О, этот мир, печальный мир и бренный!
И все, что видишь в нем и слышишь, - суета.
Что эта жизнь?
Дымок в небесной бездне,
Готовый каждый миг исчезнуть без следа ...
Фудвивара Киёскэ
Одним из самых загадочных явлений в мировой классической литературе является Восточная проза и лирика. Нам, европейцам, очень сложно понять вычурную витиеватость фраз и полунамёков. Если бы Баратынский написал хокку, то его стих («Весна, весна! Как воздух чист! Как ясен небосклон!...») звучал бы так: «Весна. Открыта оконная рама» - эта, на взгляд европейца, простая фраза приглашает читателя хокку воспроизвести по ассоциациям и запах весны, и дуновение ветра, и набухшие почки на деревьях.
Поэтический стиль Японии вырастал из повседневной жизни, празднеств и сил природы. Все пространство было обожествлено. Богами были сами горы, дороги, деревья и даже озера. Мощная жизнерадостность, благоговейное отношение к природе, поклонение земле и морю наполняли японскую лирику.
Бабочки полёт
Будит тихую поляну
В солнечных лучах.
Мацуо Басё (1644--1694)
Японцы всегда восторгались красотой природы, морем, цветением цветов и деревьев, луной. У Японской поэзии обостренный слух, зоркий взгляд и очень тонкое обоняние. Поэт слышит шорох листьев, запах дождя, видит иней на крылах улетающих птиц, снежинку, тающую на щеке и даже - таинственный взгляд из - под ресниц.
Существует только одно наивысшее чувство, но есть тысячи способов его выражения. В культуре древней Японии значимыми были различные переживания души, которые и показывались с помощью живописной и пробуждающей стихотворной метафоры.
Я, как волна, что
Ветер несёт на скалы,
Даже краткие
Воспоминания о
Ней разбиваются в пыль.
Миномото но Сигэюки (умер в 1000г.)
История развития японской поэзии началась с пятистиший «вака» (или танка) ещё до VIII века, и дополнилось трёхстишьями хокку (или хайку) в XVI веке. Эти устойчивые формы Японской поэзии – хокку и вака – существуют и поныне. Дело не в том, что японцы бережно хранят свои традиции стихотворства и искусственно поддерживают развитие лирических форм. Эти поэтические направления, при всей древности происхождения, являются живыми.
И поля и горы -
Снег тихонько всё украл...
Сразу стало пусто!
Найто Дзёсо (1662--1704)
Танка и хайку сочиняют не только профессиональные поэты, хотя и их число достаточно велико, но и просто любители, принадлежащие к самым разным социальным и возрастным группам. В Японии издается множество журналов, посвященных танка и хайку, постоянно проводятся конкурсы, в которых участвуют все, начиная от школьников и заканчивая пенсионерами.
Ведущий современный поэт Японии, Окай Такаси, сказал, что «каждый поэт, пишущий танка, осознает себя новым, очередным звеном одной длинной цепи. Каждое поколение поэтов, начиная с IX века, имело за собой опыт предшественников. Каждое новое поколение словно продолжает ткать одну и ту же ткань, расцвечивая ее новыми оттенками и добавляя новые узоры».
Ветры в небесах,
Сохраните врата для
Белых облаков!
Еще одно мгновенье
Дайте мне насладиться.
Басё (1644-1694)
Японское пятистишие «вака» возникло как послание силам природы, богам или человеку. Поэзия играла роль своеобразного посредника между людьми и окружающим их миром. Увидев какой-нибудь прекрасный вид, человек испытывал восторг, который адресовал непосредственно природе, для чего и создавал песню. Эта особенность японской поэзии связана, прежде всего, с особенными отношениями между человеком и природой.
И поля и горы -
Снег тихонько всё украл...
Сразу стало пусто!
Найто Дзёсо (1662--1704)
Европейские поэты почти всегда воспринимали природу как нечто отдельное от себя, созданное до человека и существующее вполне обособленно. Японская же поэзия, как и вся японская культура, основана на представлении о нерасторжимом единстве природы и человека. Единство человека и природы в Японии исключает разделение мира на субъект - человека и объект - природу. Сердце человека становится частью сердца природы, а потому возможно непосредственное общение между сердцем человека и сердцем природы. Именно это обстоятельство во многом и определяет особенный характер японской поэзии.
С небес извечных, ни на миг не прекращаясь,
Дождь все идет...
Скрываясь в облаках
И громко плача, гуси улетают
С полей, где ранний рис растет.
