Код доступа

Политика – это искусство компромиссов, особенно в наших условиях), но он не был готов к тому, что все мероприятие, на самом деле, было банальной разводкой с целью попилить бабки, которые Прохоров выделит, те 300 миллионов долларов, которые, насколько я понимаю, в целом планировались быть выделены (выделены всего 800 миллионов рублей на сегодняшний момент)... Что, собственно, целью мероприятия была примитивная пилежка денег. И занималась этим та команда, которая довела рейтинг своего подопечного Яценюка на Украине с 14-ти до 7-ми процентов.

А что касается, уволят ли Суркова, конечно, никогда, потому что Сурков – это, знаете, такой врач в сумасшедшем доме, который объясняет пациентам, что их просвечивают лучами, но если ему, врачу дадут немножечко денег, то он исправит проблему. Нет, пациенты этого врача никогда не уволят.

Эта неделя – годовщина 12-летняя сентябрьских взрывов в Москве. Собственно, все эти 12 лет теракты продолжаются. Первый из терактов прозвучал, напомню, 19 марта 1999 года на рынке во Владикавказе, когда погибло 53 человека. Последний вот мы видим в аэропорту Домодедово. Собственно, вернемся к началу, почему март и почему 1999-й год? Напомню, что есть такая штука, которая называется «исламский экстремизм», наиболее известным ее представителем является Бен Ладен, который в 1998 году объявил джихад США и утверждал при этом в своей фетве, что а) он имеет право убить любого американца, б) террористом являются США, а не он. И почему-то неверные всего мира клевещут на мусульман, называя их «кровожадными». Вот если к этим 3-м положениям Бен Ладена присоединить 4-е, высказанное сразу после 11 сентября одним из организаторов теракта, имамом Альваром аль-Авлаки, который заявил, что ислам – это мирная религия, а американцы сами себя взорвали, чтобы скомпрометировать мирный ислам, то, вот, в совокупности эти 4 положения очень хорошо характеризуют логику исламского экстремизма.

Собственно, весь XX-й век во время борьбы между капитализмом и социализмом исламский экстремизм был явно на вторых ролях. Но как только социализм кончился, заметьте, что исламский экстремизм стал распространяться с почти фантастической скоростью везде, от Сомали до Алжира, где люди боролись за светлое будущее, они вдруг стали бороться за царство Аллаха. И хотя у исламизма, как и у социализма, в конце XIX века есть огромное количество разновидностей, все-таки, основную черту я бы сформулировала так: все эти люди проповедуют джихад против неверных, причем все настаивают на том, что это оборонительный джихад, что тоже роднит джихадистов с социалистами, потому что СССР, как известно, был мирным государством, но собирался обороняться от проклятых капиталистов до той поры, пока оных не останется.

И, вот, с начала 90-х джихадисты всегда вмешивались в любые национальные конфликты, одной из сторон которых являлись мусульмане, и пытались превратить каждый из этих национальных конфликтов в религиозный и использовать данную страну как платформу для будущего джихада. Это было в Кашмире, это было в Косове, это было в Чечне, в результате чего когда после Хасавюрта Чечня получила независимость, быстро выяснилось, что в Чечне есть 2 партии: есть партия тех, кто сражался за свободу Чечни, и партия тех, для кого Чечня была лишь плацдармом, с которого будущие моджахеды понесут ислам по всему Кавказу. Ну, как для большевиков Россия в свое время была лишь плацдармом для устройства мировой революции. В первую партию входил Масхадов, во вторую партию входил Хаттаб, который, собственно, понятно, что он сражался против России еще в Афганистане, и в Чечню приехал сражаться не за независимость Чечни, а, как минимум, за освобождение всего Кавказа от неверных. И понятно, что когда Хаттаб организовывал лагеря тренировочные на территории Чечни, на которых молодежь со всего Кавказа училась взрывать и молиться, то ясно, что не для освобождения Чечни, поскольку Чечня была уже свободна.

Был Басаев, союзник Хаттаба, у которого были с Масхадовым политические разногласия, и у которого, в сущности, был вариант: либо вести гражданскую войну с Масхадовым (а чеченцы не любят убивать чеченцев), либо вести войну за освобождение всего Кавказа.

И, наконец, еще третья составная часть – в партию ваххабитов входила, ну, по-простому мразь. Это те многочисленные полевые командиры, которые привыкли жить войной и которые вдруг обнаружили, что если ты похищаешь людей и убиваешь их, то, оказывается, ты при этом следуешь тому, что предписывают ваххабиты.

Собственно, ну вот это примерно как путинский генерал, который кошмарит бизнесмена, считает, что он укрепляет вертикаль власти, тут вдруг оказывается, что, знаете, если ты воруешь неверного, оказывается, ты служишь Аллаху. Есть такой замечательный дневник иранца Абдель аль-Ваххаба – это один из близких союзников Хаттаба, который был уже захвачен уже во время второй чеченской войны – и в нем совершенно замечательное есть описание ситуации накануне вторжения в Дагестан, потому что, вот, дневник устроен примерно так. Там, 11 июля «Мы договорились в случае проволочек с выкупом отрезать заложнику, пардон, его половой член. Потом пришел Арби и сказал, что Омар должен провести рекогносцировку позиций в Грузии с тем, чтобы Джамаат мог занять ее». Это, вот, так устроен весь дневник: человек рассуждает, когда и при каких условиях можно продавать пленника в страны Персидского залива буквально, а в других случаях рассуждает, что мы сейчас завоюем Осетию, Грузию и, даже вы будете смеяться, Конгресс народов Чечни и Дагестана в одно время собирался послать людей поучаствовать в освобождении Косово от неверных.

