде. Мой анализ показывает, что такого государства, как Киевская Русь не существовало и даже гипотетически не могло существовать, а Киев хоть какое-то видимое значение приобретает лишь в эпоху хлебного бума и бурной распашки целины к концу XVI столетия, как региональный экономический и, главным образом, религиозный центр. В то же время начинается и сельскохозяйственное освоение земель к югу от Киева, которые ныне составляют 80 % территории Украины. О более раннем периоде существования Киева мы можем сегодня лишь строить догадки.
Не было никакой древней Киевской Руси, да и самой Руси, как единого государства, в древности не существовало. В Поволжье сформировалось ядро империи, втянувшей в течение веков в свою орбиту все заселенные русскими территории, а попутно и множество других народов. Процесс этот завершился лишь в середине прошлого века. Чисто кабинетные доктрины о раздельности существования «двух русских народностей» появились лишь в середине XIX в. в среде либеральной профессуры и носили не научный, а политический характер. Но единства во взглядах на вопрос разделения единого славянского народа на две русские ветви как не было, так и нет.
Историк Михаил Погодин вслед за Николаем Карамзиным пропагандировал идею о том, что Киевскую Русь создали великороссы, которые поголовно ушли на Верхнюю Волгу после татарского погрома, а обезлюдевшее Поднепровье через два века заселили выходцы с Волыни и Прикарпатья, ставшие малороссами (спрашивается, кем же они были ранее?). Его коллега и современник Константин Кавелин утверждал, что Киевскую Русь создали малороссияне, а великороссы появляются на исторической сцене не ранее XI столетия, причем своим происхождением они обязаны малороссиянам, русифицировавшим финские племена, господствующие в Поволжье. Ну а потом, благодаря щедрым грантам Габсбургов, на сцене появляется Михаил Грушевский и, следуя в русле доктрины Духинского, объявляет о том, что украинцы вообще не имеют ничего общего с русскими ни антропологически, ни исторически.
Основной закон логики гласит, что если посылки верны и верен ход рассуждений, то и выводы должны получиться верными. То, что у историков выводы получаются столь противоречивыми, указывает лишь на то, что свои концепции они высасывают из пальца, не отрывая зада от стула. Еще больше в этом убеждаешься, когда обнаруживаешь удивительный факт: в XIX в. историки говорят о двух русских народностях, а в советское время, откуда ни возьмись, появляется третья, древняя и равноправная с двумя предыдущими — белорусы, которых раньше отчего-то в упор не замечали. Родословные великороссов, малороссов и белорусов совершенно искусственно выводятся «учеными» от общей древнерусской народности, основавшей Киевскую Русь. Но если не было Киевской Руси, то, выходит, и общего корня у трех братских народов тоже не было. Откуда же они взялись тогда? В том-то и дело, что даже сами малороссы и белорусы (имеется в виду именно народные массы) еще в начале XX в. считали себя русскими и не подозревали о своей исторической «отдельности». Но советская украинизация основательно вправила мозги малороссам, убедив их в том, что они испокон веку являлись украинцами.
Не было государства под названием Украина (варианты: Киевская держава, Козацкая республика) до самого конца XX в. В этом не сомневается даже первый украинский президент Кравчук, четко заявивший: «У нас до 1991 года не было государства»! И даже история так называемого украинского народа (и укро-мовы) начинается лишь в конце XIX столетия в Австро-Венгрии, где в полном согласии с иезуитским тезисом Калинки удалось создать Грица, не польского, но и не русского. Мутант вывелся именно такой, как и рассчитывали его создатели — главным фактором этнической самоидентификации украинца стала ненависть к русским, причем такая ненависть, которая искала самого деятельного выражения. В 1914 г. украинцы на пятерку сдали экзамен по русофобии.
Исторический миф — что дышло: как повернешь, так и вышло. Сегодня укро-сепаратистами миф о Киевской Руси (они, естественно, предпочитают говорить о Киевской державе или Киевской Украине) широко используется для обоснования древности украинского этноса, «отдельности» его от русского народа и, разумеется, превосходства над дикими азиатами-московитами. Парадокс в том, что эксплуатация одного и того же исторического мифа используется в диаметрально противоположных политических целях: московскими царями с целью соединения русских земель под своей властью, а нынешними киевскими правителями с целью отторжения Малороссии, Новороссии, Галиции, Волыни и Подолья от русского государства и обоснования своего исключительного права паразитировать на шее украинцев, в которых они лихорадочно пытаются «перекрестить» большинство своих подданных. Украинизация продолжается.
Вот поэтому я и не могу согласиться с доводами наших квасных патриотов, ратующих за пропаганду мифа о Киевской Руси, как якобы фундамента идеологии русско-украинского братства. Всякий проукраинский дискурс, и миф о Киевской Руси в том числе — есть удар против общерусского единства. Никакого русско-украинского братства быть не может. Всякий русский, «отрекшийся от русской народности» и воспринявший доктрину украинства — может быть мне братом не лучшим, чем Каин.