Отомо Якамоти (716 – 785 гг.)
Воспев красоту тех или иных мест, древние поэты положили начало своеобразной системе ассоциаций, при которой введение в поэтический текст географического названия рассчитано на возникновение у читателя вполне определенной эмоциональной реакции.
Поэт Сетэцу (1381 -1459), к примеру, писал: "Если тебя спросят, где находится Псино, то ты должен сразу же вспомнить, что Псино - это цветы вишни, а Тацута - это осенняя листва, и сложить соответствующее стихотворение, обладать же точными знаниями относительно того, где находится, к примеру, Исэ или Хюга, совершенно необязательно".
Если любишь ты меня,
Помашу тебе я рукавом,
Но в стране Мусаси на лугах
Укэра от глаз скрывают цвет -
Так и ты скрывай свою любовь.
Смысл стихотворения раскрывается в первом, втором и пятом стихах: "Если любишь меня, помашу тебе я рукавом, а ты скрывай свою любовь". Третий и четвертый стихи - выполняют роль украшения. Природа - средство для передачи чувства, кладезь истинной красоты, которая может быть передана в слове.
Чужих меж нами нет!
Мы все друг другу братья
Под вишнями в цвету.
Кобаяси Исса (1763--1827)
Поэт, сочиняющий хокку, о чувствах не говорит вовсе, его цель иная - дать импульс, который заставит самого читателя непосредственно испытать то или иное чувство. Читатель же, призвав на помощь воображение, может явственно ощутить щемящую тишину заброшенного сада. Это тишина, которая становится глубже, полнее, после прозвучавшего в ней всплеска. Читатель может услышать и всплеск, и тишину, и тенистый уголок сада,и затянутую ряской неподвижную поверхность старого пруда. И обязательно сможет ощутить светлую печаль одиночества. Таково искусство хокку. Кажется, что хокку написать очень просто, но эта внешняя простота сродни простоте взмаха кисти каллиграфа, за легкостью которого долгие годы труда руки и души.
Пусть мое сердце
От тоски разорвется на части
На сотни частей -
Ни в одной, даже самой ничтожной,
Любовь к тебе не угаснет.
Идзуми Сикибу (976 – 1034 гг.)
И все, что видишь в нем и слышишь, - суета.
Что эта жизнь?
Дымок в небесной бездне,
Готовый каждый миг исчезнуть без следа ...
Фудвивара Киёскэ
Одним из самых загадочных явлений в мировой классической литературе является Восточная проза и лирика. Нам, европейцам, очень сложно понять вычурную витиеватость фраз и полунамёков. Если бы Баратынский написал хокку, то его стих («Весна, весна! Как воздух чист! Как ясен небосклон!...») звучал бы так: «Весна. Открыта оконная рама» - эта, на взгляд европейца, простая фраза приглашает читателя хокку воспроизвести по ассоциациям и запах весны, и дуновение ветра, и набухшие почки на деревьях.
Поэтический стиль Японии вырастал из повседневной жизни, празднеств и сил природы. Все пространство было обожествлено. Богами были сами горы, дороги, деревья и даже озера. Мощная жизнерадостность, благоговейное отношение к природе, поклонение земле и морю наполняли японскую лирику.
Бабочки полёт
Будит тихую поляну
В солнечных лучах.
Мацуо Басё (1644--1694)
Японцы всегда восторгались красотой природы, морем, цветением цветов и деревьев, луной. У Японской поэзии обостренный слух, зоркий взгляд и очень тонкое обоняние. Поэт слышит шорох листьев, запах дождя, видит иней на крылах улетающих птиц, снежинку, тающую на щеке и даже - таинственный взгляд из - под ресниц.
Существует только одно наивысшее чувство, но есть тысячи способов его выражения. В культуре древней Японии значимыми были различные переживания души, которые и показывались с помощью живописной и пробуждающей стихотворной метафоры.
Я, как волна, что
Ветер несёт на скалы,
Даже краткие
Воспоминания о
Ней разбиваются в пыль.
Миномото но Сигэюки (умер в 1000г.)
История развития японской поэзии началась с пятистиший «вака» (или танка) ещё до VIII века, и дополнилось трёхстишьями хокку (или хайку) в XVI веке. Эти устойчивые формы Японской поэзии – хокку и вака – существуют и поныне. Дело не в том, что японцы бережно хранят свои традиции стихотворства и искусственно поддерживают развитие лирических форм. Эти поэтические направления, при всей древности происхождения, являются живыми.
