Жертвенное место

В России – правда – это склока...-
Когда иначе уж нельзя...-
Жить по-другому, всё ж, морока,
вот и приходится – скользя -
в глубины – вовсе – не вникая -
сливать заботы на иных,
уж двадцать лет всё обвиняя,
латая дыры дат былых,
причин же – всуе – избегая,
меж следствий, находя предлог,
чтоб панегирики читая,
трагедий подводить итог,
произнося ( Не небылицы! ),
коль рвутся нити – наяву,
где самолёты – уж не птицы,
а корабли – не на плаву...
Где ожидания несчастий -
уже как норма...

Лишь тот, кто уподобится Всевышнему,
Способен сбросить прах к своим ногам.
Глаза блестят пронзительными вишнями,
Как вызов обезумевшим богам.

Прах к праху, глаз за глаз — и плоть от плоти он, —
Но, обернув хрустальность белизной,
Он выйдет, торжествующий, на подиум,
И укротит безмолвие весной.

Он свергнет окровавленными звёздами
Всех тех, кто небеса простёр окрест,
И сам себе провозгласит апостолов,
И сам себя произведёт на Крест.

И — пальцы в кровь, и — воду взять ладонями,
И...

- Деда, а, дед! Завяжи-ка мне бантики!
Всё в этом зеркале - наоборот....
Губки, как яркие алые фантики
Кто-то приклеил на маленький рот.

- Деда, а был ты когда-нибудь маленьким?
- Я - то? Конечно. Когда-то давно...
- Ты был мальчишкой? Сидел на завалинке
И как всегда, водку пил и вино?

- Нет, я не пил. Не курил и не... главное...
Много чего я не делал тогда...
Стой, не вертись, моё золотко славное!
Всё это - время... Короче, года...

- Деда, а как тебя звали родители?
Просто...

От готики чрез ренессанс к барокко
Не чувствуешь эклектики времен
Когда Его всевидящее око
Свой жертвенный представит хачкарон*

С семейных плит надгробных львовской знати
К их символу себя соотнеся
Шляхетским и о польщенным некстати,
Но всё же по-восточному крестя

Благословит и нас под куполами
средь черенков, где в камне древних стен
Всё замерло. Где будто бы не знали
Четыре века вещих перемен

Самопожертвований и состязаний;
Упадка духа и упадка тел
Невежества и...

Контра-ревизионное Величество
Служебный занимает кабинет.
Дородное, спокойное, обличием
И внешностью как статуя античная,
Моложе, правда, на две тыщи лет.

Как ранее жрецы богослужения
Несли дары в молитвенных домах
К Величеству с особым уважением,
Так и теперь ему на утверждение
Приносят кипы жертвенных бумаг.

Написаны они не на папирусе,
Визированы царственным пером
Начальника отдела Божьей милостью.
Что вбито к исполнению, как клинопись,
Не вырубить потом и...

Февраль – блюз для гурманов –
судьба, предположившая жертвенность.
Моя нежность – пространство без точек опоры.
Какой же я настоящий? Теперь, наверно, не знаю –
все капризно-хрупко, непостоянно –
тоже мне, новость с хрустящей корочкой, открыл Америку –
задёрнул шторы,
ушёл с головой под одеяло –
утро вечера…Но утром,
нашёл себя в том же ключе –
стабильность мёртвенной ткани –
за окном увидев, что-то похожее
на небо, на снег, на небо, на снег,
синусоидой пейзажной лирики,
какое-то...

Осколки памяти любви –
мои книги – моё отчаянье.
Обезболивание сновидчеством –
поэзия не пишущих, но видящих, видящих иначе
медные колокольчики слов,
узоры междустрочий.
Я, словно песок на раскалённых дюнах пустыни,
о, душа – миф на мифе, жертвенный алтарь слов,
прекрасные раны восхода солнца на теле строки;
о, сердце, отдающее, не требующее ничего взамен,
и имеющее, поэтому, всё,
давай сделаем это красиво –
посадим цветы, рассыпав жемчуг в саду,
как когда-то бог-созерцатель...

Влюблённость и Любовь...
Люблю? Или Влюбилась?
Как здесь найти рубеж,
И есть он или нет?
Что если для тебя - вселенная открылась?
А если чей-то облик - и есть - весь СВЕТ?

Влюбляются легко, мгновенно,
с фейерверком
В глазах и мыслях,
С ароматом грёз в душе.
Всё кажется волшебно-необыкновенным:
Слова, поступки (лучше нет - нигде).
"Витаешь в облаках", во снах его встречаешь,
Готова всю себя отдать ему...
Но, что о нём, в конце концов, ты знаешь?
А всё узнав...

Ступай, Россия, в ВэТэО*,
чтоб сгинуть, от «Реформ», скорее…
Всем непонятливым: «То, что?» -
ответит время ( Скорбь, в нём, злее! )…

Да и Пути, что Свой ( Всегда! ),
блудить, наверно, доконало…-
Вот и к Отчизне, лабуда,
очередной тюрьмой пристала…

А что там станет, со страной ( ? ),
вскользь, демократы «посчитают»…-
привычной меркой, как игрой,
где люди – тля…- так пусть сдыхают!

И бесконечностью судьбы,
во Светлый Путь, чрез попугайство,
прощай же, в жестах...

Кобальт небес. Облаков бирюза.
И цвета соли — колонны.
И золотые Изиды глаза…
Вспомни.


Жертвенный камень, впитавший рассвет,
щурится алым отливом…
Остров завернут, как рыба в пакет,
в ливень…


И крики чаек, как чипсы, хрустят,
из века — в век залетая…
Лоб в крупных каплях. Душа в новостях.
Странно…


Тонна тебя. Иль всего полкило.
Здравый ты…
Или хворобый…
Даль посветлела. Вставай на крыло.
Пробуй!


Солнце Египта буравит висок.
Мифы цепляются в душу...