И, собственно, первым, на что сосредотачивались ваххабиты, был Дагестан. Это был даже заметно по тактике Хаттаба: Хаттаб женился, напомню, не на чеченке, а на Фатиме Бидаговой из... Помните те 2 села, Карамахи и Чабанмахи, которые объявили на территории Дагестана шариат? Это были не единственные 2 села, которые объявили шариат – были еще села Кудали, были еще села Губден. Но это была самая известная кадарская зона – вот оттуда происходила Фатима Бидагова, и, фактически, эти села стали ваххабитской столицей в центре Дагестана, там были введены законы шариата, там был организован тренировочный лагерь для боевиков. И, вот, замечательная фраза из дневника человека, который в этом лагере в 1999 году тренировался: «Если вы здесь так медленно все делаете, то как же вы возьмете Москву?»

И по мере того как усложнялась обстановка для ваххабитов в Чечне (а к 1999 году Чечня стояла фактически на пороге гражданской войны), улучшалась обстановка для них в Дагестане. Местная власть перед ними заискивала, Москва не обращала внимания. В 1998 году был созван Конгресс народов Чечни и Дагестана...

И, собственно, вот это самый интересный вопрос: а когда началось вторжение в Дагестан? Вот есть официальная версия: 7 августа. Мне так тогдашний премьер-министр Степашин и сказал, говорит: «Вторжение началось 7 августа, когда Шамиль Басаев со своими боевиками пришел в Ботлих и захватил высоту «Ослиное ухо». Я так, даже не выдержала и переспросила: «Ну и как, вот, вы прилетели в Махачкалу, отдали приказ нанести по Ослиному уху удар? Как? Взяли Ослиное ухо-то?» На что великий полководец отвечал, что «нет, я улетел и не знаю».

Вот, собственно, очень смущает в этой дате, собственно, сама эта дата, 7 августа. Ну, кто ж начинает войну в августе? Я вам расскажу 2 истории. Одна произошла 12 августа, когда мальчик по фамилии Карахмаев, пастушок из ботлихского села расстрелял нескольких чеченцев, за что потом получил посмертно, естественно, героя России. Потом произошла неприятность, обнаружилась пленка, на которой Карахмаев призывает резать русских и МВД как-то должно было это замять и сказало, что «вот, Карахмаев – он полтора месяца доблестно внедрялся в банду». Ну, на самом деле, этот пастушок Карахмаев был, честно говоря, просто деревенский дурачок, который пас скот сначала для местных жителей, потом для боевиков, но меня интересует вот эта замечательная история: вторжение началось 7-го, застрелил Карахмаев боевиков 12-го, а в банду он внедрялся полтора месяца. Так, когда же началось вторжение-то?

Другая история. Опять же, во время вторжения командир одного из отрядов Магомед Тагаев захватывает родное село Ансалта. На въезде в село он захватил милиционеров, разоружил и отпустил, поскольку милиционеры были аварцы, а не русские. Магомед Тагаев – это такая, интересная личность, это не ваххабит, это кавказский националист, который еще в 70-х выпустил книжку, которая в подражание Гитлеру называлась «Наша борьба, или Повстанческая армия имама». В книжке обосновывалось окончательное решение российского вопроса на Кавказе, а, желательно, и по всей России. Причем, на Кавказе русских предполагалось вырезать поголовно. Цитирую: «Только один выход – мечом и огнем сжечь все дотла и дорезать, кто остался жив, чтобы ни один не уполз». Так вот, собственно, эта самая повстанческая армия имама и вошла в Ансалту и разоружила ментов, и даже снабдила их при разоружении справкой не менее замечательной, чем та, которая была выдана герою известного романа «Мастер и Маргарита». Причем, меня в данном случае интересует то, что в отличие от Кота Бегемота на справке была дата – дата была 28 июня 1999 года. 28 июня над горными селами Дагестана было поднято черное знамя джихада.

Что предшествовало, собственно, этой дате? Собственно, этой дате предшествовала серия пробивок. Прежде всего, взрыв во Владикавказе 19 марта, последовавший за ним взрыв 16 мая возле Моздока, похищение генерала Шпигуна 5 марта. Наконец, 2 мая 1999 года состоялся смотр исламской армии Кавказа, вот, выпускников тех самых тренировочных лагерей, перед которыми с речью выступил глава дагестанских ваххабитов Багаутдин Кебедов и сказал, что, вот, мы отправляемся делать джихад. Причем, сразу после этого начинается серия обстрелов российских постов – 28 мая, 17 июня, 23 июня. Это, с одной стороны, выпускные экзамены тех, кто в мае закончил лагеря, с другой стороны, это вот такой очень характерный тип войны, примерно такой же, как террористы из Газы ведут против Израиля: «Мы на вас будем нападать, мы до вас будем докапываться, пока вы не ответите. А как только вы ответите, мы это назовем агрессией».

Единственная проблема этой стратегии было ровно то, что Москва была занята предвыборными делами и просто не обращала внимания на то, что происходит на Кавказе. Вот, один замечательный пример. 25 июня 1999 года премьер-министр Степашин приехал в Махачкалу и провел, вы будете смеяться, заседание об экономике. Я тоже не выдержала на нашей встрече, говорю: «Ну а вот не поздно ли 25 июня-то было говорить об экономике?» На что товарищ Степашин сказал, что об экономике говорить никогда не поздно.

