Журавлиный клин

Я в прострацию полудрёмную
Погрузился. И вижу сон:
Захожу я к Нему в приёмную
И догадываюсь, кто Он.

Это - Бог. за столом компьютерным
Он ракладывает пасьянс.
Мне становится жутко муторно!
Как вести себя? Реверанс

Отмочить? Как Ему представиться?
Кто я есть для Него такой?
Он в очках, на меня уставился
И на стул показал рукой.

Я послушно присел, и, потное
Вытер судорожно лицо
Было что-то во мне животное,
Тихий ужас перед концом..!

А Господь посмотрел внимательным,
Хитрым...

Жизнь блестела, словно твой паркет.
В тишине густых сосновых палок
Женщина качалась в гамаке,
И арахис жареный жевала.

Белый пудель стриженным хвостом
Всё махал, на солнце члены грея –
Женщина читала энный том
Сочинений Э. Хемингуэя.

В щели глаз лились живой водой
Строфы занимательных историй
Про окопы первой мировой,
И о старике, ушедшем в море.

Я был рядом, лучший друг семьи,
А точнее - лучший друг хозяйки.
Ежедневно, с часу до семи,
Рассуждал, качаясь в раскачайке...

Когда хлестали молнии в ковчег,
Воскликнул Ной, предупреждая страхи:
«Не бойтесь, я счастливый человек,
Я человек, родившийся в рубахе!»

Родившийся в рубахе человек!
Мудрейшие, почтеннейшие лица
С тех самых пор, уже который век,
Напрасно ищут этого счастливца.

Который век все нет его и нет,
Лишь горемыки прут без перебоя,
И горячат умы, и застят свет,
А Ной наврал, как видно, с перепоя!

И стал он утешеньем для калек,
И стал героем сказочных забавок, –
Родившийся в рубашке...

Ну, сколько можно громко говорить?
Ну, сколько можно заставлять всех слушать?
Ну, сколько можно рассужденьем бить
И заставлять внимать чужие уши?
Ну, сколько можно наслаждать себя
Столь громогласным бесполезным словом?
Ну, сколько можно знать свое лишь «Я»
И сотрясать других и вновь и снова?
О, неуемный, беспокойный ум,
О, слабое, увы, дитя природы,
Предпочитающее размышленью – шум,
Всем надоевшее словесностью до рвоты.
А знаешь ли, есть аскетизм ума,
Не позволяющий, в стремленье к...

Ни кидай пад ноги слов
Это фсе тваи же мысли
А ни бисер для аслов
Чьи мазги давно пракисли

Ты ни спрашивай савет
Тех спракисшими мазгами
В нипутёвай галаве
Пусть падавятся насками.

Ни стирать ни паласкать!
Пусть как ножык ис тумана…
Научися выпускать
Чуфства лаваю вулкана

Ни грусти судьбу клиня
Будто свет сашелся клинам
Это вся адна фигня
Следом за гарелым блинам

Будит скоро новый блин
А тачнее будит пышка
Можит дажи ни адин
Пасматри на них глупышка

Ну ни стой ты...

Бог сказал Иакову: «Встань, пойди в Вефиль.
Здесь с афёрой паховой ты поджёг фитиль.
Тех, кто норм этических выдержать не смог,
От проблем этнических не спасает Бог.

Акт святой, дарованный в знак моей любви,
Со своим народом ты вымазал в крови.
Приобрёл известности сей Сихемский шлях,
Вызревает ненависть на его полях.

Многим поколениям жать её плоды.
Уводи немедленно племя от беды,
А потом торжественно, Яков-Израиль,
Ты построй мне жертвенник в городе Вефиль».

***

От иных...

Убийство плохо, но терпимо,
Тому пример Авессалом.
Судьбой до этого гонимый,
Вновь стал обласканным, любимым,
К Давиду переехал в дом.

Завёл себе сын колесницы
И скороходов пятьдесят.
Он к власти сызмальства стремился,
За честь поруганной сестрицы
Вступился пару лет спустя

Того момента, как в столице
Амнон завлёк Фамарь в свой дом,
Где изнасиловал девицу.
За это, в Книге говорится,
Убил его Авессалом.

Но в очереди к власти первым
Стоял Амнон, за ним вторым
Авессалом. Не...

Возвращаются снова перелётные птицы,
Высоко в небе синем, журавлей летит клин.
Всё по кругу идёт, всё опять повторится,
Выжить легче всем в стае, трудно если один.

Погибает быстрее одинокая птица,
Станет лёгкой добычей, злым и хищным врагам.
И не дай Бог от стаи, вам друзья отделиться,
Трудно будет отбиться, от врагов в жизни вам.

В чужой стае стараться, будет клюнуть вас каждый,
А особенно тот, кто в ней слабже других.
Могут даже до смерти, заклевать вас однажды,
Те кто в стае...

Ночь оступилась, в дождь… Он зашуршал,
Как будто сетуя на пыльный мир асфальта.
Гром тишину бессонницы смешал,
За молнией спеша незримым сальто…
В стремлении миг полночи вкусить
Коротким, но правдивым поцелуем,
Смелели тучи... Огненная нить
Летела вниз, шаля напропалую…
Светлее стало, словно вечный джин,
Устав быть одиноким в лампе медной,
Сорвал печать, и, выбив клином клин,
Припал к земле, измученной и бедной…

Чашка кофе дымится,
И устало ползет карандаш,
Мне сегодня не спится –
Темнота превратилась в гуашь.

Беспокойные мысли
Снова в спринте побили рекорд,
Пальцы вяло повисли,
Недожав воспаленный аккорд.

Занавески трепещут:
В дом врывается ветер и сплин,
Мне приснился сон вещий,
И для клина, увы, нужен клин.

А в словах бесконечность
Многоточий, набросков, мазков –
Беспринципная вечность
Проживает в ударах часов.

Умирая, рождаюсь –
Стол заменит сегодня альков,
И почти...