Концентрация и медитация

Такая религия ближе к искусству и абсолютно против науки.

Вот почему никогда не было конфликта между искусст­вом и религией. Глубоко внутри они делали одно и то же.

Искусство измышляло объективно, а так называемая религия измышляла субъективно. Они очень легко могли сойтись вместе, поскольку их игра была одинаковой. И по всему миру они соединились. На протяжении столетий искус­ство служило так называемой религии. Прекрасные церкви, синагоги, храмы - тысячелетиями искусство не делало ничего, кроме как служило религии.

Если вы увидите храмы Кхаджурахо в Индии... Когда-то там была тысяча храмов; сейчас одни руины, но двадцать или тридцать храмов еще остались нетронутыми, выжили. Чтобы осмотреть один храм, потребуется целый день. Он весь полон произведений искусства, каждый укромный уголок. Создание одного храма требовало сотен лет, над ним работали тысячи скульпторов.

Вы не найдете ни одного квадратного дюйма на храме, который бы не был оформлен художественно. Один храм несет тысячи статуй на своих внешних стенах, так же выглядят остальные тридцать храмов, так же выглядели, наверное, и те храмы, что лежат сейчас в руинах. Даже в этих руинах находят сокровища искусства. Я не думаю, что есть еще где-нибудь в мире такая красота, созданная из камня.

Строение каждого храма почти одинаково. Внешние стороны храма, внешние стены, уставлены так называемыми статуями митхун - это обнаженные мужчины и женщины, любящие друг друга, занимающиеся любовью во всех возмож­ных позах, которые только можно вообразить или представить себе. Одна только поза отсутствуеет, она известна в Индии под названием миссионерской, - это когда мужчина находится сверху женщины; только она пропущена: она была принесена в Индию христианскими миссионерами. Для индийского ума сама идея о том, что мужчина должен быть сверху женщины, выглядит безобразной... Представляется несправедливой. Женщина такая хрупкая, и этот зверь поверх ее красоты. Нет, индийцы никогда не считали такую позу человеческой. В Индии она известна как миссионерская, поскольку индийцы впервые увидели эту позу у христианских миссионеров, иначе у них не возникло бы и мысли, что так можно делать.

Но, за исключением этой позы, там вы найдете все виды поз, поскольку в Индии сексология существует уже по край­ней мере пять тысяч лет. Самому старому сексологическому трактату пять тысяч лет — это Камасутры Ватсяяны. Во времена Ватсяяны писать сутры о сексе - кама означает секс, - изречения о сексе, наставления по сексу не считалось зазорным, ведь Ватсяяна уважается как один из великих провидцев Индии. И говорят, что только такой провидец, как Ватсяяна, мог дать эти прекрасные сутры. Они раскрывают хитросплетения и загадки энергии секса и то, как она может быть преобразована.

Эти храмы в Кхаджурахо несут на своих внешних стенах прекрасных женщин, прекрасных мужчин - и все они в позах любви. Внутри храмов нет любовных поз. Внутри — пустой храм, нет даже статуи Бога. Идея заключается в том, что вы входите в храм только после того, как вы прошли через свою сексуальность с полным осознаванием ее, во всех ее фазах, во всех ее измерениях, - только после того, как вы пришли к точке, в которой секс не имеет значения для вас. В противном случае вы вне храма, ваш интерес у наружных стен.

Итак, это символ того, что если вы еще интересуетесь сексом, то храм не для вас. Но откровение, выраженное этими стенами, не направлено против секса; это внешние стены храма, храм построен из них, и вы должны пройти сквозь двери храма и пойти дальше. А дальше нет ничего, кроме предельной пустоты.

Сколько художников, каменотесов, скульпторов были заняты созданием этих храмов; тысяча храмов, целый город храмов, сколько лет потребовалось на это[ И это не единствен­ное место: есть Аджанта, группа пещер, созданных буддиста­ми. Целая гора... и внутри горы они на многие мили прорыли пещеры. В пещерах можно найти изумительные произведения искусства, все они прекрасны. Вся жизнь Будды в камне... В первой пещере, в которую вы входите, находится изображение рождения Будды. И это не маленькие пещеры; каждая пещера, по крайней мере, в четыре раза больше, чем это помещение. Они были высечены в твердом камне.

Из пещеры в пещеру постепенно разворачивается вся жизнь Будды, а в последней пещере - спящий Будда. Статуя, должно быть, такой же длины, как это помещение. Это последнее мгновение его жизни, когда он говорил ученикам: «Если у вас есть какие-нибудь вопросы, спрашивайте меня; иначе я ухожу в вечный сон - навсегда». У него не было даже подушки, он использовал в качестве подушки свою руку. Так огромна эта статуя и так прекрасна!

Есть пещеры Эллоры, также отрытые в горах. Есть индусские храмы в Джаганатх Пури, в Конараке. Вы не можете представить себе, что создавало искусство на протяже­нии столетий. Прекрасные кафедральные соборы в Европе; и все величайшие художники... Микеланджело... что делали эти люди? Они служили религии.