Итак, 25 июня совещание по экономике, а 27 июня в Ботлихе собирается Шура Алимов Дагестана и, собственно, это и есть та ключевая дата, с которой начинается война в Дагестане – 27 июня. Сразу после этого 28 июня Магомед Тагаев заходит в Ансалту, Багаутдин Кебедов, глава ваххабитов дагестанских практически занимает значительную часть сел Цумадинского района, и, вот, происходит эта история, что Россию берут с двух сторон в клещи – с одной стороны, над горным Дагестаном поднимается черное знамя джихада, с другой стороны, на равнине постоянно обстреливают блокпосты, причем, не из стрелкового оружия – из гранатометов, из минометов. И закон поведения людей в данном случае очень прост: если ты хочешь до кого-то додолбиться, то ты обязательно додолбишься. Если ведешь себя как Полонский, то рано или поздно получишь по морде. После чего будешь кричать, что тебя обидели.

Вот, что именно, какое именно событие привело к тому, что Россия, наконец-то, заметила, что в горном Дагестане у нее отъели бок? Это очень интересно. На мой взгляд, первое из этих событий случилось 29 июля на федеральной трассе Кавказ, когда обстреляли блокпост внутренних войск. Там проблема заключалась не в том, что обстреляли блокпост, и не в том, что Россия ответила, действительно, ураганным огнем, а в том, что этот блокпост стоял на территории, по которой ехал паленый чеченский бензин, то есть это был вопрос бабла. И, вот, цитирую генерал-полковника Овчинникова, тогдашнего главкома внутренних войск: «Багаутдитов отхреначили, артиллерия била по рубежам, чтобы на глубине до 5 километров ничего не шевелилось. И так по всему периметру Чечни». И это еще не все, потому что дальше Овчинников пересказывает, как ему звонит глава Госсовета Дагестана и говорит: «Что ж вы делаете? Вы нас с чеченцами поссорите». В ответ поразительный текст, цитирую: «А вы что, не видите, что они на вас месяц как нападают, хозяйничают на территории Кизлярского, Хасавюртовского районов?»

Итак, еще раз. Села Цумады заняты тем самым Багаутдином, который объявил джихад России. В Новолакск переселились полторы тысячи боевиков, местные менты в горных селах перешли на сторону Багаутдина или взяты в заложники, федералов в горах просто нет. В течение полутора месяцев Россия не реагирует на это никак, но достаточно обстрелять место, через которое ведут паленый бензин, и тут главком внутренних войск вдруг понимает, что проблема есть и начинает передвигать войска в горы. При этом 2 августа 1999 года в Кремле проходит очередное заседание Совбеза, на котором ничего не происходит – все мямлят, Путин, который тогда глава ФСБ, молчит, глава Генштаба говорит, что для применения армии время еще не наступило. Тем не менее, как я уже сказала, после 2 августа войска, особенно внутренние начинают выдвигаться, наступая на Цумаду, и наперерез им в Ботлих заходит 7 августа Басаев.

Теперь у меня вообще вопрос. А, собственно, что такое эпохальное случилось того же самого 7 августа? Басаев в Ботлих зашел? Он все лето заходил в Ботлих. В Ботлихе пастушок Карахмаев полтора месяца пасет скот для боевиков. Что такое случилось 7-го? Ответ. Второе ключевое событие – президент Ельцин не отправил (еще раз повторяю, именно так), не отправил премьера Степашина в отставку.

Напомню, что премьер тогдашний Степашин был очень хороший человек, старался дружить со всеми, в том числе со врагами Ельцина (не для того его поставили). И, вот, 5 августа 1999 года Борис Ельцин вызывает Степашина в Кремль и отправляет в отставку. А Степашин чуть не бросается на колени, говорит, что не может покинуть родину в такую трудную минуту, и кончается история тем, что Ельцин говорит «Ну, иди, работай». После чего вызывает Волошина и говорит: «Ну, теперь отправь его в отставку указом». На что Волошин говорит, что невозможно отправить премьера в отставку указом без личной встречи с ним президента. А поскольку Степашин это прекрасно знает, то и 6-го, и 7-го августа он скачет где-то там по Ульяновску, по Самаре, и 8-го августа ему назначают встречу в Кремле, от которой он не может отвертеться. Он знает, что там будет отправлен в отставку.

И цитирую дословно. Я вообще редко цитирую частные разговоры, но здесь мне просто... До сих пор помню эту фразу, которую мне сказал Александр Стальевич Волошин (дословно!): «И тут я включаю телевизор (я – это Волошин) и слышу, что, оказывается, в этот, ну, Дагестан вторглись боевики, и премьер Степашин вместо встречи с президентом отправился отражать вторжение».

То есть премьер Степашин у нас осознал, что боевики находятся в Дагестане только после того, как стало ясно, что Ельцин отправил его в отставку. И до этого человек, приятный во всех отношениях, Степашин считал, что ваххабизма у нас нет, ездил в Карамахи и Чабанмахи, не обращал внимания ни на Повстанческую армию имама, ни на Конгресс народов Чечни и Дагестана. Ну, он был занят. Как известно, Степашин просчитался. Как только он прилетел в Москву в ночь на 9-е, он был вызван к Ельцину и уволен. Премьер-министром России, как известно, стал Владимир Путин, после чего Путин уже как-то не мог вернуть в прежнее положение разбитое яйцо и сказать, что «ну вот тут, знаете, ничего страшного не было. Да, в Ботлих заходил Басаев, но он и раньше заходил».

Причем, собственно, что произошло дальше? Вот та самая замечательная история с высотой Ослиное ухо, по которой я задавала Степашину вопрос: «А взяли-то ли?» Ответ: «Не взяли». Все попытки взять Ослиное ухо провалились, с боем. Все боестолкновения с Басаевым закончились, к сожалению, в пользу Басаева, потому что российские генералы воевали в точности как всегда: они это Ослиное ухо обстреливали, потом посылали туда батальон, потом батальон попадал под шквальный огонь боевиков, к середине боя какая-нибудь многозвездочная гнида докладывала, что высота взята, солдат гнали дальше на убой и так несколько раз. Тем не менее, Басаев, не потерпев ни одного поражения в бою, ушел. Почему он ушел? Ответ очень прост: дагестанцы.

