Ядовитая

Я тебя догоню грустной строчкой,
И полуденной тенью на плечи
Нежно лягу, не ставлю я точку,
Будут мысли, страданья и встречи,

Я тебя догоню днем вчерашним,
Сладко-приторным, чуть ядовитым,
Чтобы мы обрели в настоящем
Свежесть жизни в хрустале разбитом.

Я тебя догоню тихим словом
Таким сложным: «люблю» ветром южным
Передам, чтобы встретиться снова,
Чтобы знал, что ты мне очень нужен.

Я тебя догоню светом звездным,
Через тысячи лет и галактик,
Чтобы взгляд твой увидеть...

За все несносные слова,
За ядовитые признанья,
Где мыслей грешных булава
Вершила суд над покаяньем -

Прошу, простите Вы меня,
Простите сердцем добронравным,
Ведь всепрощения стезя
Способна сделать жизнь отрадной!

Любовь, отдавшая себя всецело, до рваных струн, до ядовитого рассвета в глазах
багровых облаков, до помутнения озер ночных, любовь, разбитая о скалы
расстояний, ожиданий и тревог, она, еще в тебе дрожит осиной и осокой
под млечным заревом полуденного света, еще старается вдохнуть в закатный прах
луч свежей крови. Осенний дым волос, мелодия усталых
нежных губ, ладонь, слезоточащая росистым соком

и диадема кротости луны – твои открытые границы. Алмазным наконечником
пера несешь по...

Как будто ядовитой белладонной
Отравлены уставшие мозги.
Все призраки ночные, беспардонно,
Стучатся в поседевшие виски.

И требуют, настойчиво, внимания.
Все ждут кордебалета острых чувств.
Выпрашивают горького рыдания,
В заклание всем духам праздных буйств.

Но нет слезы. Глазницы, воспалённо,
Взирают на вихляния судьбы.
Не выбросить страницы затемнённой
Из книги изнуряющей борьбы.

Кукушка прокричала – хватит, утро.
Растаяли все гости. Полумрак
Посыпал розоватой влажной пудрой...

Свинцовой ночи сон под тополиной ватой.
Июньский бред удушливой зари
сквозь окрик ядовитый горизонта.

Танцующее пламя твоих глаз
и облако прикосновений ветра.
Рассеянная тина занавесок
отбросит тень на наготу алмаза.

И свет умрет, растаяв поцелуем,
и свет уступит продолженью ночи,
и ночь рассвет окрасит в черный бархат,
когда хрусталь росы слезой нальется,
когда листва научится любить.

Гляжу я угрюмо на этих господ.
Они разрывают Россию на части!
Это какой же такой народ
Является источником этой власти?!

Нет на свете таких народов!
Нет и не может быть никогда!
Исток этой власти – болото уродов,
В котором цветёт ядовито вода!

И видеть разгул бесовщины мне тошно!
Какое-то скопище воров и громил!
Скорее, скорей бы народ-источник
Новую, чистую власть породил!
29 июня 2011 г.

Кровоточащий свет желания смерти в желании жизни.
Облако ядовитого газа, распыленное поцелуем природы.
Скользкие черви звуков, осевшие в кальку слуха.
Воздух, отравленный потенциалом дыханья.
Грозовое небо в перьях болезненной тени души.
Позолоченная сера неутолимого голода.
Паучья смола безвременья на перекрестках зари.
Пепельный дождь плоти
в северном
сиянии
чахоточной истины…
Могильный экстаз последнего вдохновения,
последнего шага на острие безволия
в растительном тлении...

Луна, отзовись приветливым льдом,
Сыграй на разбитых клавишах.

Мы вдвоем,
Слышишь, вдвоем,
И никто не мешает
Нашим сердцам
Биться декабрьским ветром.

Луна,
Взгляни на меня
С креста,
С черного пепла
Разбросанных волн
Неба ночного.

Мы вдвоем,
Слышишь, вдвоем
Прождем, прожжем
Дорогу к закату
Из ядовитых цветов,
Из гранатовой пены,
На порванных струнах
Нашей любви,
В попутном огне
Темных аллей.

Ты убила меня на рассвете,
В серебре осенних туманов,
В листопаде дорожного пепла,
В пробужденье кофейного взгляда
На согретой луной постели,
На дыханье ночных занавесок.
Ты любила меня на рассвете,
Когда солнце кровавой фреской
Расписало лицо и руки,
Эти руки убийственно-нежно,
Как весна, как весны подснежник,
Ниспадали на сердца сухость.
Ты убила меня, этот ветер
Ядовито-пустынной печали,
Мне осеннее солнце светит,
Золотой короной венчая.
Ты убила меня случайно,
Сном росы...

Княгиня моя, меня не услышишь ты,
Я знаю, не нужны тебе эти цветы.
Не ищешь любви ты средь своих слуг,
Не нужен тебе тот, кто тянет тяжелый плуг.
Но и чернь однажды бросит пшеницу,
Перейдет его воля терпенья границу.
Поднимутся с колен, все кто лихи,
Падут на плечи убийства грехи.
Княгиня моя, огнем ли, мечами,
Предстану перед твоими очами.
Пусть бесится огонь у меня за спиной,
Но так и знай, я буду с тобой.
Взгляни на меня. Кем я был раньше?
Но цепи не сдержат, и я пойду дальше...