Нигде в мире не было конфликта между искусством и религией. Для меня это означает, что это была псевдорелигия, и религия, и искусство - они измышлены, придуманы. Не было между ними внутреннего противостояния; они двигались вдоль одной и той же линии выдумывания, измышления, изобретения. Конечно, искусство делало гораздо более подлин­ную работу, гораздо более искреннюю, чем работа священни­ка, поскольку то, что измышлял последний, было абсолютным вымыслом. Под этим не было никакого основания. Бог был вымыслом, его небеса и ад были вымыслом. И все эти вымыслы должны были соответствовать людям, жившим там, где сущес­твовала данная религия.

Например, в Тибете, очевидно, нельзя иметь небеса того же вида, что и в Индии. Индия - жаркая страна, настолько жаркая, что небеса нуждаются в кондиционировании воздуха. Конечно, этого слова не было в те времена, но описание полностью соответствует кондиционированию воздуха. Описа­ние говорит: «Двадцать четыре часа в сутки прохладный воздух, свежесть, аромат, как весной. Никогда не бывает лета, никогда не бывает сезонов дождей. Никогда не бывает холод­ных зим; просто прохлада - не холод, но прохлада - и такая атмосфера круглый год. Постоянная весна». Но тибетский священник не воспринимает этого. Их так мучит холод, их небеса теплые, обогреваемые - там никогда не бывает холодно. Они даже не упоминают о прохладе, ведь для тибетцев даже прохлада неприемлема. Там должно быть тепло.

Тибетские священные книги говорят: «Нужно мыть свое тело хотя бы раз в год». Когда Далай-лама и его люди бежали из Тибета в Индию, многие из них приходили повидаться со мной. Привычки отмирают очень трудно. Они даже в Индии не принимали ванну или душ. И они носили ту же одежду, что и на Тибете. Я говорил им: «У меня сильная аллергия на запахи, поэтому садитесь в другом углу комнаты, если не знаете, как чистить свое тело и каждый день менять одежду». Они говорили: «Каждый день! Но в священных книгах гово­рится, что достаточно раза в год!»

В разных странах разные вымыслы. В мусульманских странах очень широко была распространена гомосексуаль­ность - распространена она и сейчас. Странно, но это проявля­ет какое-то значительное свойство человеческого ума. Если вы будете обнаружены как гомосексуалист, за это последует самое страшное наказание. Вас просто обезглавят, меньшего наказа­ния не положено. И вместе с тем, это очень распространенное явление, настолько распространенное, что согласно Корану на небесах для великих религиозных мудрецов сделаны нужные приготовления: там есть прекрасные женщины, там есть и прекрасные мальчики. Все эти вымыслы соответствуют кон­кретному складу ума, климату, стране и не имеют никакой основы в реальности.

Реальность не надо выдумывать, ее нужно открывать. Реальность уже есть.

Поэтому наука открывает, и истинная религия открывает тоже.

Все религии, существовавшие в мире до настоящего времени, - христианство, иудаизм, ислам, индуизм - никогда не ощущали конфликта с искусством, но испытывали потря­сающий антагонизм с наукой. Никто не замечал этого факта.

Почему все религии не идут против искусства и почему они идут против науки? Потому что с искусством они находят некоторое сходство. Они используют искусство, но не могут использовать науку и не находят с ней сходства в основах. На самом деле они находят, что наука прямо противоположна им. Они выдумывают, создают какие-то измышления; а вся работа науки - раскрывать истину, реальность, как она есть.

Им невозможно победить науку - им невозможно даже предстать перед лицом истины.

Я очень любил эту историю. Однажды тьма пришла к Богу и сказала: «Я никогда не делала солнцу ничего плохого, но оно все время мучит меня. Куда бы я ни пошла, оно добирается до меня, я и вынуждена бежать оттуда. Я не могу даже отдохнуть. Я не хочу жаловаться, но с меня довольно. Как долго это будет продолжаться? И ведь я абсолютно чиста. Я ничего не сделала против солнца. Я ничего не сказала против него. Я вообще впервые говорю об этом».

Бог немедленно приказал вызвать солнце. Солнце было вызвано, и Бог спросил его: «Почему ты мучаешь и тревожишь тьму?»

Солнце сказало: «О чем вы говорите? Я никогда не встречало ничего, что называлось бы тьмой». И Бог оглянулся вокруг. Куда делась тьма? Она исчезла. Солнце сказало: «Как только вы сможете привести ко мне тьму, я немедленно извинюсь, или что там еще нужно. Я не знаю, может быть, неосознанно, не зная того, я задело ее. Но дайте мне хотя бы посмотреть на нее - на ту, что выражает недовольство по моему поводу».

Эта история говорит о том, что папка с делом тьмы против солнца все еще не закрыта. Бог оказался не в состоянии свести обе стороны вместе перед собой. Иногда ему удается, и прихо­дит тьма; иногда ему удается, и приходит солнце; но он не в состоянии свести их обоих вместе. А пока они не сойдутся вместе, дело не может быть решено.