Только расчистка истории от пропагандистского мусора даст народам России и Украины осознание нашего единства — национального, культурного и цивилизационного. Только это позволит сохраниться не только русским, как этносу и общерусскому государству, но и сделает возможным успешное противостояние нашей культуры губительному диктату североатлантической миросистемы.
Русский писатель (малоросс по происхождению) Всеволод Крестовский сказал: «Прямое слово правды никогда не может подрывать и разрушать того, что законно и истинно. А если наносит оно вред и ущерб, то только одному злу и беззаконию». Прямое слово исторической правды может спасти Россию и Украину. Ложь о прошлом неминуемо приведет к войне. Не зря украинцам вдалбливается в головы дискурс о трехсотлетнем москальском иге, о русско-украинских войнах, начало которым положил еще, дескать, Андрей Боголюбский, «первый собственно москальский князь». Не просто так формируется образ русского врага. Если выстрелить в прошлое из ружья, оно ответит выстрелом из пушки. Тот, кто не понимает этой простой истины, обречен на роль пушечного мяса.
Станем ли мы свидетелями, участниками и жертвами русско-украинской бойни? Очень надеюсь, что кровавые ужасы Талергофа и бандеровщины не повторятся. Поэтому я и пытаюсь развеять ядовитый туман над русской историей. Не затем, что меня прельщают лавры ниспровергателя кумиров официозной исторической «науки». Нет, братцы, просто жить хочется.
Обсуждения Киевская Русь, реальность или миф!
Абсолютно с вами согласен "Калиостро".
Не могу не ответить. За свои 200 с лишнем лет, штаты поставили на колени так или иначе многие страны, государства на планете. Одна Россия Матушка непокорённая не хочет становится на колени, одна противостоит Главному Врагу всей планеты. И как бы её не поливали грязью и не хаяли все кому не лень, Слава Богу что у нас есть отличный президент и его команда с мозгами. 1 августа 1914 года Россия была втянута в войну, именно в то время когда при Российском императоре были огромные поставки зерна за границу нищей Европе и бедному западу и многое другое. Война остановила развитие промышленности страны. 22 июня 1941 года на Россию вновь напали, а начинался подъём экономики страны производства сельского хозяйства. После Великой Отечественной, не было времени задавить на корню зарождавшееся "бендеровское движение". Тогда конечно оно было не такое как сейчас. В течении многих лет, Враг прикармливал и постепенно менял сознание адептов этого движения - вот итог, их руками совершили переворот, а они теперь и не нужны штатам. Сейчас Враг всеми любыми способами провоцирует Россию на "совершение фатальной ключевой ошибки", но этого не произойдёт, ибо Россия учится на своих ошибках. Если это и случится не дай Бог, то точно не по вине правительства. Я сожалею всем сердцем о ситуации с украинцами, сам знаю больше чем кто либо, мои родные там, "а кому то там у них в правительстве", точно и однозначно деньги дороже чем собственная Родина страна и народ.
Миф о Киевской Руси можно сравнить с мифом о Великой Моравии. В реальности государства с таким названием вообще никогда не было. Когда Константин Порфирогенет писал о Мегала Моравии он вообще имел в виду область в Сербии в том смысле в каком употреблялись термины Великая Греция, Великая Польша, Великая Русь т е области захваченные греками, поляками, русью.
Název Velká Morava je pozdějšího data. Poprvé byl zmíněn byzantským císařem Konstantinem VII. Porfyrogennetem v roce 950 v jeho díle De administrando imperio (O spravování říše): "hé megalé Moravia", avšak její polohu umísťuje na Balkán, jižně od sídel Maďarů. Zde má svůj původ dnes užívané přídavné jméno "Velká", které vychází z byzantské praxe teritoria mimo území říše či mimo jádrové území označovat přídavným jménem "megalé". Podobně jako označení Velké Řecko (Μεγάλη ῾Ελλάς) či stejně utvořeného Velkopolska oproti ve skutečnosti geograficky většímu Malopolsku, Velko- a Malorusku, atd., tedy původní označení nikterak nereflektovalo územní rozsah či důležitost útvaru. Po něm použil názvu "Velika Morava" až autor legendy "Uspenie Kirila Filozofa", jenž tento název spojoval s dobou vlády Rostislava.
Již během středověku se ovšem tento přídavek "Velký" stal nesrozumitelným a součástí irredentistických úvah o skutečné velikosti říše. Jako takový je v současné době součástí sporů i mezi národy, které dnes obývají předpokládané území Velké Moravy. Zatímco Češi a Němci trvají na označení "Velká Morava"/"Großmähren", např. Rakušané či Maďaři je zavrhují a používají jiné výrazy (např. v Rakousku "Reich der Mährer"/"Říše Moravanů"). Označení "Velká Morava" má své opodstatnění, ale jen jako paralela k obdobným označením (Velkopolsko, Velkorusko) u vědomí toho, že označení nikterak nekvalifikuje tehdejší stav.
