Кремлевская стена

Один король нанял сторожа охранять своего коня и ночью пришёл проверить, как тот охраняет его имущество. Сторож сидел на пеньке и задумчиво глядел в небо. «О чём ты думаешь?» - спросил его царь. «Я думаю, куда девается часть стены, когда я забиваю в нее гвоздь?» - ответил сторож. «Какой умный сторож», - подумал царь.

Через час он опять пришёл проверить сторожа. На этот раз он был ещё задумчивее и, лежа на траве, обхватил голову руками. «О чём сейчас думаешь», - спросил его царь. «О, теперь...

Ах, как же это прекрасно - начало отношений. Я помню эти моменты, когда нас притянуло друг к другу. Мне тогда так сильно хотелось подойти присесть рядом и положить ему голову на плечо, или подойти и обнять, сесть на колени и покопаться в его волосах.

Как же захватывает в груди это чувство, когда впервые в твоей жизни спрашивают твой номер телефона чтобы пригласить на самое первое самое настоящее в твоей жизни свидание. И вот когда он позвонил, как и обещал в тот же вечер и отпросил тебя по...

- Та що воно таке деется! Понаприходили, волоцюги, хоч усе ховай з двору до коморы! Хапайте цю хвойду, добродии! – толстая галасливая тетка кричала так, что у Ники закладывало уши.

Она подошла чуть поближе к селянам, стараясь все же не входить в толпу, хотя ей ужасно хотелось посмотреть, из-за чего поднялся такой шум и гам.

Толпа беспокойно колыхалась в узкой улочке, натыкаясь на парканы и шумела все сильнее. Вдруг из центра ее вырвался резкий крик – женский и на странном непривычном языке...

Шел дождь. Она вышла на балкон. Именно это место в квартире всегда её привлекало, с детства. Вот такая маленькая странность. А странности наполняли все её существование. Нет, она не умела двигать взглядом предметы и не слышала небесных голосов. Она просто была чужая, чужая всем, чужая для всех. Всегда она видела высокую стену между миром и собой. Но именно сейчас, когда ей нет еще и 16, стена хоть и стала таять, но давила её все сильнее. Девушка стояла, по вытянутым рукам стекали капли дождя...

Терпкая доля бичеватого приволья

Часть 1

Андрюха мучительно долго оживал. Наконец
окончательно проснувшись сразу пожалел об этом.
Те кто ловил колотун-бабай едва продрав с бодуна
глаза, его поймут. Голова болела, в горле стоял ужасный

“сушняк”, всё тело ныло, как во время простуды. И хотя

на улице стояла ясная весенняя погода, Андрюху это
совершенно не радовало. Скорее огорчало, так как в окно

светило безжалостное, удушливое солнце, от которого

бросало в пот...

Человек живёт своей памятью. Если было что в прошлом приятного, счастливого, удачного да забылось, так считай, что и не было ничего. И жизнь начинается с того момента, который первым запомнился. Для Егорки Агапова осознанный бег времени начался в январе 1924 года, хотя не было тогда мальчишке и пяти лет. Всю жизнь хорошо помнил он свадьбу старшей сестры, Федосьи, а дату никак не перепутаешь: в те дни Россия скорбела по Ленину.

Быть может, отдельные эпизоды привнесены из других временных...

-Пей, пей, кормилец, - ласково и чуть ворчливо проговорил Степан Григорьевич, подливая в ведро свежей воды. - Ай, Цыган, ай, красавец!

Утолив жажду, жеребец поднял голову и шумно вздохнул, громко шлёпая мокрыми горячими губами. Молодой, сильный, здоровый конь благодарно посмотрел на хозяина и получил кусок любимого белого сахара. С хрустом разгрызая угощение, он замер на секунду - за оградой, где-то в начале улицы, раздалось знакомое ржание. Цыган ответил на этот зов, по которому сразу узнал...

На Октябрьскую выпал снег. Завалил мир до самой макушки, но не наглухо. Не успело солнце прорвать тучи, а уж проклюнулся капель с крыш. Под глубоким, поколен, белым ковром захлюпала грязь.

- Аманыват зима, - судачили мужики. – На тёплую землю лёг снег-то. А в болотах теперь, коль не растает, на всю зиму ловушки – лёд-то чутошный.

У Натальи Тимофеевны морщины разбегались от глаз к вискам, к впалым щекам. Она добрым, по-детски открытым взглядом поглядывала на Егорку, то и дело поправляя...

Всю ночь шел дождь, меленький и серенький, а к утру он затих. И вместе с сиренево-синим сиянием нового дня вползла в комнату тишина, мягкая, глубокая, праздничная.

Снился миру снег.
Поземкой по застывшей дороге, стеной по-над замершей степью плыла, летела, кружила метель.

Метель... С прошлой зимы позабытое слово. Исчезли краски, переплавившись в неяркие полутона серого. Серое на белом, белое на сером. И не понять, где кончается степь и начинается небо. Метель.

Новый год позади...

Эту историю в разное время рассказали мне незнакомые между собой люди. Поставив точку в конце Ханифкиного повествования, я перечитал и обеспокоился: не всё в ней вяжется и стыкуется. Упущен самый драматичный момент – визит на кладбище бравого прапорщика и пальба из пистолета. Хотел было отложить написанное до лучших времён, но пришла мысль: быть может, после публикации ещё кто-нибудь из участников событий откликнется, объявится и расскажет свою версию той кошмарной ночи иль дополнит уже...