Я не хочу сказать, что дагестанское ополчение умело воевать лучше русских – там было много понтов, даже те, кто умели воевать, не умели выполнять приказы, дело было в другом. Все эти ребята пришли освобождать Дагестан от неверных – они жили в абсолютно выдуманном мире. Там не то, что Махачкала само собой разумелась как взятый пункт – там была дальше Кабарда, Осетия, Грузия, как вы видели по имаму Абдель Ваххабу, там были всяческие США, там вице-премьер Чечни Ваха Арсанов в 1999 году или в 1998-м, по-моему, говорил, что Чечня сейчас объявит Третью мировую войну США.

Там, знаете, Москва фигурировала промежуточной точкой на карте. И вдруг за полтора месяца сидения Кебедова в Цумаде выяснилось, что никто их на руках до Махачкалы не несет. И что когда русские бомбят села дагестанцев вакуумными бомбами, жители сел в это время сидят возле русских частей, просят дать им оружие. То есть чеченцы, вернее, ваххабиты из освободителей превратились в диверсантов, к которым население настроено враждебно. И, вот, 23 августа Басаев уходит в Чечню, потерпев не военное, а политическое поражение. И тут происходит то, что должно было случиться, потому что русский медведь, которого полтора месяца не могли достать рогатиной, наконец, проснулся, встал на задние лапы. А поскольку это военный медведь, ему хочется медалей. Басаев ушел, войска, не сумевшие нанести поражение Басаеву, разворачиваются и обрушиваются на те самые Карамахи и Чабанмахи.

И, вот, для того, чтобы понять, что произошло дальше, я хочу, чтобы слушатели поняли, что для Хаттаба центром мира в этот момент была не Москва, не Мекка, а именно Чабанмахи и Карамахи. Это оплот ваххабизма за пределами Чечни, там база боевиков, из этих двух сел наносились боевиками все тренировочные удары в Дагестане, начиная с нападения 1997 года на Буйнакск. Там живет жена Хаттаба и его семья. И, вот, теперь оказывается, что попытка освобождения Дагестана провалилась, что дагестанцы на стороне России. И более того, что Чабанмахи стирают «Градом» с лица земли. Если учесть, что русские войска только что бомбили вакуумными бомбами те дагестанские села, жители которых на стороне русских, не трудно догадаться, что ждет эти села.

И в этом-то состоянии Хаттаб 2 сентября заявляет, что если войска не оставят в покое Кадарскую зону, то, цитирую, «моджахеды Дагестана нанесут ответные удары по всей России». И через 2 дня в Буйнакске взрывается грузовик возле офицерского общежития.

Теперь маленькое отступление я хочу сделать, спросить: а как сторонники теории взрывов объясняют то, что Хаттаб взял на себя ответственность за взрывы за 2 дня до первого? Ответ: никак. В книге «ФСБ взрывает Россию» неоднократно нам в голову вбивают утверждение о том, что Хаттаб и Басаев никогда не брали на себя ответственность за взрывы. Это прямая ложь. Первый раз Хаттаб взял на себя ответственность за взрывы, да, за 2 дня до взрыва в Буйнакске. После первого взрыва в Москве в интервью Грегу Миру из Associated Press он заявил: «С этого момента наши бомбы будут везде». То же самое Басаев, после первого взрыва в интервью чешской журналистке Петре Прохасковой, опубликованном 24 сентября в «Sunday Times», Басаев заявляет, что это, цитирую, «дагестанские бомбы, взорвавшиеся в ответ на то, что Москва терроризирует Дагестан». Забавное заявление, если учесть, что Басаев в этот момент является командующим Армией освобождения Дагестана. И только после второго взрыва в Москве Басаев резко меняет точку зрения, утверждает, что дома в России взрывали евреи, чтобы поссорить чеченцев и русских.

Это еще не все. Взрыв в Буйнакске – очень особый взрыв. Там 2 грузовика, первый взрывается в 9:45 возле офицерского общежития, второй должен был взорваться через 2 часа, но не взорвался. Вопрос: почему? Ответ – после новостей.

НОВОСТИ

Ю.ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. Юлия Латынина, «Код доступа». Итак, правила терактов очень просты: рынки взрывают днем, дома взрывают ночью. Почему в Буйнакске 4 сентября должны были взорваться 2 грузовика вечером, не одновременно, а с разницей в 2 часа? Очень просто. Если вы поглядите на карту и вспомните, что в этот момент главной заботой боевиков были Чабанмахи и Карамахи, и утром 5 сентября Басаев вошел в Новолакский район, начиная военную операцию, которая должна отвлечь российских военных. Российские военные – это, прежде всего, те самые офицеры, семьи которых живут в Буйнакске, 136-я мотострелковая дивизия. Которая должна отвлечь российских военных от Чабанмахи и Карамахи. А что значит физически, если бойцы Басаева в 5 часов утра заходят в село Гомиях? От Ведено до Гомияха – 3 часа пути по горам. В километре от села база олимпийского резерва. То есть боевики вышли вечером в тот самый момент, когда взрывались дома, переночевали на базе, сделали утренний Намаз, через 15 минут после его завершения заходили в село. То есть как только мы сопоставляем время, когда боевики вышли из Ведено, со временем, когда взорвался грузовик, становится ясно, что это не только теракт «Вы будете убивать наши семьи, мы будем убивать ваши семьи» - это отвлекающий маневр, и отсюда ясна разница взрывов в 2 часа. Потому что российский офицер, если у него взрывается семья или друзья семьи, так он и после первого взрыва-то будет думать не о боевиках, а после второго взрыва он просто схватит семью в охапку и больше уже ни о чем не будет думать.

