Цзы

Чжуан-Цзы родился в бедной семье, и в доме нередко не хватало еды. И вот как-то раз родители послали его занять немного риса у богача. Тот ответил:

— Разумеется, я могу помочь. Скоро я соберу подати с моей деревни и тогда смогу одолжить тебе триста монет серебром. Этого хватит?

Чжуан-Цзы гневно посмотрел на него и сказал:

— Вчера я шёл по дороге и вдруг кто-то окликнул меня. Я оглянулся и увидел в придорожной канаве пескаря. «Я повелитель вод Восточного океана, — сказал пескарь. — Не...

Лао Цзы!

Кто поднялся на цыпочки, не может [долго] стоять.
Кто делает большие шаги, тот не может [долго] идти.

Кто сам себя выставляет на свет, тот не блестит, а слепнет

Кто сам себя восхваляет, тот не добудет славы!

Кто нападает на слабого,тот не достигает успеха! Только позор!

Кто сам себя возвышает, не может стать старшим среди других.

Если исходить из Дао, все это называется лишним желанием и

бесполезным поведением. Таких ненавидят все существа. Поэтому человек...

- Покой среди покоя — не истинный покой.
- Лишь когда обретешь покой в свободном движении, тогда постигнешь небесную природу свободного движения.

- Радость тела!
«»»
- Веселье среди веселья — не истинная радость. Буйство истощает сердце и ведет к его ожесточению.

-Лишь когда постигнешь радость и в печали, поймешь, чем живет сердце.

- Сердце живет в тонкой радости.
- Прозрачный родник тихо струится утром

Научись видеть, где всё темно...
( ЧТО ТЕМНО? сиди и жди
когда включится внутренний свет и узришь)
Научись слышать, где всё тихо...
( ДА В ВАННОЙ!
Сиди и слушай!
Музыка польется сама изнутри)
Во тьме увидишь свет,
в тишине услышишь гармонию.
А- Ха!
А- Ха - Ха!
От переполнения светом
Начнешь безудержно смеяться.
А- Ха!
А- Ха - Ха!
А!!!...
Теперь удивляешься - как это просто!

Молодой даосский монах Хонгки с раннего утра вышел за монастырские ворота и отправился на рынок для того чтобы купить приправы и соль. Вернулся он ближе к обеду и сразу, как только занёс на кухню купленное, отправился в комнату своего наставника Мастера Гуанли. Но Гуанли там не было. Тогда Хонгки пошёл в любимую беседку Мастера, где и застал его за изучением даосского трактата «Вэн-цзы». Войдя в беседку и поклонившись Учителю, он присел на скамейку.

Мастер Гуанли взглянув на своего ученика...

Лао Цзы путешествовал с учениками, и они пришли в лес, где сотни лесорубов рубили деревья. Целый лес был почти вырублен, исключая одно огромное дерево с тысячами ветвей. Оно было такое большое, что 10 тысяч человек могли бы сидеть в его тени.

Лао Цзы попросил своих учеников пойти и поинтересоваться, почему это дерево не срублено. Они пошли и спросили лесорубов, и те сказали:

— Это дерево совершенно бесполезно. Вы ничего не сможете из него сделать, потому что каждая ветка имеет так много сучьев...

Все знают пользу полезного, но ни кто не знает пользы бесполезного. (Лао-Цзы)

В начале была Великая пустота, бесформенная, бессознательная, аморальная, равнодушная. Она и не подозревала, что в ней есть потенциал Великого гончара (Великого программиста). Ибо подозревать было нечем. Она и не думала, что много лет спустя ей будет поклоняться самый мудрый из китайцев, Великий учитель Лао Цзы.

Ибо думалка тоже отсутствовала. Не было ни цели, ни процесса, ни результата. Отсутствовали не только противоположности, но и их единство.

Спустя какое-то время Великая пустота...

Цзы-Гун возвращался домой из путешествия в Чу вместе со своими учениками и по пути увидел старика, который вскапывал огород и поливал его, лазая в колодец с глиняным кувшином. Старик трудился неутомимо, сил тратил много, а работа у него шла медленно.

Цзы-Гуну стало жаль старого человека, и он обратился к нему с такими словами:

— Разве ты не знаешь, что существует механизм для полива? Это такое чудесное устройство, что за один день может полить сотню грядок! Много сил с ним тратить не нужно...

Цзы-Юй и Цзы-Сан были друзьями. Однажды дождь лил не переставая десять дней подряд. Цзы-Юй сказал: «Как бы Цзы-Сан не заболел!» Он собрал еды и отправился навестить друга. Подойдя к дому Цзы-Сана, он услыхал не то пение, не то плач. Это хозяин пел, подыгрывая себе на цитре:

— О, отец! О, мать! Небо ли? Человек ли?

Голос поющего дрожал, слова комкались.

— Почему ты так странно пел? — спросил Цзы-Юй, войдя в дом.

— Я искал того, кто довёл меня до этой крайности, и не мог найти...