Переживаниях

Существует ли хоть кто-то, способный принять реальность такой, какая она есть, не желая додумывать ее? Мне кажется, это и есть цель жизни здорового человеческого разума. Принять реальный, действительный мир, возможно, отличный от того, каким мы его желаем видеть. Ведь это мы определяем свое место в мире. И именно наш мозг превращает нас в шесть миллиардов богов, едва сознающих свои возможности. Сон – отрезок времени, когда мы свободны. Во сне мы всемогущи и позволяем нашим мыслям делать, что им...

О, этот мир, печальный мир и бренный!
И все, что видишь в нем и слышишь, - суета.
Что эта жизнь?
Дымок в небесной бездне,
Готовый каждый миг исчезнуть без следа ...
Фудвивара Киёскэ

Одним из самых загадочных явлений в мировой классической литературе является Восточная проза и лирика. Нам, европейцам, очень сложно понять вычурную витиеватость фраз и полунамёков. Если бы Баратынский написал хокку, то его стих («Весна, весна! Как воздух чист! Как ясен небосклон!...») звучал бы так...

- Так Вы ничего об этом не слышали? – удивлённо спросила меня пожилая женщина, с которой мы разговорились на автобусной остановке возле одного из посёлков области. – У нас эту историю каждый сельчанин знает…

Когда ж он мне в первый раз на глаза попался? Дай Бог памяти… Где-то в начале сентября. Я как раз из города от племяшки воротилась: ей тогда тридцать стукнуло, отмечали… Гляжу, белый пёс с тёмно-коричневым ошейником по остановке взад-вперёд бегает. Повизгивает, глаза блестят… Только двери...

Наличие уровней, «намекает» и на наличие различных образов, высоких, средних, низких, которые также могут делиться на подуровни и т.д., и от реализма, до абстракционизма; «здоровые» образы и «больные» образы, «нормированные» и «ненормированные» и т.д.

Т.е. автор, создавая «художественное произведение», создаёт его в первую очередь для себя, (освобождается от образов, получает знания, решает какие-то свои внутренние проблемы, текущие или накопившиеся, получает эстетическое наслаждение и т.д...

На кроне древа моей жизни уже зазолотилась листва, когда в распахнутые окна души влетела ЕЁ Величество - Любовь. И закружились в осеннем вальсе разбуженные ею чувства, весёлым листопадом оживляя серость одинокого существования. Всё ранее пережитое, как оказалось, было всего лишь прелюдией к большому всепоглощающему чувству.

В этого высокого красавца с внешностью артиста и фигурой атлета не влюбиться было невозможно. Да к тому же умён, красноречив и умел смотреть так, что кроликом перед удавом...

…А впереди одни ступени и с каждым шагом постичь их становится все труднее и труднее. … и писать более ничего не хочется……потому что стоишь на распутье: или пойти вверх….или вниз…а лучше вообще стоять ,как безмолвная статуя и свысока смотреть на лица не понимающих, а вернее не посвященных в глубины твоих переживаний….и никто не может помочь..только ты сам себе -если конечно захочешь! Ведь тебе же нравится быть «никем»…..до коли твои жалкие мысли будут травить хотя бы малую искру твоего сердца...

- А ты все пишешь и пишешь, - искорки смеющегося голоса. Дина села напротив меня, и свет солнца из высокого окна заиграл в ее волосах.

Повинуясь внезапному порыву, я захлопнул блокнот. Опустил глаза и стал старательно рассматривать карандаш, который вертел в руках. Карандаш как карандаш, сточенный, слегка покусанный…

- Эй, писатель, - Дина подалась вперед, - не хочешь показывать, что пишешь, - и не надо. Ты заниматься-то еще не передумал? Договаривались вроде.

Я кивнул, и принялся...

Студенты, которые выпустились лет десять назад, пришли домой к их професору. Он преподавал у них философию. И тут они начинают делится переживаниями по поводу своей карьеры с професором и бывшими однокурсниками. Тогда професор предложил им выпить кофе.

Принес он им самые разные чашки: из фарфора, простого стекла и пластмасовые. И тогда професор начал рассказывать:

-Вы все в первую очередь разобрали самые красивые и дорогие чашки из фарфора. И лишь в конце вы забирали пластмасовые. Но ведь...

«Верую, ибо абсурдно» - что ещё может вызвать это изречение, как не смех? И это отнюдь не скептическая усмешка, вовсе это не осмеяние знаменитого апологета! Этот смех – выражение глубинного удовлетворения, тихой радости; смех от переживания того неизречённого, что есть в этой краткой формуле. Вот она – свобода, здесь можно её постичь, настоящую. И вовсе не на баррикадах являет она себя, не в громогласных выступлениях, призывах к восстанию душ, внезапно почуявших острую необходимость...

Этот принципиальный интерес возник после того, как в средствах массовой информации стали показывать споры между представителями разных наук по вопросам связанным с их научной деятельностью. Бывает так, что ученые, дискутируя, обвиняют друг друга в не профессионализме, называют собеседников, шарлатанами, мошенниками, псевдо учеными и обращаются к аудитории с предложением поддержать ту или иную из спорящих сторон.

Получается так, что мне зрителю с моей «сермяжной правдой» предлагают...