Как тьма может предстать перед лицом солнца? Ведь тьма - это не нечто существующее, это просто отсутствие света. Поэтому там, где есть свет, отсутствия его не может быть. И это то, что делали псевдорелигии, создавая вымыслы, эксплуати­руя людей - их воображение, их страх, их алчность, их горе, их страдание, их нищету - все. А когда наука начала свои открытия, каждая религия стала очень бдительной и готовой всеми возможными способами воспрепятствовать науке.

Ведь когда открывается истина, ложь умирает сама по себе; ее не нужно убивать. Она просто исчезает.

Поэтому я и говорю вам, что сейчас самое время для первой религии.

Триста лет псевдорелигии боролись против науки. Теперь они устали, насытились и очень хорошо знают, что наука победит; что она уже победила.

Поэтому старые религии потеряли почву под ногами. Вы должны понять это. То, что вы видите в церквях, в синагогах, в мечетях, в храмах, - это мертвое тело религии, которая когда-то была живой. Это только труп. Но они притворяются, что все еще живы, надеются, что случится какое-то чудо.

Но чудеса никогда не случаются. И не будут случаться.

У науки прочные корни.

Если вы теперь хотите, чтобы в мире было что-то, что назвалось бы религией, вы должны начать с самой азбуки, с самой стартовой черты — с религии, которая является наукой, не вымыслом.

Точно так же, как наука открывает объективный, внеш­ний мир, религия открывает внутренний мир.

Как наука относится к объективному существованию, так религия относится к субъективное существованию.

Их методы в точности сходны. Наука называет свой метод наблюдением, религия называет свой метод осознаванием. Наука называет свой метод экспериментом, религия называет свой метод переживанием. Наука хочет, чтобы вы вступали в эксперимент без всякого предубеждения в уме, без всякого верования. Вы должны быть открыты и доступны. Вы собира­етесь быть открытыми для реальности, какой бы она ни была, даже если она пойдет против ваших идей. Вам придется отбросить эти идеи, - но реальность не может быть отвергнута.

Стремлением науки является рискнуть вашим умом ради реальности, отстранить ваш ум ради реальности. Считается лишь реальность, а не то, что вы думаете о ней. Ваши мысли могут быть правильными, могут быть неправильными, но решать это будет реальность. Ваш ум не будет решать, что правильно и что неправильно.

Точно такая же ситуация с подлинной религией, с науч­ной религией.

Если мне будет позволено, я хотел бы описать науку, как нечто, имеющее два измерения, внешнее и внутреннее. Тогда слово «религия» можно опустить. Имеется две науки: одна - объективная наука; другая - субъективная наука.

Так и происходит; назвать ли ее религией или наукой, не имеет значения, названия не имеют значения. Но методология в точности одинакова; входить с верованием нельзя. Ни один верующий никогда не узнает истины. Верить - это упускать.

Вы должны отложить в сторону свою идеологию. Как бы красиво она ни выглядела, какой бы систематической она ни выглядела, как бы вы ни устроили и ни украсили ее психоло­гически, вы должны отстранить ее и всмотреться вглубь.

В этом весь метод медитации, осознавания, бдительной настороженности и внимания.

Медитация, вкратце, - это отстранение ума. Поэтому люди, говорящие, что медитация - это трениров­ка ума, абсолютно неправы. Это не тренировка ума, поскольку если вы тренируете ум, то он становится сильнее. Легче отстранить его, когда он слабее, когда он не тренирован. Когда он тренирован, он окажет вам упорное сопротивление.

Поэтому гораздо труднее будет тому, кто практиковался в концентрации, поскольку концентрация - это умственное явление. Да, она делает ваш ум лучше, тренирует его, делает его более проницательным. Но отстранить такой ум будет очень трудно. Вы прежде усилили его. Вы выкристаллизовали его.

Так случилось с Гурджиевым и всей его школой. Там была тренировка ума. Он называл это кристаллизацией, это самое подходящее слово.

Обыкновенный ум - это хаос, свалка. Тренировка Гурджиева делает ваш ум выкристаллизованным и, вместе с тем, центрированным. И он полагал, что чем больше ум становится выкристаллизованным, тем ближе вы подходите к дому. Здесь он был неправ. Выкристаллизованный ум обладает определен­ными способностями. Например, он в состоянии читать чьи-то мысли, что не может обыкновенный ум - он не может прочесть и своих, как же читать чьи-то еще.

Но кристаллизация - это не просто. Это трудный и долгий процесс - годы труда, работы, которая будет казаться вам абсолютно ненужной, но вы должны ее делать, поскольку так говорит учитель. Например, ученикам Гурджиева говорят выкопать канаву в милю длиной, и все ученики целый день копают. А вечером приходит Гурджиев и говорит: «Забросайте ее. Только тогда получите еду. Чтобы я не видел эту канаву, когда утром выйду на прогулку».

Абсурд...! Вы подумаете, что этот человек сумасшедший. Нет, он не сумасшедший. Он работал очень аккуратно, мате­матически. Ученики начинают забрасывать канаву. Весь день они копали, весь день они думали: «Зачем ее копать?» Теперь они думают: «Зачем ее забрасывать обратно?» И никто не знает - завтра утром он может сказать: «Выкопайте ее снова». Известно, что этот человек так и делал.

