Русь

Когда наступает вдохновение,
Дух творчества приносит озарение,
И к созидателю приходит осенение,
Теолого мифологическое оборзение.
Оборзевшие историки в рассказе по наитию,
И использовав в показе интуицию,
Сочиняют сказки, догадки и в развитии,
Получают виртуальную композицию.
Приукрасив позитивом восприятия,
При участии в рассказе охлократии,
И использовав для масти демократию,
Так в итоге получается историческое вероятие.

Умные люди напоминают об истине, что, мол, незнание своей истории...

Борщ украинский. Приправить сметаной, погуще, погуще, подавать с приговором:

«Для тебя любимый мой, всё для тебя, жизнь моя».

Пироги. Исключительно своими руками стряпанные. Тесто только своими белыми ручками месить, думать…а можно и вслух говорить:

«Люблю, ох, как люблю!»

Что люблю?

Всё люблю. Муку люблю, мужа люблю, яйца (куриные тоже) люблю.

Подавать на стол: Халатик нараспашку. Глаза влюблено преданные. Сами вы как булочка жаром пышете, страстью к мужу, или к тому, кто на его роль...

Ерёма - петербуржец, а Фома-то - москвич.
Ерёма - новгородец, а Фома-то - пскович.
Ерёма - украинец, а Фома-то - белорус.
Ерёма из рабочих, а Фома-то из крестьян.
Ерёма жил в деревне, а Фома-то в селе.
Ерёма живёт в хате, а Фома-то в избе.
Ерёма ходил в ясли, а Фома-то в детский сад.
Ерёма на салазках, а Фома-то на санях.
Ерёма был дистрофик, а Фома-то толстяк.
Ерёма был толстый, а Фома-то худой.
Ерёма курит трубку, а Фома-то кальян.
Ерёма носит сумку, а Фома-то пакет.
Ерёма носит ранец, а Фома...

Ты мне снишься. Это так странно. Сегодня я была у тебя в гостях. В твоём большом уютном доме.

Твой дом пах свежим деревом, и сладкими булочками.

Ты не закончил ремонт? Все мастеришь и строишь...
Что это будет? Арка? А здесь большая ванна...

Должно быть здорово, но мне почему-то грустно.
Ты такой родной и тёплый, а обнять тебя я не могу.

Спасибо за заботу, даже во сне я её ощущаю.
Так тепло, безмятежно и сладко в твоих объятиях.

Я пришла не одна.
Посмотри, кто у меня на ручках. Пухлые щёчки...

У меня на столе лежат два карандаша: один красный, другой зеленый.
Многие размышления наводят эти не замысловатые вещи.
Как будут жить мои дети?
Счастливо, в государстве наполненным любовью, мудростью, справедливостью?
Или в государстве полном зла, стяжательства, обмана?
Почему эти мысли родились у меня в голове?
В этой статье, я попытаюсь дать вам ответ.
Два карандаша: красный и зеленый, олицетворяют две психологические установки в нашем мире.
Одна из них, условно назовем красная, другая...

продолжение

2. ДОМА

Давид ехал домой на автобусе двадцать четвертого маршрута. Параллельным курсом
летела Птица.
"Ей легко,- с завистью думал Давид,- ни тебе еле-еле работающего кондиционера,
ни запаха потеющих пассажиров, ни бесконечных стоянок на светофорах".
Как бы там ни было, но когда Давид открыл ключом двери своей холостяцкой кварти-
ры, в неё первым делом влетела Птица.
Она уселась на спинку кресла и окинула окрестности орлиным взором.
- Да, не густо,- вздохнула Птица.
Две маленькие...

продолжение

3. ПТИЧЬЕ ДЕТСТВО

Все началось с того, что папа, чуть не с пеленок, назвал её "птичкой". Она так
смешно вскидывала свои розовые ручки и при этом клокотала как голубка, свившая гнездо
под их окном.
Лиха беда начало. А затем "пошло и поехало".
До трех лет она бегала по квартире почему-то, исключительно, на носочках, при этом
подпрыгивала, как-будто хотела взлететь под потолок.
- Ну, что я говорил,- умилялся папа,- вылитая Птица.
Знал бы он во что это выльется,- прикусил бы язык...

А Вы друзья толкуйте, растолковывайте, может деберётесь до сути дела и в главном, существенном сможете пояснить связь между толкованием и разумением. По сути дела, дух, душа, естество это и есть та нитти-гритти, составляющая секрет, тайну видимо-невидимого, основы предмета на острие сущности, в фокусе центра и в ядре сердцевины. Понять непонятное и тайное, сокрытое в недрах в этом и весь фишак альфы и омеги духовного просвещения. Важна даже не сама суть невидимого зрячими и всеми адекватными, а...

О, тырнет заработал!
Я захожу в конурку Ярика, облюбованную им ещё при жизни. Останавливаюсь в дверях. У него на вкладке ноута: бар, столики, тётки манерные, прожектора. Саксофон и целующийся с ним взасос – чернейший перец. Из единственной дерьмовой колонки негромко фигачит джаз. Ха, так это он не свои модельки под музыку пытает стамеской и киянкой! Ярик – за барабанщика. Согнувшись как баба-яга, он солирует на табуретке и на колене!
– Браво! – я аплодирую, присвистнув. – Здаров, Бадди Рич!
Ярик...

Вино, мясо, новости. Дикторы и шалавы на экране допотопного телика – круглосуточным фоном. Во дворе каждый день топящаяся банька.
Бесконечная туса в доме: кто у кого родился, женился и помер, кому с кем бизнес мутить. Припоздавшие Межичи обнимаются на пороге. Амбре жареного и креплёного, сухого красного. Запах ожидания главного торжества.
Сильван Межич, основоположник рода, своими руками построил этот дом. Затем, чтобы в нём свадьбу сыграть.
До солнцеворота – мужской праздник, после – женский...