Янтарный

Говорят, дикий мед, как хмельное вино,
Словно средство чуднОй терапии,
Организм защитит от печали и бед,
Коль из сот, коль глотками большими…

Медуницу-пчелу попрошу я помочь,
Излечи, мол, сердечные муки…
Мне поможет она, подсластит мою жизнь,
И печаль станет тише в разлуке…

Пчелы патокой сладкой кормили меня,
Только тщетно, бедняжки, старались.
Диким медом напиться никак не могла,
Но, не скрою, лечась, наслаждалась…

Помогло. Пусть не сразу. Спасибо пчеле
За спасение сердца...

О, Африка – корабли из песка, бледная кровь оазисов,
прекрасная нищенка, растерзанный жарким ветром шелк
янтарного паруса, львиное логово черного сердца.
О твой гранит разбивается волн стоглазый
огонь, яд скорпиона в твоих жилах, сок
плодородных рек питает твою грудь, блеск

ритуальных костров покрыл твою кожу сухую.
Пепел серебряных водопадов
проливает слезы,
песни шаманов запрятали скорбь в эхо древних пещер.
Саванны опять ждут дождей,
гиены лакают
воздух ночной падали.
О...

Мы писали кровью на влажной бумаге ночи портрет предвестия мая,
До звезды восхода, до кровавой купели востока,
Последним штрихом опрокинувшей теплое небо в наши сердца.
Угольная сырость асфальта, словно каменная роса, кажущиеся холодной пустыней коробки домов.
Я не могу остановить пурпурную жидкость, льющуюся на пожелтевшую бумагу
Утренних ветров, я не в силах прервать родниковую песню раненой плоти весны.
Привкус вчерашней любви плачет гранатовым ожерельем отражения глаз, алмазная соль...

Когда-нибудь..Да вот сейчас
Любовью сердца изливая,
Дотронусь нежностью до вас,
Дыханьем ласкового мая.
Коснусь улыбки ваших глаз,
По коже бабочкой порхая,
Лучами солнышка в экстаз
Я наполняю вас до края.
Восторгом трепетной листвы,
Янтарным запахом миндаля.
И всё, что пожелали вы
Ждёт кладовая вёсен мая.

Вы только ниточку души
Не обрывайте в полуслове,
Ведь все желанья хороши,
Они даются нам по Воле
Природы, радости, любви
И красоты всенеоглядной.
Любите жизнь,друзья мои...

Когда умру, меня не хороните
Вы на святой кладбищенской земле,
Но лишь костёр прощальный разложите
На чёрной отдыхающей скале.

И на огне пылающих столетий
В Ад не падёт, не устремится в Рай
Моя Душа — одна на белом свете, —
Оставшись созерцать печальный край.

И, по следам языческих традиций,
С костра в ночи на сорок долгих дней
Душа моя безмолвной чёрной птицей
Погонит чёрных над землёй коней.

Я Памятник себе нерукотворный
Воздвигнуть не стремился до весны, —
Но в день...

Горячая кровь младенца июля
прогрела сахар травы,
пропела свадебный марш
на холсте небесной любви
ночи и дня.

Хрусталь дождевого ветра
осыпал в утренний пепел
дорог влагу живую.
Роса облизала пальцы цветов.
Деревья вздохнули огнем изумрудов.

Расшит поцелуями воздух, и ткань
стеклянных прудов
отражает твою наготу,
моя ледяная муза,
неуловимая лань,
тень,
вестница счастья,
тонкая весточка берега
у песочных холмов и янтарных побегов
солнца.

Рассвет взорвал дрожащий купол ночи.
Осколки звезд осыпались в росу.
Дома сожгло пожаром горизонта.
Тепла источник
выкатил глаза,
обдал янтарным потом.
Восток сыграл прелюдию Шопена.
И в легких воздух сбился летним соком,
и на постели оставался голос
ночного ветра – черный океан.
Под сладость флейты с огненных деревьев
она взошла телесным шелком в день,
где пряли леность
золотых минут влеченья,
и окрылила тень
от занавесок, и отреченьем
отдалась лучам в окне.

Паду ли добрым семенем,
Взойду ли щедрым временем,
У куполов березовых грустин.
Где лес синеет от ангин осин,
И терпок лист чарующего тлена
Кружит кульбитом приобняв колена.

Надеждой робкой полечу ль
Орла быстрее, метче пуль
До цели молний с воплем горлопана.
Где вздох трясин и ртище Пана.
Где рощ прищур красой неумолим
Горит в кострах купин неопалим.

Лететь как плеть, весной болеть,
Сбирать нектар в янтарну клеть,
Напиться рос и гнать как пес оленей.
Зовет...

Радуга села мне на крыльцо,
радуга-пыльца
с вешних лучистых созвездий
цветов полевых.
Лето скрутило солнце-кольцо,
солнце-кольцо на пальцах
медом янтарным.

Северный ветер утих,
ушел восвояси.

Мы пробежимся по утра
нагой и прохладной вьюге.
Ты – в легком платье
из ландышей и сирени.
Я – нараспашку, в рубахе
из камышового шелка.

Мы растворимся здесь и сейчас
в тонком
внимании глаз васильковых,
в снах из пряжи июля.

Ты плачешь?
Слезы – привкус со дна моря.
А на ладонях –
капель весенней пыльцы –
медоносная слабость,
покрытая солнечным блеском.
Ты смеешься?
Радость –
легкость осеннего поля,
искры хлебов,
собираемых нежной рукою
поэзии.
А в глазах –
застыли янтарные свечи –
быстротечность
блаженства
под теплой луной,
и вечность
сиюминутной влюбленности.
Ты смеешься и плачешь?
Как безнадежно ласково.
Знаешь, тебе идет.
Малые вольности –
святые капризы –
для тех, кто любовь
прорицает...