Бодхисаттва Данко, или Свет, рожденный состраданием

«Веди ты нас!» — сказали они. И он повёл. Движимый одним лишь состраданием. Без тени привязанности и жажды личной выгоды. Он просто не мог иначе. Не смог остаться равнодушным. Не смог молча сидеть у костра и смотреть, как народ, загнанный врагами в тёмный холодный лес, медленно умирал. И там, в холодном, тёмном и диком лесу, бесстрашный Данко дал людям то, что не имеет цены, — он дал им надежду. Надежда — вот что нужно было этим отчаявшимся людям. Не пища, не вода, не крыша над головой и даже не тёплый очаг, а надежда. Вдохновлённые этим чистым благородным порывом Данко, они пошли за ним. Просто поверили ему тогда, когда верить было уже не во что.

И страшный тёмный лес, казалось, расступился перед ними. Он расступился перед пылающим сердцем Данко. Тьма всегда расступается перед пламенем свечи — это закон природы. Движимый одним лишь желанием — спасти свой народ, он повёл их вглубь страшного тёмного леса. Вековые деревья склонялись перед ним в почтительном молчании, лишь шелестом листвы высказывая почтение. И самые суровые холодные ветры стихли перед этим бесстрашным благородным порывом.

Но тьма не может отступить без боя. И вот небо, сверкая, распороли молнии, а суровые ветры всколыхнули многовековые деревья. Зловеще закачались они, подобно мифическим чудовищам во мраке леса. И вот всё слабее пылает огонь надежды в сердцах людей, которые смог зажечь Данко. И всё громче слышен ропот людей. И под порывами суровых ветров воля их лопалась в швах.

Но «свет во тьме светит, и тьма не объяла его». И только растёт решимость Данко, которого грозятся убить неразумные люди. Те, которых ведёт он к свободе. Они, неразумные, готовы уже повернуть назад. Назад, туда, где ждёт их плен и унизительное рабство. Так было не лучше, так было проще. И воля людей пошатнулась. Проще было убить Данко, чем идти за ним в неизвестность. Ведь он — причина их страданий на данный момент. Он повёл их в неизвестность. Он заставил их двигаться от рабства к свободе, от несовершенства к совершенству. И они роптали. Неразумные! Они бегут от страданий, но стремятся к причинам страданий. Желают вернуться туда, где ждёт их плен, страдания и сама смерть.

«Ты повёл нас и утомил и за это ты погибнешь!» — восклицали они и сами не видели, что логика их подобна кривому зеркалу. Но тем, кто действует не ради себя самого, но ради блага живущих, неведом страх. И движимый чувством сострадания, он вырывает сердце из груди и, держа его в руках, по-прежнему идёт вперёд — навстречу свободе. А сердце — всего лишь набор мышц, всего лишь совокупность клеток — горит ярким светом. Очарованные этим мимолетным порывом, люди вновь обрели надежду и бросились вслед за Данко.

Свет, рождённый состраданием, вёл их во мраке ночи. И суровые ветры улеглись, деревья расступились, молнии растаяли в ночном небе, оставив лишь едва уловимый в воздухе аромат озона. И кровь, горячая красная кровь хлестала из разорванной груди Данко, но разве это важно, когда впереди маячит свобода, а позади него идут те, кто верит ему, те, кому больше не за кем пойти и не на что надеяться?

И тьма отступила. Иначе и быть не может. Так было и так будет всегда — зажжённая в тёмной комнате свеча рассеивает мрак. Он, пятясь, расступается, прячась по тёмным углам. И Данко, светом своего благородного бесстрашного сердца, победил тьму. Оглянувшись последний раз на широкую вольную степь, которую светом своего сердца осветил людям, он гордо рассмеялся в лицо жестоким ветрам и тёмному лесу, оставшемуся позади. И упал. Подобно тому, как, сорвавшись с ночного неба, падает путеводная звезда.

Пролетев над широким ночным полем и осветив его ярким светом, она тихо догорает в траве. Молча и без упрёка. Ибо цель достигнута. Осветить путь миллионам и сгореть, не коснувшись земли. И лишь в этом её высшее счастье — тихо догорать в траве, зная, что истинный путь указан миллионам. И пепел звезды остывает на лепестках полевых цветов. И пепел остынет. И степные ветры разнесут его по сторонам света, и сами полевые цветы, вдохнув аромат осенних костров, уснут навечно. Но свет, рождённый состраданием, в сердцах живущих будет жить вечно. Пусть и ценность его будет понята спустя тысячелетия. Таков Путь Бодхисаттвы.