Наблюдать

Переполненный мочевой пузырь заставил мой мозг проснуться. Мне уже скоро 40 и я каждую ночь встаю пописать. Даже если мне и не хочется, моё тело проснётся по привычке и поплетётся в сортир. На автопилоте.

Иногда, особенно в пикантных ситуациях, это причиняет определённое неудобство, но в целом я доволен работой своих почек. Я рад, что всякая дрянь во мне долго не задерживается.

С такими философскими полумыслями я поплёлся в свою любимую комнату. Так нежно я называю туалет. Причём всегда...

Где и когда начался мой недолгий, но емкий марафон по жизни (ибо к двадцати четырем годам я должна была все же осесть, хотя духовный путь, путь страданий и мысли, как и для любого, был для меня нескончаемым) и кто меня вечно упаковывал в дорогу? Только Бог, с самого детства, не давая душе никаких временных иллюзий, ограждая от них реальностью, все констатирующим мышлением и бесконечными выводами, наполняющими и тем и ни тем мой личный саквояж с тем, чтобы однажды опять и в который раз все...

Слабой прелюдией, не смотря на мощность атаки, была попытка Руслана сделать меня женщиной, или устроить себе вожделенный пир, увы, на мой улице. Все время Бог слал мне мужчин, которые и дурным, и хорошим в себе, но хранили меня, никогда не проявляя ко мне агрессивности, но также, как и я, искали свою судьбу, порою не подозревая о рамках нравственности и запрета и легко уступая своей напористой сути. От природы я была более отвергающей всякое вторжение в свой внутренний мир, никогда не желала...

МОЯ ЖИЗНЬ. Часть 12. РОДИТЕЛЬСКИЙ ДОМ.

Жизнь дома обещала тревожное и очень недолгое затишье. Судьба должна была меня изрядно потрепать, чтобы я согласилась, сочла за радость, почти за спасение поехать с отцом домой. Но я действительно была измотана долгим своим безрадостным кочевьем и желала себе пусть временный, но самый скромный и верный приют телу и душе. Доброжелательность отца была предельной. Так можно было говорить с больным и очень битым человеком. Слава Богу, Бог дал такое, хоть...

оглушительно взорвалось, что-то грохнуло в стену, разлетелась гипсовая тарелка, висевшая на ней, - и рикошетом долбануло по непочатой бутылке шампанского - мокрые осколки шипя обдали пригнувшихся гостей...

Посреди стола мирно лежал похожий на картофелину булыжник.

И началось ЭТО.

Мужики зло рванули к окнам: ну как стерпеть такое хамство?

На улице никого не было. Никого.

Отматерились, но закусь испорчена капитально: свинье не кинешь - враз подохнет. Сменили, благо хозяйка...

До отплытия нашего парохода из Лондона оставалось три дня. Всё это время дед оставлял меня на судне, под наблюдением мичманов или боцмана. Это было мне в отместку за моё поведение в универмаге. И меня это сильно бесило, хотя я и понимал за что мне такое наказание.

А сам дед, гулял по Лондону, сопровождая тех, кому на карауле стоять не надо было. Это было его основной обязанностью, так как он отвечал за каждого моряка «своей головой». Конечно же, у него были помощники – тоже капитаны, но...

Так получилось, что мы вместе вышли на площадь трёх вокзалов.

Москва, как обычно в последние годы, встречала неприветливо. Сыпал мелкий дождь, от шин проносящихся автомобилей в разные стороны летела грязная мокрая пакость. Мы с Витьком разом посмотрели на часы и хором зевнули, а наш попутчик - богообразный старичишко - никуда не посмотрел, он стоял, сложив руки на груди, и со своим умилённым видом выглядел странным в человеко-машинном потоке.

- Что будем делать, Витёк? - спросил я, впадая...

Прежде чем полностью проснуться, он мысленно представил будущий свой день.

"Сейчас встану, сделаю зарядку, включу компьютер и проверю почту".

Но тут раздался голос у него в голове:
- И на хрена быстро вставать, куда торопишься.

У него аж сердце зашло, - что это со мной?
А голос продолжал:
- Ты, Бог и сейчас, ты на земле, в отпуске. А с тобой говорю Я, твой напарник Арес, наверное, не помнишь?

Сам пожелал родиться здесь, в этой вселенной и на этой планете.

Тебе заложили...

За окном шёл нудный и тоскливый дождь. Старые часы уже давно пробили полночь и дом Адансов, погасив все огни, успокоился и затих. В полной тишине и полумраке Ботан сидел на широком подоконнике и задумчиво водил когтём по запотевшему стеклу. При тусклом и рассеянном свете уличного фонаря, он пытался изобразить на стекле портрет одной молодой особы. Но, стоило ему лишь нарисовать глаза с длинными ресницами, как в них тут же скопилась влага и две большие капли, словно две слезы, быстро скатились...

И снова, несколько дней спустя, снится мне тот же самый сон. Снова я один продолжаю свой путь. Прихожу в какой-то довольно большой город. Слева от себя вижу настоящий многолюдный восточный базар. С интересом наблюдаю за бойкой торговлей и не спеша продвигаюсь вперед.

Справа показалась широкая и безлюдная площадь, в конце которой стоит большой храм в виде полусферы. Подхожу поближе и останавливаюсь возле ступенек, которые ведут вверх, ко входу. Начинаю с интересом рас¬сматривать необычную...