Детка

Лунная серебристая ночь окутывала дрёмой Табыньшу. Избы, вытянувшиеся вдоль берега уснувшего подо льдом озера, глубоко зарылись в снежные сугробы. Мороз крепчал. Тишину изредка прерывал сухой треск плетня и неподвижных тополей, могучими корнями уцепившихся за подмытый водами крутояр. В голубом свете смутно вырисовывались горбатые скирды под белыми покрывалами. Затихли по дворам собаки. Нахолодавшие за день и большие, и малые грелись на полатях, лежанках, кроватях под одеялами, тулупами у жарко...

Дамы за соседним столиком допили кофе и достали по сигарете. Рыжая протянула блондинке зажигалку, потом прикурила сама.

- Когда мы с тобой уже бросим курить? Ты не знаешь? – спросила блондинка, бесцеремонно поправляя под прозрачной блузой бюстгальтер на большой рыхлой груди и выпуская изо рта тонкую струйку дыма.

- Неа. Не знаю. Да и зачем? - Рыжая затянулась, закатывая блаженно глаза.

- Ну, как зачем? Рак легких, там, и все такое.

- Рак легких… А что, тоже вариант, - никаких эмоций...

Однажды волк бежал по лесу, увидел зайчика и говорит ему:

— Заяц, а заяц, ведь я тебя съем!

Заяц стал проситься:

— Помилуй меня, волк, мне ещё жить хочется, у меня дома детки маленькие.

Волк не соглашается. Тогда заяц говорит:

— Ну, дай мне хоть три дня ещё на свете пожить, а потом и съешь. Всё же мне легче умирать будет.

Дал ему волк эти три дня, не ест его, а только всё стережёт. Прошёл один день, прошёл другой, наконец, и третий кончается.

— Ну, теперь готовься, — говорит...

21

Человек, похожий на осунувшегося, изможденного Императора, вошёл в обшитую кожей дверь с табличкой «Главный редактор». В обширном кабинете за столом в груде бумаг сидел мужчина с располневшим лицом Юнкера и возбуждённо говорил по телефону:

– А у нас одна гнусь! На обед завтракать пол-ужина подают, да по четверть калории в подарок от поварихи Калерии! Секретную переписку накапливают, уродцы. И ещё орут: не плюйте в колодцы! Отребье! На одно заикание – три раскаяния, ну, разве так можно...

« Глас в Раме слышен, плач и рыдание, и вопль великий;
Рахиль плачет о детях своих и не хочется утешиться, ибо их нет»
От М Ф. 2:18
Вечером мороз усилился.
Молодой солдат, с изможденным усталым лицом, сидел у большой печи. Одной рукой он подбрасывал дрова, в другой держал книгу, которую читал.

В центре комнаты за столом сидел пожилой солдат, с седыми волосами и лицом похожий на священника.

Выпив стакан самогона, он стал закусывать жареным поросенком, громко причмокивая жирными, от еды, губами...

30

Фаргипэ, уже выйдя из роли и сидя у себя в «Рубке радио», надевал на ноги мягкие тапочки.

– Тук-тук-тук! – не так громко, как в спектакле про Контрабандиста, но зато гораздо наглее и ехиднее донеслось из-за корабельной обшивки.

– Вот, блин!.. Только-только тишина подступила, – Фаргипэ повысил голос: – Ну, чего вам?

– Тук-тук-тук!

– Ну, что «тук-тук-тук, тук-тук-тук»! Кто там?

– Это мы.

– И ещё не один. А вас сколько?

– Как всегда – двое.

– Так двое - кого? Кто вы...

Зябким студёным утром Солнышко, выглянув из-за тучки, очень удивилось. Вчера, гуляя но небу, оно не увидело ничего интересного. А сегодня…

Маленькие тёмные проталины, словно кляксы, были разбросаны по снежной глади земли тут и там.

– Как же так? Неужели весна на пороге? Не рановато ли? – забеспокоилось Солнышко.

Однако, оглядев всё вокруг, решило:
– Да. Весна пришла!
Обрадовавшись такому открытию, Солнышко засмеялось и ласково погладило землю. Почувствовав, как снег под его лучами...

Дети, я расскажу вам страшную историю про новогодний утренник, который выпал на мою долю. Дело было в далеком 88 или 89. Готова биться об заклад что большаячасть девочек была на праздниках любовно наряжена мамой в марлю и олицетворяла собой снежинку или на худой конец снегурочку.

мальчики на моей памяти были преимущественно зайчиками. Но среди счастливых скачущих обладателей картонных ушей и носительниц проволочных корон всегда попадалась парочка несчастных,аутсайдеров праздника жизни в тупых...

Помню было это в классе эдак в пятом... Моя мама ставила детский новогодний спектакль про Машку и Витьку и про их новогодние путешествия по лесу. И конечно же самая наиглавнейшая роль, роль Маши, досталась мне. Витю играл парень лет 20 и звали его Паша.

Получалось у нас неплохо, публика аплодировала нам, и мы уже чувствовали себя гениями великой классики. И вот на пятый спектакль случилась с нами (с Пашкой) курьезный случай, который сделал нас "знаменитостями"...

В спектакле была такая...

Вечером ребёнок долго стоял у окна. На улице крупными хлопьями сыпался снег. Он беззвучно кружился в жёлтом свете фонарей и толстым слоем устилал всё вокруг: дороги, дома, деревья. Это миллионы маленьких снегритят осторожно спускались с неба.

Они помалкивали и крепко держались за ручки: ведь впереди их ждала неведомая земля, и ещё неизвестно, как там сложатся дела. Ночь они пролежали смирно, тесно прижавшись друг к другу: было им немного страшновато.

Рано утром тишина закончилась: заревели...