Зрелища

Песчаные тропки, болотные тропки,
Истоптаны ноги, жара без сноровки.
Дремучие дебри, колючие ели,
Добраться до места мы к ночи успели.

И ярким костром осветилась округа,
Держали за руки, держали друг-друга.
Но зрелище больше суставов недуга,
Крутило, вертело неведомой вьюгой.

И сон нагоняя причудливой формой,
Здесь выживет стойкий, не хитрый, -проворный.
Живущий восторг в вечном танца кружении,
Испытывай страх или страх в ощущении.

Так птицы не вьют свои гнезда на кронах,
Лишь...

Бездонный белый свет, как и бездонный темный,
В глубины таинства ведет.
Порвет покой дух неуёмный,
И время медленней идет.

И трезвый ум берет свое,
А тело силам повинуясь.
С ответом правильным волнуясь,
Колдунью к помощи зовешь.

А та с улыбкой слыша бред,
Да все уже, подавно, знает.
Надеясь в силы, исцеляет,
Стараясь не помножить вред.

И верит в то, что веришь ты,
И верит в то, что ты поверишь.
И не допустишь суеты,
Героем став кошмарных зрелищ.

И сон в мгновения унесет...

Рождество....
время дешевых зрелищ
и распродаж

Над моей головою – холодное, серое небо,
и глядится в него, отражаясь, скупая земля.
Загорланят вороны, прося: уж не зрелищ, так хлеба.
«Этот май и на май
не похож», –
промолчат тополя.

Вон, пропащая осень листвою пожухлой кружится
и пытается влезть между дел, меж сезонов и строк…
Да куда ей дурной! Здесь с собой самому не ужиться,
если вдруг не заплатишь «Столичною» водкой оброк.

И в безвременье это, в оглохшее царство соловье,
где в кувшине сирень я уже не хочу рисовать…
ты...

Непогодой день сердИт,
Смотрит тучи взглядом.
А в груди душа болит,
Там — у сердца рядом.

Сна кошмарного видение,
Из неё взяло покой.
О плохом предупреждение,
Было в жути его злой.

Утро хмарью непогоды,
Солнце спрятав в ней, пришло.
Дождик льётся с неба свода,
И стучит в окна стекло.

Грустно — всё вокруг деньгами,
В мире стали измерять.
Дух наживы над умами,
Верх, во многих сумел взять.

Толпа жаждет ярких зрелищ,
Я в ней лишний и чужой.
Грустно, но мир не изменишь...

А когда упадёт, лучик света последний,
Облетит мира грусть, вниз цветочной пыльцой.
Побежит время вспять, спины задних увидит передний,
И с крестов снимут всех, кто когда-то распят был толпой.

И пророчеств поймёт суть, отвергший их данность,
И придёт то ль герой, то ль святой, то ль безумец.
Все увидят тогда, ЧТО под правдою истин скрывалось,
Но блеснув озарение, ВСЕХ, осветить не сумеет всё ж улиц.

И опять поведут, на кресты детей Бога,
Чтобы людям они, не мешали жить сытою жизнью...

Рыдала свеча над уснувшим поэтом,
И небо молила помочь ей рассветом.
Долги и суровы декабрьские ночи,
И в горе никто не желает помочь им.

Одни только ветки замёрзшей рябины,
К окну наклонившись, зажгли все рубины.
Под взглядом хрустального, лунного света
Они засверкали, как лучики лета.

Разлили спектр красок, мешая с тенями
Озябшими веток рябины руками.
И вздрогнул поэт, потревоженный светом;
Глядит, не мигая, на зрелище это…

И сами собой из души льются строки,
Вливаясь...

Вполголоса читали в бледной комнате,
ВполЛогоса читали, как молитву,
У линии судьбы немой, не мой
Открыт словарь, но буквы в нем забыты.
РукИ простор над ветошью имён...
Мой друг уставший, вдох ты или выдох?
Жизнь утверждений днесь, ты в ней несешь
Ритм, яркий запах, сердцем не забытый.
Блажен сезон сошествия во цвет,
И двери мечены... и Моисей вернулся.
И в сумерки переоделась тень,
И весть вошла, и кто-то обернулся.
О, посмотри как он похож на нас!
Он молвит жизнь уверенно...

Этого я берегу для себя...
Этого не трогайте, оставьте мне...
Хватит ли ему Любви не отвернуться
В час, когда из под ног его я выбью и твердь.
Этого я одену в красное и шипы,
Выдам ему терновый венец...
Этого я ждал не одну жизнь...
Хватит ли Любви ему чтобы не умереть?
Его, прижимающего солнце к душе,
Там, где очередь за зрелищем и хлебом,
Я оставляю в наказание самому себе
За то, что создал эту Веру.
Его...
Я позволю короновать всею болью, предательством и нелюбовью...

Панорама толпы, которая мочится (Ночь на Баттери Плейс)
Мой перевод с испанского

Они остались одни:
они ждали, когда проедут последние велосипеды.
Они остались одни:
они ждали смерти ребенка с японской парусной лодки.
Они остались одни,
в мечтах о раскрытых глазах умирающих птиц,
с острыми зонтиками, легко входящими в жаб.
Одни в темноте,
которую мучительно слушают сонмы бессмысленных звёзд,
где крошечные капли воды
отражаются в зеркалах,
атакованных капризной Луной.

Ребенок...