Время волшебства

-Шеф, мы его теряем! ШЕФ!!!!

Дверь раскрылась почти вся, вместе с косяком, впуская встрепанного младшего сотрудника.

-А теперь выйди и зайди спокойно.

Сказал, сидящий за огромным, почти бескрайним столом, серьезный мужчина.

-Шеф! Ну, что вы со своей дисциплиной! Тут время вышло! И вы туда же: Выйди, зайди! А оно, время! Вышло, ушло!

-Так…и куда оно вышло?

-За рамки.

-За какие?

-Привычного.

-Слушай, гений, что ты мне тут парадоксами кидаешься? Время не может выйти, уйти, у него ног нет...

Как хорошо гулять в осеннем парке! Под ногами шуршат листья, какие-то норовят лечь в твою ладонь. Аллеи почти пусты, под дождем мало кому нравится бродить. Подумаешь, дождь! Зонт раскрыл, и выглядывай из под него на веселые, скачущие по мандариновым кленовым листьям капельки. И никого! Тишина, только легкое шуршание листьев и еле слышная барабанная дробь капелек. Даже белки попрятались.

Ирина наслаждалась отдыхом после суетливой недели. Парк рядом с домом был не очень популярен, немного...

Мак так взбесился, что был готов ее убить. Но Марис это нисколько не волновало. Она была не менее зла. В ней горела ярость. Она едва удержалась от того, чтобы не наброситься на Джоан Стоничер, и только понимание того, что Фурор нуждался в помощи, заставило ее сохранять самообладание.

Лес кишел людьми: сновали медики, представители шерифа, патрульные полицейские, любопытные и даже несколько репортеров. Хотя Фурор привык к толпе, но прежде в него никогда не стреляли, поэтому шок и боль сделали...

Голова раскалывалась.
Боль глухо билась в черепе, давя изнутри на глазные яблоки. Желудок тревожно сжался, словно его разбудила суматоха в остальном теле.

– У меня болит голова, – вслух пожаловалась Марис Маккензи тихим, слегка озадаченным голосом.

У нее никогда не было проблем с головными болями. Несмотря на хрупкий вид, Марис унаследовала крепкое телосложение Маккензи. Именно странное состояние заставило ее заговорить вслух.

Она не открыла глаза и не потрудилась взглянуть на часы...

Кто ударил ее? Почему кто-то пытался убить Фурора? Черт возьми, если бы только она могла вспомнить!

Обернув полотенце вокруг головы, чтобы сохранить волосы сухими, Марис встала под тепловатую струю воды, вновь и вновь пытаясь собрать воедино разрозненные воспоминания и вынудить свой бедный мозг выдать глубоко запрятанные секреты.

Все было в порядке, когда она вернулась в конюшни после обеда. Удар она получила после наступления темноты, скажем, около шести или половины седьмого, до того...

О, как часто наши пристрастия оказываются следствием дурных обстоятельств! И тогда мы принимаем за изъявление чувств то, что на самом деле есть всего лишь отголосок печальной необходимости. Вот как же не любить русским быстрой езды, если позволяет она сократить дорожные трудности, коими так известно наше отечество? Ведь ладно бы, дороги были плохими, так еще и средства передвижения отвратительные. Да, многим, многим нашим согражданам испортили путевые впечатления разваливающиеся на ухабах...

Когда время не соглашается с тобой,тогда ты согласись со временем

- Ну что там, Шаман? Скажи, что ты видишь?
- Родится у тебя сын, Великий Воин. Он пойдет своим путем, и ты не должен ему мешать. Ему суждено стать вожаком стаи. Как у любого воина, путь его будет труден и полон вызовов. Однако он справится. Его жизнь дважды круто изменится, и если он благоприятно воспользуется возможностью, он может рассчитывать на большой успех. Все, больше я ничего не могу сказать.

Старый волк посмотрел на звезды и остался доволен. Не часто выпадает шанс, что в вашей стае...

Однажды спросила внучка у бабушки:

— Бабушка, скажи мне, когда наступает время расставаться? Может, лучше уходить после первой же ночи, пока ещё нет не оправдавшихся надежд, не дожидаясь выяснения отношений, оставив на память только смущённое приятное воспоминание?

Или после многих и многих ночей, когда всё само потихонечку исчезнет, неизвестно куда и почему; спокойное «экологическое» расставание, без боли чего-то рвущегося, без надрывов и криков?

— Тут всё очень просто, внученька...

Он будет помнить её всегда! - сказал белокурый паренёк, усаживаясь в белый Мерседес...

Моросил дождь, было сыро и очень холодно. Капли, каза лось, пронизывали тело насквозь.

Мокрая крыша не лучшее место для воспоминаний о прошлом. Но и работать необходимо – подумал Дивер и укутался в плащ.

В окнах дома напротив мелькали отблески улицы, летели машины, мелькали капли. Её всё ещё не было дома. Два часа на холодном рубероиде под дождём давали о себе знать. Тело ныло, хотелось встать и...