Таким способом он пытается сделать вас человеком не обыкновенного, слабого ума, которому нужны различные аргументы, уговоры, чтобы он занялся чем-нибудь... но и тогда ничем не занимающегося. Он пытается научить вас, что не нужно тревожиться вопросом «почему». Думать - это работа учителя; это не ваша работа. Если человек идет этим путем год за годом, то он с удивлением обнаруживает в себе вещи, не случавшиеся с ним ранее. Например, вы проходите рядом с ним, и он читает ваши мысли.

Так случилось... Когда я преподавал в университете, один из моих студентов очень сильно интересовался Гурджиевым. И поэтому он спросил меня: «Я не спрашиваю, прав Гурджиев или нет. Пожалуйста, лишь объясните мне, что за методоло­гию применял Гурджиев и могу ли я воспользоваться ею».

Я сказал: «Если так, я могу объяснить метод. Но я не отвечаю за то, что случится с вами, когда...»

Он сказал: «Конечно, вы не отвечаете».

«...ведь вы не даете мне даже шанса сказать, правильно это или нет; вы просто хотите узнать». Я сказал: «Как профессор, я расскажу вам этот метод. Испробуйте его. Метод прост. Делайте что-нибудь, например, бегайте трусцой... Нас­тупит момент, когда вы почувствуете, что больше не можете бежать; и тогда вам нужно продолжить бег. Внезапно наступит момент, когда вы с удивлением почувствуете, что, продолжая бег, вы вызываете прилив новой энергии... А ведь вы чувство­вали, что бежать больше невозможно».

Есть три слоя энергии. Первый: обыкновенная энергия, которую вы используете в повседневной работе: едите, ходите пешком, трудитесь, печатаете, то, другое - это поверхностный слой. Ниже его находится более мощный слой энергии. Если, делая что-то, вы подходите к точке, когда заканчивается тонкий верхний слой, тогда это не означает, что ваша энергия закончилась; закончился только верхний слой. Верхний слой говорит: «Стоп». Но не останавливайтесь, продолжайте. Вско­ре откроется, станет доступным второй слой. Вы думали, что больше не можете бежать, а теперь можете бегать часами!

Затем снова подходит момент, когда вы чувствуете: «Если я продолжу бег, я упаду и умру». Это не просто усталость - это почти смерть. Раньше была усталость, теперь это почти как смерть. Это ваш третий слой, он огромен. Если вы продолжите и скажете себе: «Хорошо, если наступает смерть - хорошо. Но я не остановлюсь», - тогда откроется третий слой, и вы увидите такую энергию, которой никогда не видели в себе.

Иногда это происходит случайно. Вы устали. Весь день работали и все... и внезапно дом охватывает огонь! Вы собира­лись забраться в постель и забыть обо всем на свете... и вот пожар в доме! Вы забываете всю свою усталость. Вдруг вы снова свежи, молоды — так свежи и молоды, как никогда не были. И вы бежите и туда, и сюда и делаете все, что нужно, - может быть, потребуется целая ночь, чтобы погасить огонь. И вы будете гасить его и не почувствуете усталости.

Что произошло? Вот на этом Гурджиев и пытается постро­ить свою методологию. Когда ваш ум осознает эти три слоя, тогда с каждым слоем к вам присоединяются новые силы. С помощью обыкновенного слоя нельзя сделать многого. Ученые говорят, что даже самый талантливый человек использует только пятнадцать процентов своей энергии - самый талантли­вый, это не относится к каждому... Пятнадцать процентов своей энергии, быть может, использовал Альберт Эйнштейн.

Средний, обыкновенный человек никогда не превосходит семи процентов. Эйнштейн, использующий пятнадцать про­центов, начинает осознавать то, что не осознаете вы. Он живет во вселенной, отличной от той, в которой живете вы. Его вселенная настолько обширна, что вы даже не можете ее себе представить. Говорят, что когда он был жив, в мире было лишь двадцать человек, точно понимавших, что означает теория относительности. Только двадцать человек во всем мире пони­мали правильно, что он имеет в виду! А если вы познаете тридцать, пятьдесят процентов своей энергии... кто знает, сколько ее хранится в вас?

Так что, этот мой студент... Он был мусульманином, а мусульмане - фанатичные люди, очень упрямые; достойные доверия, но идиотические. Идиоты всегда заслуживают доверия, поскольку они не умеют сомневаться, они не умеют не доверять. Я сказал ему работать, и он начал работать. Он был сыном лесоруба, поэтому я сказал: «Пойдите со своим отцом и рубите лес, столько сколько сможете. И когда почувствуете, что вот-вот упадете, что не можете поднять топора, тогда в этот момент вы должны поднять топор. Тогда самое время начать работу. До этого момента все было лишь поверхностным. Отсюда исходит Гурджиев». Так он и сделал.

Однажды он прибежал ко мне, потрясенный и испуган­ный. Он сказал: «Что происходит? Я ехал в автобусе... странная мысль, у меня никогда не было таких мыслей раньше. Передо мной, спиной ко мне, сидел человек, и я подумал: "Может ли он лишь от одной моей мысли упасть со своего сиденья на пол автобуса". И этот человек упал!»

