Ящер

Улитка на склоне лета

мчится от ящера

Это ли не аллегория жизни…


а снимок авторский

Есть сказанье пращуров
О битве против ящеров.
Явились гады со звезды
От русов получить урок.

Дрочеслав готовит меч,
Произносит гордо речь:
"Пришло время душить змея,
Бейте гадов, не жалея!"

"Славянский зажим яйцами", - команда прозвучала.
А перед боем выпили водицы из Байкала.

Пала вражия орда
Ящерам пришла... (в общем, пришла...).
Были хвост и чешуя -
Не осталось ни чего!

А ты часом не ящер?)))

В бурой воде трепетали гигантские рыбы,
ящер шуршал чешуёю в янтарной траве,
над водопадом нависли гранитные глыбы,
весом своим устремясь к голубой глубине.

Прошелестели стрекоз золотистая стая,
пальмы качнулися, дрогнули ветви лиан,
вышла горилла неспешно, и лапа большая
дёрнула стебель, порушив букет икэбан.

Принялась грозно трубить, танцевать по поляне.
Замер в болоте бревном молодой крокодил.
Взор обратив свой стеклянный к большой обезьяне,
как примеряясь, как он бы её...

.... таинствен путь ....
… да и к тому ж, пока что,
Гены-цепи динозавров, частью в рясах, тут
И всё пытаются меня доисчерпать,
Но всё никак…, но мрут....

Впрочем…, ины из них,
(кто змия «баловал»- Ха жёг огнём),-
И, в рай летят!
И получают, то чего хотели тут, торжествено-,
Но, - там, вВерху дано принять…

К счастью не без того…, но больше в Эпосе…
Не о досто(а)инствах, но о подменах…
Реально-голо, и, о скрытых лжами, Ведах…,–
Потом, в догматы принятых, сюжетах

Но, неки, над...

Но не всякий вглубь веков зрящий
Примет сутью – что мечта мнима.
Пращур мой – от рода зверь-ящер,
А твоя родня – дельфин-рыба.

Часть стихии нам двоим суща,
В ней приятны и легки игры.
Но моя судьба – быть ждущим,
А твоя – решать кого выбрать

Из того, кто видим лишь спяще,
Как невзрачная на вид глыба.
Знает вольность ветра зверь-ящер,
Своенравность вод – дельфин-рыба.

Жить спокойно, без страстей, скучно,
Как и в спорах – кто в любви первый,
В миг, когда меня...

Издревле…
Издалека…

Так повелося
Как живешь- можешь
Мысль
Так и сплелося
Жизнь

Сощурился пращур наш
Глядит на нас, издалека
И улыбается слегка

-Что за хрень творится здесь?
То ли хворь, а то ли тень ?
Толи глупость, в вас, а то ли спесь
Сон ваш не пробуден
И правит вами бес

Многояден ящер, многотруден
Для разумения людского не доступен

А ежели задумается который
Враз - осужден
В голове уже не ум
А студень

Чур, Чур, Вас защитит
Ящер не рычит, нет
Он шипит...

День склоняется розовым паром,
Как душа нисходит во мраке,
Я давно не брал в руки гитары,
Не щепал загривок собаки.

Я застыл в ночи лунной занозой,
И свечу в одинокие листья
На осеннем крылатом морозе
Вперемешку с сердечной слизью.

И надежды соломинка тащит
Моих слез дождину по полю,
А за полем дымящийся ящер
Паром розовым сумерки поит,

Ящер солнца закатного, окрик
Дня мертвецки слитого в память,
Я давно не смотрел в твои окна,
В ожидании первых свиданий.

Я забыл, что...

Да пошли вы подальше! Шипящие…

Дар неровный —
он всё-таки
дар.

Мы, поэты, не вымрем. Как ящеры.
Мы живучий народец. Да-да.


Мы тяжелым ураном и радием
в недрах космоса
со.тво.рены…

Мы отцы вам и братья.
Мы — радуги.
И мишени. Для местной шпаны.


И когда горизонт сотрясается…
И надрывно хрустит волшебство…
Это значит — поэт огрызается…
Это значит: достали его!


И в кулак бьет,
пульсируя волнами,
всех глаголов моих чудо-сталь…

Жаль — что взяться за меч...

Мой Бог, душа моя — твоя!
В стволе времён, в ветвях галактик
Блуждать придётся ей, а я —
Пока ношу земные лапти.
Мой Бог, душа — весь мой багаж,
Ей дороги мои дороги,
Когда болит она — кураж
Земных веселий не к порогу,
Не ко двору мне. Вместе с ней
Я ухожу в глухие чащи.
В зелёном мареве ветвей
Палеозоя бедный ящер,
Душа моя, находит след
До логова и там ложится
Реликтом миллионов лет.
Глаз перепончатый слезится.
Я жду, покуда день за днём
Она зализывает раны...

Не танцуют листья в листопаде,
А прилипли листики к асфальту;
Тихий дождь шептал Упанишады,
Гром не забивал пенальти.

Мы под зонтиком одним с подружкой,
Нежненько беседуя, идем;
Я ее целую в щечку, в ушко,
Глазки загораются огнем.

Петербург вечерний – древний ящер,
Сам в себе бытийствует движеньем.
Увековечил в бронзе пращур
Свой порыв души, стремленье.

Ну а мы с моей сердешной
Вдрызг, как цуцики, продрогли.
Завернем тут на углу в кафешку,
И под столиком сплетаем ноги...