Что еще мы знаем о взрыве в Буйнакске? На самом деле, все, потому что террористов вычислили очень легко. В том самом невзорвавшемся грузовике осталась доверенность на имя Исы Зайнутдинова. Это уроженец такого ваххабитского села Кудали, на территории которого тоже был шариат, личный повар и гранатометчик Хаттаба. Остальные организаторы теракта тоже были уроженцы Кудали. А почему у Зайнутдинова была доверенность? Ответ: потому что он не скрывался, потому что он считал, что он совершает не теракт, а подвиг. И, собственно, все, как организован теракт, мы знаем из открытых источников, потому что почти всех поймали. Одного из этих людей, Магомеда Салихова судили судом присяжных (кстати, оправдали). И, вот, показания оправданного Салихова на суде просто совершенно замечательные, потому что он, да, рассказывает: «Да, вот мы взяли грузовик Хаттаба, да, мы перегнали его на дачу к моему брату, там перегрузили взрывчатку, поверх которой были арбузы, к нам еще заходили милиционеры, которые хотели взятку – получили арбузами». И его спрашивают: «Так, парень, а вот ты в Чечню ездил?» - «Да, - отвечает, - ездил». – «Грузовик от Хаттаба получал?» - «Да, получал, но я думал, что это краска». – «А тебе не показалось странным, что в разгар войны Хаттаб решил торговать краской?» - «А вот я побоялся ослушаться Хаттаба». Оправдали, как я уже сказала, Салихова, он свалил тут же в горы, был через пару лет убит в бою.

Теперь у меня вопрос. А как объясняют сторонники теории взрывов показания Салихова? Вот, можно же, например, сказать «Вот видите, даже на суде выяснилось, что хороший человек Хаттаб торговал краской, кровавая гэбня заменила краску в грузовике на взрывчатку». Но, увы, ни в одном тексте сторонников взрывов нет ничего про показания Салихова – ни опровержений, ни комментариев, вообще ничего нет. А вместо этого, допустим, «Грани» проводят в сентябре 2009 года опрос и спрашивают: «Прошло 10 лет со времени взрывов, а нам так до сих пор ничего и неизвестно». Как это неизвестно? Про Буйнакск известно все, причем я хочу обратить внимание на то, что все российские теракты совершаются не как в Голливуде – они стоят копейки, и вся взрывчатка обычно перегружается дома у дяди и, там, завалена арбузами или картошкой. И обязательно всегда появляется милиционер, который уносит с собой один арбуз или одну картошину.

Москва. 8 сентября – первый взрыв, Гурьянова, 13 сентября – второй взрыв, Каширка. Того же 13 сентября секретарша ЗАО «Ларс-маркет» недалеко от Белорусской вспоминает, что человеку, фоторобот которого показывают по телевизору и говорят, что этот человек пользовался паспортом Мухита Лайпанова, она сдала в аренду подвал на Борисовских прудах, она бежит, поднимает договор, находит эту самую фамилию, звонит в ФСБ, обнаруживают взрывчатку на Борисовских прудах и на складе на Краснодарской улице. Вскоре следствие выясняет, что Мухит Лайпанов за несколько месяцев до терактов погиб в катастрофе, а паспортом его пользовался дальний родственник Ачимез Гочияев. И, кстати, сразу скажу, что Ачимез Гочияев, насколько я знаю, тоже фамилия не настоящая. Там перед этим была такая же история, Гочияев тоже погиб в автокатастрофе – его паспортом тоже пользовался этот человек.

Собственно, что мы знаем о Гочияеве, известно из двух источников – есть общедоступная информация, есть слова следствия. Из общедоступной информации мы знаем, что был карачаевец Ачимез Гочияев. Это ваххабитский эмир, бывший бизнесмен, который в 1997 году уехал из Москвы в Карачаевск проповедовать джихад, стал там главой мусульманского общества №3. №3 – потому что был уже №1 или №2, то есть влияние ваххабитов в Карачаевске было огромное. И в феврале 1999 года у него случилась перестрелка с ментами по следующей причине. У него был ученик Тимур Кубанов. Этот парень впоследствии сражался вместе с Басаевым, и в 2005-м был убит при спецоперации с беременной женой. И, вот, менты пришли этого Кубанова забирать в российскую армию. Ну, понятно, что он в российской армии не хотел сражаться – он, скорее, с российской армией хотел сражаться. Он захватил заложницу и убежал в горы.

Для Карачаевска это было чересчур, менты пошли к Гочияеву. По дороге они встретили его шурина Мансура Абаева, тот начал стрелять в ментов. Сначала тяжело ранил двоих, потом выхватил у них из рук, у тяжелораненых автомат, продолжил стрельбу, был убит. И, собственно, видимо, именно после этого, когда Гочияева выпустили (а выпустили его, как я уже сказала, ровно потому, что ваххабиты были в Карачаевске в этот момент, видимо, сильнее советской власти), он перешел на новый паспорт Мухита Лайпанова.

И, вот, по утверждению следствия Гочияев появляется в Москве летом 1999 года. Хотя у Гочияева в Москве была своя квартира, он жил в гостиницах, часто их менял. Вместе с ним жили другие члены его джамаата – Хаким Абаев, Денис Сайтаков и Равиль Ахмяров. Хаким Абаев – это еще один родственник Гочияева и того самого Абаева, убитого в перестрелке. Сайтаков – это полубашкир, полурусский, который познакомился с Гочияевым в Набережных Челнах, Медресе, которая потом была закрыта за экстремизм. Самый интересный среди всех этих четверых – это Равиль Ахмяров, татарин. Он даже не ваххабит, а токфирит – это, знаете, те самые ребята, которые пытались убить Бен Ладена за недостаточную чистоту веры.

