Гипермнестия

Если быть совсем кратким, то гипермнестия - это отдалённое воспоминание. Когда, например, вам кажется, что вот этого человека вы где-то видели, но не можете вспомнить, где и когда - это и есть частный случай гипермнестии. Как у Пруста, Непосредственное Ощущение непроизвольно вызывает Далёкое Воспоминание, как, впрочем, и наоборот, но только в таком случае это будет называться ностальгией.

Однако, гипермнестия - воспоминание не прямое, а косвенное. Как это понимать?

Если, например, взглянув на магазин или даже на его вывеску, вы вдруг вспоминаете не о том, что там продаётся, а что кому-то задолжали или, наоборот, что вам кто-то должен, - это тоже гипермнестия. Но причем здесь магазин и долг, спросите вы, какая между ними связь? Очень простая. И там, и там речь о деньгах, о плате. Это и есть то, что связывает два разных понятия в одно.

Теперь подробнее. Как я понимаю Фрейда, то гипермнестию он объясняет воспоминанием, то есть тем, что помнит и использует во сне осознанная и неосознанная память. Правда, в «чистом» виде такие сновидения встречаются нечасто. По этой причине, думаю, уверенно заявлять, что материалом для сюжетов наших снов служат исключительно воспоминания, пока преждевременно. Древние греки, как, помнится, утверждал Кьеркегор, называли повторение воспоминанием. По маркизу д` Эрве де Сен-Дени ( Леон Гервей де Сен-Дени) существенное отличие «гипермнестического сновидения» от другого в том, что вначале его неузнанный «главный элемент», как припоминание, открывается затем в следующем сне. Полагаю, что к гипермнестическим следует отнести также и сны, содержание которых, в том числе, и сами сновидцы, видят не только лишь в событиях прошлой жизни, но и те, что, возможно, еще произойдут в будущем. То есть, гипермнестия, говоря компьютерным языком, это некая программа подкачки, анализа и манипулирования информацией, которая накапливается в человеческой памяти. Тут, конечно, требуется разобраться, потому что вообразить, что это за такой функционал, как он работает и для чего нужен, совершенно невозможно. Очевидно, прав был Ницше, когда утверждал, что самые прекрасные вещи в мире ничего не стоят, если их невозможно представить.

Все же я склоняюсь к тому, что выводы де Сен-Дени относительно бесконечно больших возможностей памяти во сне в отличие от её способностей во время бодрствования несколько преувеличены. Это умозаключение могу подкрепить собственным наблюдением. Однажды мне пришла в голову оригинальная мысль: « Не всегда то, что кажется, верно». При какой жизненной ситуации я пришёл к такому выводу уже и не помню, но точно знаю, что не во сне. Так вот, каково же было мое разочарование (ведь в собственных мыслях я очень гордился тем, что сформулировал столь тонкое наблюдение), когда в одном из своих рабочих блокнотов, которые имею обыкновение заводить при чтении разных авторов, обнаружил цитату из «Улисса» Джойса:

« - Кажется да, - раздумчиво пробормотал Дж. Дж. О` Моллой, вынимая свой портсигар. – Но знаете, то, что кажется, не всегда верно». ( См. Джойс. Д. Улисс. Т.2 – М., ЗнаК, 1994., С.142).

Вывод: на самом деле, в придумывании действительно новых идей, все мы достаточно ленны и без застенчивости копируем (читай: присваиваем) то, что до нас придумали другие, потом добросовестно всё забываем, но через какое-то время снова вспоминаем, однако, уже как собственные мысли. Вот вам и гипермнестия. В данном случае это и произошло: моя память вытолкнула воспоминание из достаточно далекого прошлого, поскольку «Улисса» я читал, когда учился в ИЖЛТ (в Институте Журналистики и Литературного Творчества), – это было в промежутке примерно между 1998-м и 2003-м годами. Тогда же я и сделал в блокнот соответствующую запись. А оригинальная мысль пришла мне в голову значительно позже – даже спустя несколько лет. Видимо, вследствие подобного самообмана (а возможно, и по аналогии с той или иной жизненной ситуацией) формула и была присвоена сознанием, как моё собственное изобретение. Другой вывод, к которому приводит нас это суждение, что возможности памяти в сновидении, очевидно, не уступают способностям во время бодрствования, то есть в этом открывается нам теперь смысл утверждения, по-моему, Кальдерона, что жизнь есть сон [читай: жизнь равнозначна сну- авт.].

Иначе говоря, ГИПЕРМНЕСТИЯ в духе феноменологии объясняется тем простым созерцательным схватыванием [то есть состоянием, когда каждый ощущает присутствие себя в окружающем посредством чувственных органов - А.С.], которое прежде, чем укорениться и начать фундировать в сознании (ну, в общем, получать себе обоснование, разъяснение), проходит фильтры [по Фрейду «цензуру» – авт.] сновидения и бодрствования. И лишь потом это укоренённое знание присваивается сознанием уже, как собственное. Говоря совсем по-простому, гипермнестия - это то, что становится нашим убеждением, хотя, на самом деле, первоначально таковым не является. Исходя из этого, теперь мы можем понять гипермнестию, как укоренённое схватывание. Это её самое краткое определение. И вот еще, что важно. Если взять за пример, работу двигателя внутреннего сгорания, то гипермнестия здесь – это искра, опосредованно приводящая в действие все механизмы. То есть, чтобы он заработал, необходим огонь, воздух и земля (в частности, её синтетический продукт - бензин). Вот огнём, в широком смысле, и искрой, в узком, как раз и служит здесь гипермнестия. Вот как-то так! Эта последняя фраза, кстати, тоже гипермнестия – у кого же я её скопировал?...