Он просто подумал: «Может ли это случиться?» - и это случилось. Он очень испугался, но решил, что это могло быть простым совпадением. Поэтому он испытал на другом челове­ке. И этот другой человек тоже упал. И водитель сказал: «Что происходит?» Человек упал без всякой причины, не было рывка, не было поворота. Затем падает другой сидящий человек, он не спит; глаза открыты.

Мой студент спросил этих двоих, что случилось. Они сказали: «Не знаем». Но перед тем, как пойти ко мне, он решил, что надо бы испытать еще раз и что лучше всего попробовать на водителе. И он испытал это на водителе и вызвал тем самым аварию автобуса, в которой погибло два человека и многие были травмированы.

Тогда он прибежал ко мне. Он сказал: «Что происходит?»

Теперь, не зная того, он обрел энергию, с помощью которой он мог проецировать свои идеи в головы других, и они выполняли его приказы. Теперь его ум становится выкристал­лизованным, становится более внимательным. Это был только второй слой. Я сказал ему: «Хотите ли пройти в третий слой? В третьем слое вы сможете вызывать смерть. Если вы доверяете себе, я могу дать вам метод войти в третий слой. Но тогда, эта сила... способны ли вы использовать ее правильно?»

Он сказал: «Нет. Я могу использовать ее неправильно. И простите меня. Я был неправ с самого начала, когда сказал вам: "Не говорите мне, прав Гурджиев или нет, дайте мне только метод", - ведь я читал его книгу и был под сильным впечатлением от нее. Я не хочу погружаться в это. Это опасно».

Концентрация, тренировка, тренировка йоги, другие ме­тоды этих хваленых мантр - они все усиливают ваш ум, делают его сильнее, делают его способным использовать силы, таящи­еся в вашем подсознании, в вашей бессознательности, в вашей коллективной бессознательности. И если вы не осознаете, - а вы действительно не осознаете, — то это все равно, что давать меч, обнаженный меч, в руки ребенку. Либо он поранит себя, либо убьет кого-нибудь другого; но что-то нехорошее случится обязательно. Невозможно представить себе, что из этого полу­чится что-то хорошее.

Брамины в Индии на протяжении тысяч лет использова­ли тренировку ума, чтобы держать всю страну у себя в рабстве. В Индии за пять тысяч лет не случилось ни одной революции. А за эти годы были все возможности к тому, чтобы произошли тысячи революций. Брамины сделали четвертую часть Индии неприкасаемой...

Эти люди не смеют касаться вас. И не только они не смеют касаться вас, они настолько грязны - страдают из-за своей плохой, злой кармы прошлой жизни, - что даже их тени, падающей на вас, достаточно, чтобы потревожить ваше сущес­твование. Вам нужно немедленно омыть себя. Видели ли вы такую глупость? Тень человека, павшая на вас, делает вас грязным. Тень не существует! Тень не может коснуться вас. Тень не может нести никакой грязи.

В Индии на протяжении тысяч лет четвертая часть страны жила в таком рабстве, что эти люди должны были ходить с колокольчиком на шее, как ходят быки или коровы, чтобы по звуку колокольчика становилось известно об их приближении. Колокольчик должен был звонить постоянно, чтобы каждый, заслышав его, мог убежать, убежать даже от тени этих людей. А сзади они должны были прикреплять длинную щетку, наподобие хвоста, - для того, чтобы все время очищать путь, по которому они проходили, ведь туда падала тень и эта тень должна была быть счищена, поскольку позже мог появиться какой-нибудь брамин и пройти по земле, по которой ходил неприкасаемый, ачхут на их языке.

Какой же властью обладали эти брамины? Они не были царями, у них не было армий; они не имели светской власти царей. Но у них был очень тренированный ум, который от поколения к поколению становился все более тренированным. Александр Великий пишет об этом в своих воспоминаниях...

Он пришел в Индию до Иисуса Христа. И это было то, что потрясло его больше всего, - конечно, он столкнулся со многими вещами, произведшими на него впечатление, но это было самым сильным впечатлением.

Он был учеником Аристотеля. Учеником Сократа был Платон, учеником Платона был Аристотель, учеником Арис­тотеля был Александр Великий. Когда Александр возвращал­ся после вторжения в Индию, он вспомнил, что Аристотель просил его: «Когда вернешься, принеси мне четыре Веды, о которых индусы думают, что это единственные написанные Богом книги. Конечно, это самые древние книги на Земле, поэтому, написаны ли они Богом или нет, но они самое древнее сокровище; принеси мне эти четыре Веды. Я не хочу ничего другого».

Поэтому Александр осведомился: «Могу ли я найти человека, у которого есть все четыре Веды?»

И люди сказали: «Да, в нашей деревне живет великий ученый-брамин, древний, очень старый, ему, может быть, двести лет. У него есть все четыре Веды. Они перешли ему по наследству, так что нет никакого опасения, что они не подлин­ны. Им две тысячи лет - вы можете получить их у него».

