Запахи шафрана

Букет цветов каким то чудом,
Я разыскал в своем подвале.
Похоронил под хлама пудом,
Да, чуть, чужою не признали.

Я вытираю с листьев плесень,
Водой смываю пыль забвения.
Как чудо ,жизни исцеление,
Букет согрел цветами осень.

В темнице краски не пропали,
И свежесть,вновь,играет цветом.
И,будто,летом пахнуть стали,
Встречаясь с солнца ярким светом.

Какая малость созерцания,
Но, настроение подняло.
В осенней дреме самоистязания,
Теплом июльским,вновь,обняло.

Хочу я с вами...

Подобен ты кому, летишь по ветру, куда подует
он, и падаешь, кружась, пропеллером, как семя
клёна, где твой двойник и кто влюблено, смотрит
вслед, когда и лед растает и небо голубеет и го-
луби парят, как точки ввысь забрались, сравня-
лись со зрачками глаз, что смотрят, запрокинув
голову, солдата, что на посту стоял когда-то и
охранял покой, страны, где сказки, дети, сатаны
там нет, ему нет места, в этом сне? а может так
казалось мне? старания распались на куски, поту-
ги...

А Блум, родителей, (увидевший), что умерли когда-
то, и шли навстречу, как горбато время, что может
шутки вытворять, такие, без оглядки мчатся, за но-
жками свиными, что вперемешку с говяжьими спе-
шат по мостовой, и строки в строй, всё совмести-
лось, и чаек, мыло, обгоняя, что с запахом лимона,
мая, (ландыша), жасмина и…а вслед за ними и пе-
чаль, кручина, ведь образа оттуда, друг за другом
бегут, толкаются, трезвонят, семенят, сшибаясь,
разбивая лбы, спешат, к столу, а автор, нож...

В саянских горах у костра
Туристы усталые пели.
Их слушали там до утра
И птицы лесные, и звери.

"Мы жили в любимой стране,
Гордясь неразрывностью уз.
Как гимн напевая везде-
Мой адрес- Советский Союз."

Звал в горы мятежный Высоцкий.
рвал парус бешеный ветер.
А мы, обнимая берёзки,
Счастливей всех были на свете.

Мы мчались с тобой за туманом.
За запахом пряным тайги.
А рельсы весёлого БАМа
Судьбы отмеряли шаги.

Синильга из тьмы выходила,
Таинственно долго молчала...

Около того, около, или чуть позже, а как ты ду-
мал, ты думал? или знал, говори, говори, проро-
щенное пшеничное зерно, плевелы, его же, как
поток, непрерывный и нескончаемый, не поду-
май оказать, (сопротивление), не подумай, а как?
как есть, не в смысле кушать, а иметь в наличии,
наличники на окнах, а ставни образы, дающие
доступ к продвижению, и не обязательно вперёд
или назад, да как я рад, идущему снегу, мандари-
новохвойному запаху, поправил папаху и пошёл
чистить снег...

Пахнет снегом и сухой полынью,
В междуречье вновь пришла зима.
Горизонт затянут легкой синью,
А вокруг цветные терема.

Над сугробами чернеют травы,
Пролегла тропинка у реки.
Побелели берегов обрывы,
Кое-где торчат еще пеньки.

Ходят тучи темные над лесом,
Дым повис на крышах деревень.
Ветерок гуляет мелким бесом,
Что-то шепчет, навевает лень.

Коротки морозные денечки,
Начинает быстро даль сереть,
Светятся лишь кочки-бугорочки,
Жаль, что птицы перестали петь.

Угарный газ заполнял живое пространство, на-
верно курил? а может, был мил, приветлив,
просто находился в плохом расположении духа
или плохо проветриваемом помещении, напол-
няемом цео, который, во-первых, не имел ни цве-
та, ни запаха,а во-вторых, не любил одва, и пред-
ставь, до такой степени, что болит голова, иск-
лючительно «выбивал», выбирал гемоглобин,
связывал, сковывал, издевался, а саша, друг, с
жизнью прощался, не хотел умирать, это как
ногой в гать, а там пусто и ушёл...

Его дама – артистка, она - на гастролях,
Ее платья развешены бережно в спальне,
Она шлет ему роз лепестки в бандеролях,
И небрежно забыла белье свое в ванне.

Ее платья в оборках, колоннах из рюшей,
Все длиною до пола, разрез до колена,
Они пахнут духами и потом чинушей
Заблудилась в них тенью коварная сцена.

Он девчонку привел, подцепил прям на пляже,
Покорил интеллектом, читал Мандельштама,
Ну какая же в царскую койку не ляжет,
Где спала с ним артистка – известная дама?

На...

Мимо пекарни.
Что может быть вкуснее
Запаха хлеба!

Дорогие читательницы и читатели, портала. Представляю на ваш суд мироощущения мужчин разного возраста.
Первый - молод - ему еще нет тридцати, но он уже достаточно опытный в мире интимных отношений.
Второму - за пятьдесят, но он еще храбрится и бодрится. Третий – переступил эту незримую, но всегда ощутимую черту, за которой скорбно и грустно взирает на тебя старчество, но, где еще пока
можно вспоминать былое.
Приглашаю к диалогу женщин-читательниц газеты. Если, чем –то вас случайно обидел...