Вот обратите внимание, Владикавказ взрывали ингуши, Буйнакск – аварцы, в Москве действовали 2 карачаевца, татарин, полубашкир-полурусский. Интернационал.

И, вот, дальше нам говорит следствие, что 30 августа Гочияев на имя Мухита Лайпанова оформил фирму «Бран-2», и на следующий день он арендовал от ее имени подвал на Каширке, потом Борисовские пруды, потом арендовал склад для взрывчатки в Люблино, такое, глухое место, бывшая свалка. Не трудно заметить, что вообще все эти места были расположены близко друг от друга, это такой юго-восток, рабочая окраина Москвы, место, которое хорошо знакомо Гочияеву. И, видимо, это ответ на тот вопрос, почему там не взорвали Генштаб или Рублевку, потому что Гочияев не знал Генштаб или Рублевки. Там люди как тогда, так и впоследствии взрывали то, что знали.

Вот, брат Марьям Шариповой жил в Москве (это я имею в виду уже новые взрывы в метро), поэтому он отвел свою сестру в метро. Вот, Гочияев знал юго-восток Москвы, поэтому взрывал юго-восток Москвы.

Итак, есть утверждение следствия, что 2 сентября Сайтаков из Москвы вернулся в Кавминводы, 4 сентября Абаев в Кисловодске договорился с водителями 20-тонной фуры о перевозке 19 тонн сахарного песка. Что весь этот песок упаковали в 380 50-килограммовых мешков с маркировкой Эркен-Шахарского сахарного завода в адрес фирмы той самой «Бран-2», что беспрепятственно фура в караване (потому что все ездили в караване, чтобы спасаться) доехала до Москвы. Там она доехала до стоянки на 51 км МКАД, там она потом доехала до контейнера на Краснодарской, тут же из фуры все было разгружено, причем Гочияев и Сайтаков разгружали контейнер сами, 55 мешков переложили в Бычок и повезли уже по первому адресу.

Собственно, это то, что говорит следствие, и вы скажете: «А, может, это все вранье?» Ну да, может, Гочияев был мусульманским экстремистом. Ну, возможно, он был вынужден покинуть Карачаевск после перестрелки с ментами. Ну, жил он в Москве по поддельному паспорту. Ну, может, у них там вместе с его подельниками был богословский конгресс, а, вот, проклятая ФСБ, которая следила за всех их перемещениями, подставила мирных ваххабитов.

По счастью у нас есть письмо Гочияева, которое расставляет все точки над «i». В этом письме Гочияев сообщает 3 вещи. Первое, он утверждает, что «я – бизнесмен, который работал в Москве». Это вранье: с 1997 года он жил не в Москве, а в Карачаевске и руководил не фирмой Капстрой-2000, а ваххабитской мечетью. Дальше Гочияев рассказывает, что к нему на фирму пришел человек, который предложил ему торговать продуктами питания. Опять вранье: Гочияев не занимался бизнесом, он жил в гостинице под чужим паспортом, сидел на измене, скрывался. Да если б к нему пришел школьный приятель, то он бы первым почуял подставу. К тому же это вранье дважды: как я уже сказала, Гочияев был не только не Лайпанов, но и даже не Гочияев.

А дальше Гочияев рассказывает, что вот этот неизвестный приятель сказал, что ему нужны помещения на юго-востоке Москвы. «Я помог ему реализовать эти помещения, цитирую, на Гурьянова, на Каширке, Борисовские пруды и Капотне». Ну, это уже совсем фантастическая история, потому что, ну, что такое «помог реализовать помещения»? Это там не сделка «BP» с Роснефтью, аренда подвала. Аренда – это, вот, пришел человек с паспортом Лайпанова и снял подвал. Если Гочияева кто-то подставил и спер паспорт, то откуда Гочияев знал, какие подвалы арендованы? Если Гочияев сам оформлял подвал, то кто ему объяснил коммерческий смысл операции? Потому что как я уже сказала, все подвалы находятся в 5 минутах езды друг от друга. Вот, что это за бизнес по сниманию ваххабитским эмиром подвалов в 5 минутах друг от друга на поддельный паспорт? В чем еще заключалась, собственно, деятельность фирмы «Бран-2» кроме того, что она развезла по 3-м подвалам одну фуру со взрывчаткой?

Давайте еще раз. У Гочияева была возможность объяснить, почему он жил, скрываясь, в Москве. А вместо этого он написал письмо, в котором забыл упомянуть, что он является ваххабитским эмиром, но признался, что ему было известно, где находятся все подвалы.

