Житейских будней кисель

Счастливый и свободный, веет ветер.
Краснеет над горами небосвод.
Закатный час. Прохладный, чистый воздух,
простор и свет...
Мы движемся вдоль Поля,
усталые, открытые душой,
погружены
в житейскую беседу.
И близость ночи нас не тяготит.
Мы не спеша идём, идём по следу
последнего луча.
Почти случайно
мы здесь,
одни,
и первое сближенье,
нежданное родство далёких душ
волнует нас...
В твоих вопросах –
даль и глубина,
в моих ответах –
мир и пониманье.
Как странно...

Поэт, как рано постарел ты…
Ты, говорят, счастливый самый,
Хотя всю жизнь ты горем сыт.
Как снег в горах, оно висит
Над головой твоей упрямой.
И сколько бы других ни грел ты,
Ни влёк их к сердца очагу, -
Вся голова твоя в снегу.
Поэт, как рано постарел ты…
Вчера, когда окончил ты
Читать, когда в руках цветы,
Безмолвная, перед поэтом
Стояла девушка с букетом.
Как долго на неё смотрел ты,
Читая у неё в глазах
Наивное по-детски: «Ах
Поэт, как рано постарел ты!»
Охотой увлекался ты...

Легко я бросал города и уезды,
И бросил бродить, промотавшись до нитки.
Теперь под зелёной сосной моё место –
Я если хожу, то не дальше калитки.

Я бросил беспечное непостоянство,
Я бросил пирушки и радуюсь детям.
Но я никогда не бросал своё пьянство –
И мы это с вами особо отметим.

Коль к ночи не выпьешь – не будет покоя.
Не выпьешь с утра – и подняться не в силах.
Я бросил бы днём своё пьянство святое,
Но кровь леденела бы в старческих жилах.

Ну, брошу – и радости больше не...

Какая высшая награда
Была насильно суждена,
Когда житейская бравада
Свила амурные права?!
В какой услащенной харизме
Гвоздём бессилия сижу,
Когда, блуждая в атеизме,
Я вижу истину в плену?!

В любом играющем артисте
Есть говорящее табу,
Где губы бродят в артистизме,
Впиваясь вольно в немоту…
В такой язвительной репризе
Лесть обращается к уму:
Зачем забавой в альтруизме
Есть сласть, тянущая ко дну?!

Во всей смирительной Отчизне
Сласть превращается в слюну,
На плахе...

Ах, этот двигатель житейский интерес!
Кабы не он, ходили б в шкурах пёстрых,
на первой точке замер бы тогда прогресс,
и не возник на радость всем напёрсток,
на пару с ним игла и нитка, чтобы шить,
а следом, шествуя в столетьях чинно, ярко — мода,
и на её алтарь безропотно сложить
согласны многие сиянье юности и годы.
По языку вычерчивая каблуками вязь,
подвластны кутюрье, в обличьях разных,
модели словно бабочки парят, принарядясь,
и с ними флёр деньков предельно праздных...

Поэт останется поэтом
На свете том,да и на этом
Даря любовь и теплоту..
И разливаясь теплым светом
Ответит Вечности Приветом
Разбив стихами тишину..

Шепнув ветрам любви поэму
Размыл реальности эмблему.
Лучами песни ослепив страданий тьму..
И расписав стихами стену,
Пустил Любовь тоске на смену.
Умыв уставшую и темную луну!!!

И даже гусенице липкой
С прилипшей к пузику пылинкой
В сей книге Жизни место он найдет..
И с замирающей улыбкой
Под звуки арф и стоны скрипки
Однажды...

Раздвинулся занавес: сценой покоя
актеров приветствовал дремлющий зал.
Поникший и тихий, как облик изгоя,
дыханьем одним обо всем рассказав.

Пусть кто-то усердно возводит ограду,
другой же стремится ее разломать.
Черпает из горя чужого отраду,
что б в море житейском встревожилась гладь.

Возвышенный слог заглушен суетою.
И вряд ли попросишь ты крылья у птиц.
Как хочется верить, что новой весною
так просто вернутся и сказка, и принц.

Уносятся мысли в прибрежные страны,
порой...

Докопаться лопатой до сути
Вряд ли проще, чем ложкой копая,
И мешок, этой сутью раздутый,
Лёгким шаром воздушным летает.

Я - великого шума источник:
В ежедневной житейской агонии
Суечусь, как олень или кролик,
Убегающий прочь от погони.

Только горы, к вершинам которых
Я стремлюсь, заключая в объятья,
Ускользают сквозь пальцы... так скоро,
Чуть коснувшись лица, края платья.

Я могу накопить и потратить,
Все богатства собрав - растранжирить,
А когда мне всего уже хватит,
Что...

Ну, сколько б ты по жизни не страдал,
На все ль вопросы ты нашел ответы?
Но если б даже без сомнений брал –
Надолго ли они б служили светом?
Судьба б бросала в новую игру
И новой ролью неизменно била…
Ты б пересматривал ответы и Судьбу,
Но мысль тебя б в другое заносила…
Но сколько же еще готов искать?
Как устоять, когда ответ греховный?
А ты готов и применить, и брать,
Поскольку мир таков, увы, условный.
Ты истиной готов провозгласить
То, что тебе сегодня же в угоду,
И праведное...

Лица - каменные маски,
Жизнь застыла в их глазах.
Не живут в душе их сказки,
Поселился там лишь страх.

Страх, что вот сейчас обидят,
Или не дадут чего.
Света Божьего не видят
И не ведают того.

Лица - каменные маски,
Угасает жизнь в глазах.
Алчут только плотской страсти,
В души вполз животный страх.

Страх, что что-то вдруг отнимут,
Что-то станет - не "Моё!".
Но придёт пора, и сгинут,
Страхи все в небытиё.

Только каменные маски,
Как и мёртвые тела,
Не проводят души к...