Все

Что у вас? Заливает? Хорошо, зайду посмотрю. Постараюсь не забыть.

Ладно, продолжим. Этих нет. Здесь в тамбур не попасть и звонков нет.

Ну вот, вроде дома. Здрасте! А уже знаете! Какая, 50-я.

Ну что у вас? Антена не работает, почему? У вас же кабель провели. Что весь дом не может подключится? Бесплатно? 22 какнала бесплатно? И что всего 4 канала работает, по комнате с антенкой бегаете? Вам сколько лет, молодой человек, 21. Что не знаете куда обращаться? Вы так всю жизнь будете с...

Так, где у вас заливает? Стояк? Сейчас посмотрим.
Дедуль! Зачем стояк то зашили? Доступа нет. Нужно снять оргалит.

Нет я не буду! Взрослые дома есть? Взрослые! Никого. Ладно пришлю слесаря. Так, здесь надо красный крестик поставить, а то забуду.

Дальше пойдем.
Вы меня ждёте? Ой как вас много! Тише, тише. Бабочки, бабочки тише!

Давайте по одному! Что? Окна менять. По телевизору слышали? Тише пожалуйста! Только у тех у кого окна на проспект выходят. Да! У вас во двор и у вас тоже. А...

Следующая и последняя моя женщина будет обязательно Наташа. Обязательно. Она будет похожа на меня или я на нее. Так, что встречая нас на улице, дальние знакомые станут просить познакомить меня со своей сестрой. Наташа будет хитро улыбаться и ждать, пока я ее представляю… а потом серьезно так расскажет о том, как в детстве я спасла ее от шершня или почему сейчас я не люблю кефир с сахаром.

Она обязательно будет с хвостиком. С таким - торчащим сзади и как будто живущим отдельно. И конечно же...

У одной женщины муж часто бывал в командировках. Когда он в очередной раз возвращался, она всегда спрашивала его: «Ну, как съездил? Наверное, с девочками встречался?». А он всегда отвечал: «Да очень они мне нужны!». И он никогда не врал. Это могли подтвердить все те девочки, с которыми он встречался

А за окно все "Мяу!" да "Мяу!". Который день. В открытую форточку. Противно так, и даже иногда пугающе.

Посмотрит, посмотрит, послушает... сплюнет.
А что делать? Кошке не объяснишь про тишину и общественный порядок.

На ночь в уши вату. По утрам кофе. Вечером - коньяк.

Иначе не успокоишься.
Не уснешь.
Ночью не выдержал. Взял топор и отрубил ей голову. Прямо на крыше, где и поймал.

Спокойствие...
Успокоение...
Тишина...

За что нас судят в загробном мире, если вся наша земная жизнь предопределена и все события в ней можно предсказать?

Жили были два брата, работали они на одном поле и урожай с него всегда делили поровну.

Однажды один из них проснулся посреди ночи и подумал: "Мой брат женат и у него дети. У него больше хлопот и расходов, чем у меня.

Перетащу-ка я несколько мешков зерна из моего амбара к нему, так будет по справедливости. Да, но он у меня слишком горд и благороден. Если он увидит - наверняка откажется, так что лучше я сделаю это ночью, хотя бы теперь, и он ни о чем не догадается".

Так он и поступил...

ЭПИЗОД ПЕРВЫЙ

Этот мир был сделан из тишины... Тишина не заполняла его, он сам был ею. Казалось, это она материализовалась в плотном ковре светящихся облаков, беспредельно застелившем пространство под вершиной горы. В этой Вселенной Абсолютного Покоя, даже мимолётное движение мысли могло бы показаться расколом целого мира.

Но раскола не возникало. Потому что, не было самой мысли, движения. Исчезла необходимость их существования. Всё же, неподвижность не означала - смерть. Нечто, неуловимое...

Однажды ангел ослушался Бога, за что и предстал перед троном Судьи. Молил он, чтобы ему было разрешено искупить вину, и Бог сказал:

- Я тебя не накажу, но за своё непослушание ты должен спуститься на землю и принести мне оттуда самую большую ценность.

Полетел ангел на землю, кружил над горами и долинами, над морями и реками - всё искал самую большую в мире ценность. Наконец, через несколько лет пролетая над полем битвы, он увидел, как умирает солдат, раненный в сражениях за отчизну...

Два монаха, вернувшиеся к мирской жизни и взявшие себе жён, впоследствии раскаялись и возвратились в монастырь.

Когда кончился срок их покаяния и они вышли из своих келий, где пребывали в одиночестве.

Все увидели, что лицо одного угрюмо, мрачно, изменилось до неузнаваемости, а лицо другого сияет и светится радостью.

Но святые отцы решили, что мера их покаяния одинакова. Они рассуждали так: «Один размышлял о геенне огненной и своих грехах, а другой — о безбрежном божьем милосердии»