Александр пошел к брамину и попросил Веды у него - он никогда не видел такого старого человека. Он действительно никогда не видел такого человека.

Старик посмотрел в его глаза и сказал: «Хорошо. Завтра утром, когда взойдет солнце, я дам тебе четыре Веды».

Александр был чрезвычайно счастлив. Он сказал: «Чтобы вы ни попросили сделать для вас, вы окажете тем мне великую честь... поскольку мне говорили: "Ни один брамин не даст вам всех Вед". А вы ни о чем не просили».

Старик сказал: «Нет. Ни один брамин ни о чем не просит. Все, что ему нужно, он получает. Те, которые просят, они не брамины. Приходите завтра утром и увидите».

Всю ночь Александр не мог уснуть. Что произойдет завтра утром? Что он за человек? И что же сделал этот старик... У него было четыре сына. Он позвал всех четверых, усадил их вокруг домашнего очага, огонь в котором поддерживался на протяже­нии тысяч лет, все двадцать четыре часа в сутки, день за днем, год за годом, - они все сели вокруг огня, и отец сказал: «Каждый из вас возьмет по одной Веде. Читайте страницу и бросайте ее в огонь; читайте другую и бросайте в огонь. До утра вы должны покончить со всеми четырьмя Ведами».

Они сделали так, как сказал отец, и когда утром Алек­сандр пришел к ним, а пришел он немного раньше, он был озадачен, он не мог понять, что же он видит. Что случилось? Они бросали в огонь последние страницы.

Александр сказал: «Что происходит?»

Старик сказал: «Ничего. Возьмите этих моих четверых сыновей, Они - четыре Веды. Это Риг Веда, это Яджур Веда, это Сама Веда, это Атхарва Веда». Александр сказал: «Но я просил книги».

Он сказал: «Они помнят каждое слово. Этим мы занима­лись всю ночь».

Александр спросил: «Как может человек запомнить це­лую книгу за одну ночь?»

Старый брамин сказал: «Вы не знаете браминов. Это наша тренировка. Все наше обучение заключается в том, чтобы настолько заострить память, что, раз прочитав что-нибудь, было бы невозможно забыть это».

Эта история попала в руки другого великого царя, Акбара, мусульманина. Он не мог поверить этому, поскольку Веды - это большие, объемные собрания. Он осведомился у своего двора: «Найдется ли кто-нибудь, кто мог бы повторить этот случай передо мной».

Вызвался один человек, который сказал: «Это ничто. Я знаю брамина из моей деревни, который может в тысячу раз больше. Это ничто». Тот человек был призван ко двору великого Акбара. А среди его окружения были ученые в области санскрита, арабского, персидского, пракрита, пали, других древних языков, ведь он сам был великим ученым и хотел, чтобы его окружали самые лучшие ученые. Было тридцать человек, знавших тридцать разных языков.

И были сделаны соответствующие приготовления; чело­век, приведенный из деревни, выглядел как деревенский житель, простой брамин... Суть сделанных приготовлений состояла в том, что каждый должен был составить и держать в уме одно высказывание на своем языке. Так что было тридцать высказываний на тридцати языках. А тот человек знал только один язык - санскрит. Поэтому в эти тридцать языков санскрит не был включен.

Этот человек подходит к первому ученому; тот говорит первое слово из своего высказывания, и звучит гонг. Затем он подходит ко второму ученому, который говорит свое первое слово, и снова звучит гонг. Он снова и снова обходит этих тридцать человек: второй круг, второе слово, гонг; третий круг... пока не заканчиваются все высказывания. И после этого он повторяет все тридцать предложений... он так и сделал.

Он был, должно быть, великим компьютером. Но если компьютеры могут делать это, то почему не может ум? Если ум сумел создать компьютеры... и я пока еще не слышал о компьютере, создающем ум. Ум обладает гораздо большей силой. Вы можете тренировать его многие годы, и псевдорели­гии разработали эти методы концентрации.

Запомните, концентрация не является медитацией, пос­кольку концентрация - это тренировка ума, а медитация - это отстранение ума.

На самом деле слово «медитация» - это неправильное слово, поскольку на Западе никогда не было ничего похожего на медитацию. На санскрите соответствующим словом являет­ся дхьяна. Такая же проблема была, когда буддийские монахи пришли в Китай; они не могли подобрать правильного слова для перевода слова «дхьяна» на китайский, поэтому они написали «дхьяна», что по-китайски звучит, как «дзана». Отсюда японский дзэн; это превращение слова «дхьяна».

«Медитация» так же дает неправильное представление, как если бы вы медитировали над чем-нибудь - как если бы это была какая-то деятельность, не сильно отличающаяся от концентрации. Вы концентрируетесь на чем-то, размышляете над чем-то, вы медитируете над чем-то, но вы всегда связаны с чем-то. А то, что есть дхьяна, - это отбрасывание всех объектов, отбрасывание всего, на чем можно концентрировать­ся, над чем можно размышлять, над чем можно медитировать; отбрасывается все, ничего не остается - только тот, кто концентрируется, только тот, кто размышляет.

Чистое осознавание - вот что такое дхьяна.