Знаем ли мы что-нибудь еще о Гочияеве? Да. Мы знаем судьбы всех троих его спутников. Сайтаков погиб в декабре 1999 года при штурме Грозного. Хаким Абаев убит при штурме дома в Ингушетии в 2004-м. Равиля Ахмярова убили сами боевики, потому что, как я уже сказала, токфириты – они считались довольно подозрительными людьми, и Ахмярова заподозрили в связях с КГБ. Знаем ли мы что-нибудь еще? Да. Гочияев готовил потом вторую серию терактов, она начинается осенью 2000 года, когда в Пятигорске и Невинномысске начинают взрываться сериями машины, нашпигованные взрывчаткой. И никто бы никогда эту серию, вероятно, и не раскрыл, если бы не случайность, которая заключалась в том, что 24 марта 2001 года одну из этих машин остановили гаишники на посту в ауле Адыге-Хабль и спрашивают водителя, которого звали Расул Хубиев: «Слушай, парень, чего у тебя так странно бензобак запаян, а бензин поступает в двигатель из канистры, которая под капот всобачена, пластиковой?» И когда водитель им предложил деньги, они деньги не взяли – взяли его за ноздри, отвели на стоянку, стали машину разминировать. Вокруг собралась большая толпа. Ну, как вы понимаете, как это в горном ауле, да не поприсутствовать на разминировании машины толпе? В 10:00 ровно машина взорвалась, эксперты в клочья. Одновременно взорвались 2 другие машины, в Минводах и Ессентуках. Тут уж за Расула Хубиева взялись всерьез, тут выяснилось, что эту серию терактов, начиная с декабрьских взрывов, тоже готовил Гочияев. Причем, это говорили не следователи и даже не подсудимые – это говорили родственники подсудимых. Я советую вам обратиться к газете «Коммерсантъ», которая очень смешно описывала, что происходило на этом процессе. Вот, допустим, сестра карачаевского имама Эдуарда Харатокова кричит перед зданием суда: «А что же они, когда Ачимез скакал как горный козел по Карачаево-Черкесии, его не ловили?»

Знаем ли мы еще что-нибудь о Гочияеве? Знаем. 6 февраля 2003 года взрыв на Автозаводской, взрывается воспитанник Гочияева Анзор Ижаев. 21 августа 2004 года Рижская, вместе со смертницей случайно взрывается родственник и телехранитель Гочияева Николай Кипкеев. Кстати, в розыск он попал как раз после 24 марта 2001 года – он покупал ту самую машину, на которой попался Хубиев.

Знаем ли мы еще что-нибудь об Ачимезе Гочияеве? Да, в 2002 году он находился в Панкиси. Собственно, как охотно объяснили мне местные чеченцы во время моего визита в Панкиси, он жил вместе со своими людьми в Чоколо – это такое небольшое село, которое непосредственно примыкает к главному панкисскому селу Дуиси. Панкиси как, наверное, многие знают, к 2001 году превратилась просто в язву на территории Грузии. С одной стороны, там были нормальные чеченские беженцы, с другой стороны, там было убежище боевиков. Практически Панкиси стала центром торговли людьми. Грузинские власти туда не могли попасть, по центру села бродили такие, живописные арабы в чалмах и с гранатометами, и вся эта вольница начала кончаться после 11 сентября, когда ФБР зафиксировало звонок из Афганистана в Панкиси. Звонили члену Шуры Аль-Каиды Аль-Масри, настоящему международному террористу. После этого американцы согласились с Россией, что да, Панкиси – это гнездо международных боевиков, а не только убежище для беженцев. В апреле 2001-го Грузия и Америка начинают программу подготовки грузинского спецназа, Шеварднадзе назначает нового замглавы КГБ Грузии Ираклия Аласания, который приезжает в Панкиси, требует от боевиков (именно боевиков, не беженцев) его покинуть. Кстати, во время личного разговора господин Аласания говорил мне, что на встрече его с Гилаевым присутствовал и представитель карачаевцев.

И, вот, собственно в апреле 2002 года сразу после встречи с Аласанией, Гочияев пишет Березовскому письмо о том, что он никаких домов не взрывал. Я думаю, что письмо было передано через Ахмеда Закаева – ну, не важно, а важно, что 23 апреля в Тбилиси прилетает Литвиненко, экс-сотрудник ФСБ и историк Юрий Фельштинский, которые в Панкиси не едут (хватило ума – иначе бы их там просто украли), вместо этого через посредника передают письмо Гочияеву и забирают видеокамеру, на которую должен дать ответ Гочияев. То есть, собственно, поведение Гочияева – абсолютная калька с поведения Альвара Аль-Авлаки, который, будучи организатором 11 сентября, одним из, сразу после 11 сентября заявил, что башни-близнецы взорвало кровавое ФСБ, чтобы скомпрометировать мирный ислам. Но разница единственная между Гочияевым и Аль-Авлаки была в том, что Аль-Авлаки бесплатно заявил, а Гочияев потребовал с Березовского 3 миллиона долларов, которые ему не достались.

Никаких вопросов, собственно, по существу люди Березовского Гочияеву не задавали – они просто спросили его: «А почему вы именно сейчас решились сказать правду?» Посредник отправился в Панкиси, потом неожиданно все контакты были прерваны, Литвиненко и Фельштинский покидают Тбилиси. Уже впоследствии они узнали, что посредник был убит. Причем, тогда, в апреле 2002-го они, разумеется, не сообщили, что виделись с Гочияевым, что Гочияев находится на территории Панкиси. Вместо этого они разыграли целую комедию с телемостами, что они неизвестно откуда получили письмо Гочияева.

Прошло несколько лет. Литвиненко отравили полонием, тщеславный Фельштинский растрепал то, о чем опытный оперативник Литвиненко, я думаю, конечно бы, молчал. И с упоением Фельштинский стал рассказывать о том, как они поехали в Грузию, как кровавая ФСБ убила посредника. И, собственно, проблема заключается в том, что вот это свидетельство Фельштинского является одним из немногих независимых доказательств связи Гочияева, вы будете смеяться, даже не с Хаттабом, а вот с той самой Аль-Каидой.

Дело в том, что в конце апреля 2002 года в Панкиси была проведена всего одна спецоперация. И очень хорошо запомнили все местные чеченцы – они мне все о ней рассказывали с жутким возмущением – спецоперацию эту устроил грузинский спецназ, он прямо посереди села Дуиси захватил в плен трех арабов, которых передали затем американцам в Гуантанамо. Это были алжирец Хуари Суфьян Абар, йеменец Омар Альраман – это были 2 просто шестерки. Третий араб – Гариб – был главный на тот момент араб в Панкиси и связной Хаттаба. Предводитель арабов был убит. И так как никаких других спецопераций ни в апреле, ни в мае 2002 года в Панкиси не было, то вот как ни крути, получается, что посредником между Гочияевым, который просил 3 миллиона долларов за показания о кровавой ФСБ, и людьми Березовского была правая рука Хаттаба араб Гариб, либо его водитель.