Украина может стать еще одной Словакией, только более обширной и многолюдной. Гнаться за Россией ей нет смысла. Тем более если вспомнить откуда родом Рюриковичи, то можно понять, что Россия достаточно адекватно представляет тот период когда конунги Хельг, Ингвар и их карлы (мужи) Инегелд, Фарлаф, Велемудр, Рулав и гуды, Руалд, Карн, Фрелав, Руар, Актеву, Труан, Лидул, Фост, Стемид собирали полюдье.
Очень тут характерна история с Ингварем, которого древляне разорвали между двух берез за наглость в сборе полюдья. Его сына срочно назвали славянским именем Святослав и тот пошел грабить уже булгар, хазар и разорять Балканы. После гибели Святослава опять возникли проблемы с древлянами за которых против наглого Люта Свенельдсона вступился Олег. О том что и тогда главной силой были варяги свидетельствует факт, что для войны с Ярополком Владимер из Новгорода поехал набирать варягов "за море".
Но надо еще помнить, что до прихода варягов Киевом правили каганы, причем титул этот присвоен был и Владимиру и Ярославу Мудрому. Каган титул жужаньский . Авары были потомками жужаней и именно они принесли этот титул в Европу.
Древняя Русь обычно ассоциируется в сознании западного читателя с автократией и рабством. Возникло даже предположение, что тоталитаризм прямо происходит из «русской души». И, разумеется, в 1883 г. русский граф Уваров провозгласил, что Россия базируется на «православии, самодержавии и народности». Оглядываясь назад, на время Уварова, в свете преимущества знания последующих событий, мы знаем, что когда он произнес свое суждение, неограниченной монархии оставалось менее восьмидесяти лет существования. Крепостничество было уничтожено менее чем через тридцать лет после декларации Уварова.
Фактически же в течение всей имперской эры (1721-1917 гг.) периоды реакции перемежались периодами либерализма. Последние двенадцать лет имперского режима принадлежали конституционному эксперименту, хотя и ограниченному по своему размаху. Но даже до этого, с 1864 г., самодержавие до определенного предела контролировалось местными институтами самоуправления (земство) и хорошо сбалансированной судебной практикой.
Во времена Московского царства в шестнадцатом и семнадцатом столетиях власть царя была фактически, если не законно, ограничена народным собранием (Земский Собор), системой местного самоуправления и Церковью. Одновременно демократические институты процветали в казацких общинах, особенно в Запорожье и в войске Донском.
Четырнадцатое и пятнадцатое столетия стали периодом формирования Московского государства. Нарождающееся московское самодержавие было само подчинено куда более жесткому и неумолимому абсолютизму монголов, и власть московских великих князей частично складывалась по этому сильному стереотипу. Однако в монгольской период Московия контролировала лишь часть современной российской территории, центрально-русскую «Месопотамию», т. е. бассейны верхней Волги и Оки. Другие русские земли в это время имели иную политическую и социальную среду.
Как это ни кажется парадоксальным, монгольский период отличался расцветом демократических институтов в северорусских городах-государствах Новгороде и Пскове, несмотря на факт номинальной власти монгольских ханов в Северной Руси и того, что великий князь московский чаще избирался, нежели не избирался новгородским князем.
На Украине монгольское владычество пришло к концу в середине четырнадцатого столетия, т.е. ранее почти на столетие, нежели в Московии; в Белоруссии этот период еще короче. Эти два народа в конце концов поменяли монгольское господство на литовское, в то время как Западная Украина (Галиция) была аннексирована Польшей в 1349 г. В 1385 г. сформировался союз Польши и Литвы, сперва династический, а позднее и реальный.
В четырнадцатом и пятнадцатом столетиях Великое княжество Литовское являлось нежесткой федерацией, к которой присоединились Украина и Белоруссия, как и многие автономные единицы. В конце концов была установлена аристократическая конституция и таким образом по контрасту как с самодержавной Москвой, так и с демократическим Новгородом утвердились аристократическая Украина и Белоруссия.
Эти три элемента власти — монархический, аристократический и демократический, которые в монгольский период развивались отдельно в трех различных географических регионах Древней Руси, сосуществовали в каждой из русских земель в течение киевского периода в разных пропорциях и комбинациях. Именно это многообразие политического опыта делает киевский период захватывающе интересным для исследователя правительственных институтов.