В русском и английском языке нет подходящего слова, поэтому вы должны понимать, что слово «медитация» мы используем для обозначения дхьяны.

Дхьяна означает состояние бытия, в котором нет мысли, нет объекта, нет сновидения, нет желания, нет ничего – только пустота.

В этой пустоте вы познаете себя. Вы открываете истину. Вы открываете свою субъективность.

Это совершенное безмолвие.

Есть методы отстранения ума, как есть и методы трени­ровки ума. Но на Западе и, более всего, в Америке... поскольку если Запад плох, то Америка еще хуже. Я как-то просматривал американские книги - не сейчас; четыре года я не прикасался к книгам. Все книги, являющиеся бестселлерами в Америке, так или иначе связаны с тем, как увеличить свою силу воли, как влиять на людей и победить друзей, как увеличить богатство, ум... но все они говорят о тренировке ума. Конечно, если вы тренируете ум, вы будете более конкурентоспособны­ми, вы сможете легче исполнить свои амбиции. Вы сможете легче манипулировать людьми. Вы сможете легче эксплуати­ровать людей. Вы сможете использовать других людей для достижения своих целей. Фридрих Ницше написал книгу «Воля к власти». В ней — само существо всего западного подхода: воля к власти.

Воля к власти нуждается прежде всего в том, чтобы вы имели силу воли. А сила воли - это другое название для натренированности, выкристаллизованности вашего ума. Нет, эти методы не подходят. Вы должны изучать методы отстра­нения ума. Сила воли и так уже мощна; не делайте ее более мощной, иначе вы воспитаете своего собственного врага. Она уже выкристаллизовалась. Ваша школа, ваш колледж, ваш университет - все они сделали это.

После девяти лет пребывания профессором в университе­те я подал в отставку, сказав вице-канцлеру: «Я не могу делать эту работу, поскольку она разрушает людей».

Он сказал: «Что вы имеете в виду под разрушением людей? Студенты любят вас. Они не позволят вам уйти. И я не вижу, на каком основании вы говорите, что не можете продол­жать разрушать людей».

Я сказал: «Вы не поймете, поскольку, хотя вы и родились в Индии, но Индии не знаете. Вы получили образование на Западе - он всю свою жизнь провел на Западе. Все эти книги, все эти психологии, которым я должен учить, я преподаю против своей воли. Я знаю, что это все принесет вред людям. Их умы уже в плохой форме, а теперь это только усиливается. Их цепи станут крепче, рабство их ума станет много сильнее».

Псевдорелигии полагаются на тренировку ума.

Первая работа настоящей религии - отстранить ум.

И, так или иначе, это очень просто. Тренировки ума очень сложны. Очень трудно подготовить ум к концентрации, пос­кольку он все время протестует, он все время возвращается назад к старым привычкам. Вы снова тянете его, а он убегает. Вы снова приводите его к предмету, на котором концентриро­вались, и вдруг обнаруживаете, что думаете о чем-то другом, что забыли, на чем концентрировались. Это нелегкая работа.

Но отстранить ум - очень просто, совсем не трудно. Все, что вам нужно делать, - это наблюдать.

Что бы ни происходило в вашем уме, не вмешивайтесь, не пытайтесь прекратить это. Не делайте ничего, поскольку, чтобы вы ни делали, это станет тренировкой.

Поэтому совсем ничего не делайте. Просто наблюдайте.

Наблюдение - это не делание. Точно так же, как вы наблюдаете восход солнца, или облака на небе, или людей, проходящих по улице, так же наблюдайте и за движением мыслей и сновидений, ночных кошмаров - относятся они к делу или не относятся, последовательны ли они или нет, - просто наблюдайте все, что проходит. А там всегда суматоха, как в час пик. Вы же просто наблюдаете; отстраненно, безразлично, равнодушно.

Псевдорелигии не позволяют вам оставаться безразлич­ными; вот они говорят, что алчность - это плохо. Когда приходит алчная мысль, вы вскакиваете, чтобы предотвратить ее, иначе вы станете алчными. Гнев - это плохо; если проходит гневная мысль, вы немедленно вскакиваете - вы должны изменить ее, вы должны быть добрыми и сострадательными, вы должны любить своих врагов, как самих себя. Если возникает что-то против вашего соседа... нет, вы должны любить ближнего своего, как самих себя. Все старые религии дали вам понятия о том, что хорошо и что плохо, что правильно и что неправильно, и если проходит плохое, вы, конечно, должны прекратить его. Вы должны вмешаться, вы должны вскочить и устранить это. Вы упускаете самое главное.

Я не говорю вам, что правильно и что неправильно. Все, что я говорю вам, это: наблюдать - правильно, не наблюдать - неправильно.

Я все абсолютно упрощаю: будьте наблюдательными, бдительными.

Это вас не касается - если приходит алчная мысль, дайте ей пройти; если приходит гнев, пусть проходит. Кто вы такой, чтобы вмешиваться? Зачем так отождествлять себя со своим умом? Почему вы сразу же начинаете думать: «Я жадный... Я злой»? Ведь это всего лишь злобная мысль посетила вас. Пусть она пройдет; вы просто наблюдайте.