И поля и горы -
Снег тихонько всё украл...
Сразу стало пусто!
Найто Дзёсо (1662--1704)
Танка и хайку сочиняют не только профессиональные поэты, хотя и их число достаточно велико, но и просто любители, принадлежащие к самым разным социальным и возрастным группам. В Японии издается множество журналов, посвященных танка и хайку, постоянно проводятся конкурсы, в которых участвуют все, начиная от школьников и заканчивая пенсионерами.
Ведущий современный поэт Японии, Окай Такаси, сказал, что «каждый поэт, пишущий танка, осознает себя новым, очередным звеном одной длинной цепи. Каждое поколение поэтов, начиная с IX века, имело за собой опыт предшественников. Каждое новое поколение словно продолжает ткать одну и ту же ткань, расцвечивая ее новыми оттенками и добавляя новые узоры».
Ветры в небесах,
Сохраните врата для
Белых облаков!
Еще одно мгновенье
Дайте мне насладиться.
Басё (1644-1694)
Японское пятистишие «вака» возникло как послание силам природы, богам или человеку. Поэзия играла роль своеобразного посредника между людьми и окружающим их миром. Увидев какой-нибудь прекрасный вид, человек испытывал восторг, который адресовал непосредственно природе, для чего и создавал песню. Эта особенность японской поэзии связана, прежде всего, с особенными отношениями между человеком и природой.
И поля и горы -
Снег тихонько всё украл...
Сразу стало пусто!
Найто Дзёсо (1662--1704)
Европейские поэты почти всегда воспринимали природу как нечто отдельное от себя, созданное до человека и существующее вполне обособленно. Японская же поэзия, как и вся японская культура, основана на представлении о нерасторжимом единстве природы и человека. Единство человека и природы в Японии исключает разделение мира на субъект - человека и объект - природу. Сердце человека становится частью сердца природы, а потому возможно непосредственное общение между сердцем человека и сердцем природы. Именно это обстоятельство во многом и определяет особенный характер японской поэзии.
С небес извечных, ни на миг не прекращаясь,
Дождь все идет...
Скрываясь в облаках
И громко плача, гуси улетают
С полей, где ранний рис растет.
Отомо Якамоти (716 – 785 гг.)
Воспев красоту тех или иных мест, древние поэты положили начало своеобразной системе ассоциаций, при которой введение в поэтический текст географического названия рассчитано на возникновение у читателя вполне определенной эмоциональной реакции.
Поэт Сетэцу (1381 -1459), к примеру, писал: "Если тебя спросят, где находится Псино, то ты должен сразу же вспомнить, что Псино - это цветы вишни, а Тацута - это осенняя листва, и сложить соответствующее стихотворение, обладать же точными знаниями относительно того, где находится, к примеру, Исэ или Хюга, совершенно необязательно".
Если любишь ты меня,
Помашу тебе я рукавом,
Но в стране Мусаси на лугах
Укэра от глаз скрывают цвет -
Так и ты скрывай свою любовь.
Смысл стихотворения раскрывается в первом, втором и пятом стихах: "Если любишь меня, помашу тебе я рукавом, а ты скрывай свою любовь". Третий и четвертый стихи - выполняют роль украшения. Природа - средство для передачи чувства, кладезь истинной красоты, которая может быть передана в слове.
Чужих меж нами нет!
Мы все друг другу братья
Под вишнями в цвету.
Кобаяси Исса (1763--1827)
Поэт, сочиняющий хокку, о чувствах не говорит вовсе, его цель иная - дать импульс, который заставит самого читателя непосредственно испытать то или иное чувство. Читатель же, призвав на помощь воображение, может явственно ощутить щемящую тишину заброшенного сада. Это тишина, которая становится глубже, полнее, после прозвучавшего в ней всплеска. Читатель может услышать и всплеск, и тишину, и тенистый уголок сада,и затянутую ряской неподвижную поверхность старого пруда. И обязательно сможет ощутить светлую печаль одиночества. Таково искусство хокку. Кажется, что хокку написать очень просто, но эта внешняя простота сродни простоте взмаха кисти каллиграфа, за легкостью которого долгие годы труда руки и души.
Пусть мое сердце
От тоски разорвется на части
На сотни частей -
Ни в одной, даже самой ничтожной,
Любовь к тебе не угаснет.
Идзуми Сикибу (976 – 1034 гг.)
Обсуждения О японской лирике