Известно ли нам о Гочияеве что-нибудь еще? Да, из Панкиси он перебрался в Турцию, в 2003 году снова вышел на контакт с людьми Березовского. На этот раз на встречу с ним полетел другой человек – Александр Гольдфарб. Он сам рассказывает в книге «Смерть диссидента» как приехал в Стамбул, стал вести переговоры, услышал все те же самые 3 миллиона долларов и понял, что требует их Мовлади Удугов, чеченский Геббельс. Господин Удугов требовал 3 миллиона долларов за то, чтобы рассказать, что ФСБ взрывает Россию.

Гольдфарб отказался платить – по его словам, они больше не перезвонили и не написали. Почему-то Гольдфарб пишет неправду, потому что после того как Березовский отказался заплатить деньги за показания о том, что дома взрывала ФСБ, Гочияев написал письмо, в котором начал шантажировать Березовского и пригрозил взять деньги у ФСБ за то, чтобы рассказать, что дома взрывал Березовский. Причем, это еще не все, потому что этот любитель эпистолярного жанра еще в 2005 году написал новое письмо, в котором уже на этот раз утверждал, что его утверждали потому, что ФСБ готовит войну в Карачаево-Черкесии.

Знаем ли мы что-нибудь еще о взрывах? Довольно много. Потому что как я уже сказала, Гочияеву удалось бежать в Турцию, двум членам его джамаата Деккушеву и Крымшамхалову, которые непосредственно участвовали в подготовке взрывчатке и во взрыве в Волгодонске, не удалось. Они были взяты в Грузии, они были переданы России, они дали подробные показания, в которых, собственно, предстает опять эта незабываемая картина чисто российского теракта, где взрывчатку варят в бетономешалке в доме знакомой их Зухры Карабашевой. Эту взрывчатку перевозят на битом Камазе, который по случаю взяли у односельчанина. А поскольку Камаз битый, то Йоська Крымшамхалов нанял знакомого гаишника Любичева. Собственно, гаишник их всех и сдал, потому что когда взорвался дом в Волгодонске, то гаишник, конечно, не сказал, что он сопровождал Камаз за мешок с сахаром, но он рассказал, что, вот, он стоял на посту, когда этот Камаз проезжал. И при этом и Крымшамхалов, и Деккушев заявляют, что они не при делах. Один рассказывает, что он думал, что делали краску, другой рассказывает, что он думал, что будут взрывать только военные объекты. И, собственно, вот у меня тот же вопрос. Показания Крымшамхалова и Деккушева чрезвычайно подробны. Поминутно известна история подготовки к терактам в Москве и Волгодонске. Вопрос: как сторонники теории заговора обходятся с этими показаниями, которые лежат в свободном доступе в интернете? И то же самое, они их не упоминают, то есть ни оспаривают, ни опровергают, ни уличают в неточностях. А они, вот... Со времен взрывов в прошлые 10 лет нам до сих пор ничего не известно. Еще раз повторяю: как ничего не известно? Все известно. От мельчайших деталей взрыва в Буйнакске до рассказа о том, кто у кого брал пошивочную машинку, чтобы зашивать мешки с сахаром, которые, как говорит Крымшамхалов, «я-то считал, что это краска. А почему мы написали «Сахар»? Потому что у нас лицензии не было».

Собственно, я хотела рассказать еще о нескольких неудачных терактах, которые не удалось устроить в Пятигорске и в Астрахани, но я хочу закончить тем, что террористическая война против России продолжается. Более того, исламская революция на Кавказе, которая в 1999 году оказалась пшиком, все более и более реальна. Интегральной частью исламистской идеологии является деланье джихада руками самих неверных, использование глупых ценностей язычников вроде демократии, гуманизма и прав человека против них самих. Потому что когда исламисты говорят правозащитникам «менты развязали против нас кровавый террор, а мы только защищаемся», полезно помнить, что в 1999 году никто не преследовал ваххабитов, что на территории Дагестана во многих селах был официально введен шариат, что Гочияев беспрепятственно проделывал джихад против русских. И возможно Россия была не права, что не реагировала. Но суть в том, что она не реагировала, пока экстремисты не взорвали дома в Москве. И сторонники теории заговора могут считать, что всякое дерьмо сгодится, лишь бы замазать им Путина, и чем гуще, тем лучше. У меня за Путина душа не болит, но Путин – не Россия: Путин уйдет, а Россия останется. Это нашу Россию взрывают, взрывают нас, а потом говорят, что мы взорвали себя сами. И когда Литвиненко с Фельштинским едут на встречу с Гочияевым, который скрывается в Панкиси, это называется двумя фразами – «измена родине» и «сотрудничество с международным терроризмом». Мне не очень ловко говорить это по поводу человека, которого отравили полонием, то есть тоже убрали терактом, но, знаете, котлеты – отдельно, а мухи – отдельно. Полоний – отдельно, а Панкиси – отдельно. И повторять за исламистами по глупости или из-за маргинального тщеславия, это, значит, быть полезными идиотами. А нарочно лгать о том, что подставили невинного бизнесмена Гочияева, о том, что мы до сих пор ничего не знаем о взрывах, это, значит, быть союзником террористов, это, значит, делание джихада руками противников Путина. Я думаю, что достойным противникам Путина есть чем заняться кроме как джихадом против России.