Есть древняя история... Человек, ушедший из города, возвращается и находит свой дом в огне. А то был один из красивейших домов в городе, и человек очень любил его. Многие были готовы дать за дом двойную цену, но он никогда не согласился бы продать его; а теперь дом просто горит у него на глазах. Собрались тысячи людей, но ничего нельзя было сделать.

Огонь так сильно распространился, что если и попытать­ся, то спасти уже ничего невозможно. Поэтому он впадает в глубокую печаль. Его сын подбегает к нему и шепчет на ухо:

«Не беспокойся. Я вчера продал дом, и за очень хорошую цену, тройную... Предложение было таким хорошим, что я не мог ждать тебя. Прости меня».

Но отец говорит: «И хорошо, если ты продал дом за цену, в три раза превышающую его стоимость». После этого отец тоже становится наблюдателем, как и другие зеваки. Мгнове­ние до этого он не был сторонним наблюдателем, все происхо­дящее очень сильно касалось его. Тот же дом, тот же пожар, все то же самое, - но теперь это его не касается. Он радуется, как радуются и все остальные.

Затем подбегает второй сын и говорит отцу: «Что вы делаете? Вы смеетесь, - а дом в огне?»

Отец говорит: « Разве ты не знаешь, твой брат продал его ».

Сын говорит: «Он лишь договорился о продаже, но ничего еще не оформлено. И тот человек не собирается покупать дом сейчас». Снова все изменилось. Слезы, которые исчезли, снова вернулись; улыбки больше нет, сердце сильно бьется. Сторон­ний наблюдатель куда-то делся. Снова все происходящее касается его.

А затем приходит третий сын и говорит: «Тот человек - человек слова. Я как раз иду от него. Он сказал: "Не имеет значения, сгорел дом. или нет, он мой. Я заплачу цену, на которую согласился. Ни я, ни вы не знали, что в доме будет пожар"». И снова отец становится сторонним наблюдателем. Снова происходящее больше не касается его. На самом же деле ничего не изменилось; только лишь мысль «Я владелец, я как-то связан с домом» и создает все различие. В следующий момент он чувствует: «Меня все это не касается. Кто-то другой купил его, я ничего не могу с этим поделать, пусть дом сгорит».

Это такая простая методология наблюдения за умом, что вам ничего не нужно делать... Большинство мыслей ума не являются вашими, а лишь мыслями ваших родителей, ваших преподавателей, ваших друзей, книг, кинофильмов, телевиде­ния, газет... Попробуйте подсчитать, много ли мыслей принад­лежат лично вам, и вы удивитесь, что вашей ни одной мысли нет. Все они не ваши, все они заимствованы - или навязаны другими людьми, или же вы сами, по глупости, взвалили их сами на себя. Но нет ни одной вашей.

Ум есть, он действует, как компьютер, буквально, как биокомпьютер. Но вам не следует отождествлять себя с этим компьютером. Если компьютер перегревается, то это не вы перегреваетесь. Если компьютер разозлится и начнет выдавать сигналы в виде какого-то неприличного слова, то это не должно вас беспокоить. Вы увидите, что что-то неправильно, что где-то неправильно. Но сами вы остаетесь отстраненными.

Просто небольшая сноровка... я никогда даже не называл отстранение ума методом, поскольку такое название все утя­желяет; я называю это сноровкой. Просто делая, вы однажды сделаете. Много раз вы будете терпеть неудачу; об этом не нужно переживать... ничего не теряется, неудачи естествен­ны. Если вы будете просто делать, то однажды у вас получится.

Когда отстранение получилось, когда хотя бы на единое мгновение вы стали сторонним наблюдателем, тогда вы знаете, как становиться наблюдателем - наблюдателем, сидящим на холме, далеко в стороне. А весь ум пребывает глубоко внизу, в темной долине, и вам ничего не нужно с ним делать.

Самое странное свойство ума заключается в том, что, когда вы начинаете за ним наблюдать, он начинает исчезать. Как свет рассеивает тьму, так и наблюдение рассеивает ум - со всеми его мыслями, со всеми его приспособлениями.

Итак, медитация - это просто наблюдение, осознавание. И то, что открывается при медитации, не имеет ничего общего с измышлением, выдумыванием. Медитация ничего не из­мышляет; она просто открывает то, что есть.

А что же есть? Вы входите и обнаруживаете бесконечную пустоту, так потрясающе красивую, такую безмолвную, такую полную света, благоухания, словно вы вошли в царство Божье.

Я так и называю это - вы вошли в божественное.

И, раз побывав в этом пространстве, вы выходите оттуда совершенно новым человеком, новой личностью. Теперь вы нашли свое подлинное лицо. Все маски исчезли.

Вы вернетесь в тот же самый мир, но ваша жизнь будет уже другой.

Вы будете жить среди тех же самых людей, но относиться к ним будете иначе, будете иметь к ним другой подход.

Вы будете подобно лотосу: в воде, однако совершенно воды не касаясь.

Религия – это открытие цветка лотоса внутри вас.