Итак, одного взгляда на политическую историю России достаточно для избавления от мифа тоталитаризма как внутренне присущего русской ментальности. Московское самодержавие родилось не из какой-то предполагаемой врожденной симпатии «русской души» к автократии, но из жесткой необходимости организации военной силы, достаточной для низвержения монгольского ига и обеспечения контроля над территорией, слишком большой для стратегической защиты. В пятнадцатом и шестнадцатом столетиях Московия стала военным лагерем. Усилия как правителей, так и народа сконцентрировались на обороне. Политическая свобода была принесена в жертву во имя национального спасения.
Возможно, что русские освободились бы от монгольского ига гораздо раньше, чем они это сделали, если бы одновременно им не угрожали с Запада. Столкнувшись с дилеммой войны на два фронта, два русских князя в тринадцатом столетии каждый по-своему испытали противоположные политические курсы. На Западной Украине князь Даниил Галицкий обратился за помощью к западу и проиграл. В Восточной Руси князь Александр Невский принял сюзеренитет от монголов, с тем, чтобы освободить руки по отношению к Западу, и выиграл. Разбив шведов в устье Невы в 1240 г., он обеспечил Новгороду доступ к Балтике. Двумя годами позже он спас Россию от немецкого вторжения, уничтожив немецких рыцарей в знаменитом «Ледовом побоище».
Крепостничество было другой ценой, заплаченной русскими во имя выживания. Хотя рабство существовало как в Киевской, так и в Московской Руси, рабы не представляли собою большого слоя населения. В Киевской Руси оно соседствовало с «капиталистической» экономикой, подобно тому, как это было в США до гражданской войны.
С другой стороны, крепостничество как феодальный институт едва ли было известно в Киевской Руси. В монгольский период процесс прикрепления свободных крестьян к большим поместьям быстро прогрессировал и в Московии, и в Литовской Руси. Крепостничество было официально введено на Украине и в Белоруссии хартией (привилегии) великого князя Казимира в 1447 г. В Московии с 1581 г. определенные годы были провозглашены «запрещенными», т. е. перемещение крестьян из одного поместья в другое в эти годы не разрешалось. Крепостничество было в конечном итоге подтверждено кодексом законов («Уложение») в 1649 г.
В противоположность Московскому и Литовскому государствам, Киевская Русь была страной свободных политических институтов и вольной игры социальных и экономических сил. Киевский период также отмечен христианизацией Руси; он является свидетелем взлета блестящей цивилизации, особенно проявившейся в архитектуре, литературе и прикладных искусствах, подобных филиграни и эмали.
Хотя монгольская агрессия нанесла тяжелый удар по киевским институтам и культуре и вылилась в формирование абсолютистского государства в Московии, развитие элементов киевской цивилизации не было совсем остановлено. Некоторые традиции киевского периода развились в Новгороде и Пскове, другие — на Украине и в Белоруссии; иные же — в самой Москве. С точки зрения истории права, основания хартии города Пскова (1397 — 1467 гг.), первый Литовский статут (1529 г.) и до определенного предела даже первый Московский кодекс законов («Судебник») 1497 г. нужно искать в «Русской Правде» киевского периода.
Кроме достижений русского народа в киевский период, жизнь в Киевской Руси имела много негативных аспектов. Постоянные вторжения тюркских кочевников с юго-востока, так же, как и внутренние войны между русскими князьями, не давали покоя населению и создавали угрозу для жизни. Постоянно расширяющаяся пропасть между высшими и низшими классами выливалась в периодические экономические и социальные кризисы. Несмотря на все ее недостатки, Киевская Русь тепло воспринималась народной памятью, что выражено в русских эпических песнях — былинах. Никакой другой период истории страны не воспринимается в русском фольклоре с такой симпатией и благодарностью, как киевский.
В Киевской Руси должно было быть нечто, заставляющее людей забыть ее негативную сторону и помнить лишь достижения. Это «нечто» было духом свободы — индивидуальной, политической и экономической, — который преобладал в России этого периода, и по отношению к которому московский принцип полного подчинения индивида государству представлял разительный контраст.
***
Говоря суммарно, русский народ на протяжении всего киевского периода находился в тесных и многообразных контактах со своими соседями — как восточными, так и западными. Нет сомнения в том, что эти контакты были очень выгодны для русской цивилизации, однако в основном они демонстрировали возрастание творческих сил самого русского народа.
Георгий Вернадский "Киевская Русь"
Для израильских школьников Украина и Россия ассоциируются со словами "цар, козак, погром, цава адом (красная армия), большевик, Сталин, асирей цион (узники сиона), кибене мать (ругательство)"
Киевская Русь это миф, как и любая историческая конструкция. Более объективны сведения о Киевской метрополии и династии Рюриковичей. Со времен митрополита Кирилла Третьего, оставившего земли Даниила Галицкого и переехавшего к Александру Невскому, можно сказать, что Киевская Русь прекратила свое существование.
Многое откликается на эту статью. Интересные предположения.