Жало иглы

А и бойным, Господь, пожалеют венков,
И успение наше -- тщета,
Свято мы берегли во миру ангелков
И пурпурные чтили цвета.

Нет сейчас прекровавой слезы, ничего,
Перевьемся раскрасной тесьмой,
Хоть воскреснем и Сына узрим Твоего,
Аще каждый богат лишь сумой.

И когда всех не сможет юдоль удержать,
Звезды выльют на персть диамент,
Мы приидем к Тебе -- небеса обряжать
В срывки чермных сукровичных лент.


***

В потир церковное вино
Возлей и помяни
Мечты, погибшие давно,
И...

С Новым годом, тьмой прошедшей, роя мыслей,
ближе к краю, рву, оврагу, (все там будем), всё я
там же и письмо пишу тебе же, стали хуже, стар-
ше, злее, место не украсит, рдея, как в пещере,
свет не виден и наполнить, больше нечем, исчер-
пались? пусты были? башню так и не создали,
лишь к смирению стремились и его мы не пост-
игли, лгали, бредили, смущали, иль сгущали че-
рнотою, свет последний, растеряли, из прошед-
шего лишь мины, будущим мы стать не сможем,
не дожив до середины...

Вдыхая жизни, как дымок
она идет поспешно, тенью
не когда не путая дорог
не одержима она ленью

она точнее чем часы
быстрее ястреба она
хитрее лис любых в разы
ужасней трепетного сна

из цепких лап ее не кто
ни разу выбраться не смог
она острей иглы раз в сто
любая плоть ей на зубок

не кто не держит над ней власть
она сама себе царица
и не когда не сможет пасть
не сможет даже ошибиться

наступит время и твое
и на тебя поставив сеть
заманит плоть твою в нее
ведь ибо имя ее...

Люди-иглы, люди-змеи,
Жить спокойно не умеют.
Уколоть или ужалить,
Их заставит злость и зависть.

Люди-звёзды, солнца-люди,
Вспыхнув лишь, жить в мире будут.
Цель их жизни — нам светить,
Лучик света — её нить.

Люди денег, люди власти,
В них расчёт сильнее страсти.
Иметь больше, вверх подняться,
Цель их жизни, её счастье.

Люди чести — Дети Света,
Певцы, воины, поэты.
Есть средь них кузнец и пахарь,
Есть мудрец, учёный, знахарь.

Это люди Доброй Воли,
Из них каждый — Света...

завертело закружило
иглы теплым коолесом
где то силы
накопило
Солнце входит
в кааждый дом
по хозяйски потрясает
кулаком
как молотком
Холод в страхе
поджимает
Хвост
в туманности бегом

Как хрупко всё, как зыбко,
Как жизни тонка нить.
В ней может всё ошибка,
В один миг изменить.

Что вечным нам казалось,
Вдруг бьётся на куски.
И на душе усталость,
И боль иглой в виски.

Даст трещину в бетоне,
Фундамент вдруг просев.
Дом половицей стонет,
А в визге стона — гнев.

Незыблимыми связи,
Казались лишь — рвёт их,
Жизнь вдруг, во всём и сразу,
На всех путях Земных.

Как хрупко всё, как зыбко,
Как жизни тонка нить.
Тоской, Небес улыбка,
Смогла боль подарить...

Вселенная Сосны?..
ОНА. Среди ветвей раскидистых,.. зеленых...
...равнодушный взгляд скользит:
«...обыкновенная сосна. Таких, по склонам гор,.. —
наверно тысячи, и даже миллионы...»
НЕТ. Вселенная СОСНЫ,.. она — среди ветвей!..
Смотри: ...весеннее, опять живое Солнце,..
капли вешнего Дождя...
И миллионы,.. миллиарды хвойных ИГЛ...
Безмолвно пробуждаются...
...а капельки блестят!.. Обыкновенной, свежей жизнью...
Доброго воображения немного:
ВЗГЛЯД,.. уже внимательно идет...

или поражённому в голову и отданному в пищу
людям пустыни, во веке веков и поныне, (живо-
мёртв), или как? удою вытащенный и верёвкою
схваченный за язык, (к-вак), и железной хваткой
за кадык, в ноздрях его кольцо, (и визг «ик»),
«игла-спица, проколет челюсти,» - кротко-глас,
просьбы-мол, (раба- стон), «не забавы ради»,-
молвил он, на продажу, целиком или частями?
купцам хананейским и нам с вами, пронзённый
рыбьей острогою, (с рукою на его голове), пом-
ни о главном и помни...

Одно небрежно брошенное слово
Сразить любого может наповал,
Меня обнять пытаешься ты снова,
А помнишь ли, что ты вчера сказал?

И руки твои виснут словно плети,
Ожоги слов меня бросают в жар,
Нет! Нам не жить с тобою вечно вместе,
Сказала б я, но быт мне рот зажал.

Во сне к тебе случайно прикоснувшись,
Я просыпаюсь словно от толчка.
О! Где же нежность наших дней минувших?
Милей тебя мне пение сверчка.

С тобой нам надо разные две койки
И мел, чтоб кругом очертить черту,
В мой...

Раннее утро,
северный ветер,
большие густые деревья, как из давних времен,
неправдоподобно красивый мир, –
без людей, не знающий перемен.
Неподвижность пространства –
Вселенной объем.
Но гул машин стирает прозрачность,
заглушает услышанную тишину,
нарастает какофония дня.

Ты ищешь последнюю прочность –
Души неизменный слой.
Что пройдет – станет вечным,
Пустота и есть твой Господь.
На губах твоих древний зной,
в сердце – посмертный покой.
Формалисты видят рифму в стихах,
но...