Я спросил у ясеня

Один взволнованный пижон, Ума смятенье, чувств броженье,
Врачу кричал, что возмущен Успехами жены леченья!

Всё тот же трепет и полёт,
Но после близости интимной,
На сорок баксов счёт кладёт,
Как будто побыл в лавке винной!

Известный психотерапевт,
Знаток откуда дуют ветры,
Сказал диагноз нараспев,
Что у неё Синдром Электры!

Поломка в очень важной схеме,
В основе чаще труд ударный,
Вулкан в лимбической системе
И всхлип струны ретикулярной!

«Ты, доктор, верно, всё подметил...

Небесный свод был тих и ясен,
На нем - в три четврети - Луна.
Мой разум, с телом, был согласен
На эту, третью, ночь без сна

Совсем не чувствуя усталость,
Менял я на раздумья сны,
И тихо мысль ко мне закралась
О танце в серебре луны –

Она , что светом так манила,
Как муз – Диониса свирель,
В зал танцевальный обратила
Пол спальни, стены и постель

В душе - покой, но мысли странны
(иль так меня дразнили сны?)
- Ты знаешь с кем танцуют танго
При свете призрачной луны?

Я...

Уезжаешь, не попрощавшись.
Из вещей – только плащ через руку.
Вот закончилось всё, не начавшись.
Это горькое слово – разлука.

Поезд мчит тебя прямо на север,
Ты сидишь у окна и читаешь.
Мы расстались с тобой, я не верю,
Что меня на неё променяешь.

Одиноко и пусто. Пасмурно.
Только ветер как трель соловьиная.
На вокзале у старого ясеня
Ждёт другая тебя любимая.

И, хмелясь победным пиром
За лучом бросая луч
Бог Перун владеет миром
Ясен, грозен и могуч.

И укутав тёплым снегом
Сквозь безмолвие серых туч
Перун шагает следом
И света созиданья луч.

Красный цвет — цвет тревоги,
Будоражит собой.
Вьётся лента дороги,
Неба синь надо мной.

Жёлтый цвет — цвет разлуки,
Цвет обид и потерь.
Серый — цвет моей скуки,
Я в неё закрыл дверь.

Белый цвет размыл краски,
Безразличия цвет.
Когда нет в душе ласки,
Ничего когда нет.

Сердцем чувствуем краски,
Им мы видим цвета.
Добрым — ярко, как в сказке!
Тускло — в нём пустота.

Те кто чист сердцем, ясен,
Ярким видят мир свой.
И любой цвет ужасен,
Людям с тусклой душой!

Размыта линяя судьбы,
И жизни грань давно уж стерта.
Никто не слышит той мольбы...
Мольбы живой, но вечно мертвой.
Никто не хочет ей помочь,
Хоть видят грусть в глазах бездонных.
Для всех она темна, как ночь...
Не говорят ей фраз коронных.
О том, что жизнь вся впереди,
О том, что мир вокруг прекрасен.
Для всех она всех позади,
И путь её давно уж ясен.
В той тишине она умрет,
Что общество ей предлагает.
А совесть в нас опять уснет,
Больным ведь смерть лишь помогает.

Утренние мечты – капелька хрусталя,
Искренни и чисты, будто в росе земля,
Звонки, как птичья трель, вечны, как небеса,
Ярки, как акварель, жгут, как твои глаза.

Утренние стихи – мысли о высоте,
Нежны и так легки, кружатся в пустоте -
Ты еще не успел думать начать о дне.
Ясен нам их удел: им не гореть в огне.

Утренний поцелуй – верный твой оберег
Нежностью околдуй – я сохраню навек.
Просто вдохни тепло в сердце и душу ты
И помаши крылом птице своей мечты.

Нам посылает свет одна звезда,
Соединяет нас через себя лучами,
Тихонечко звенит хрустальными ключами,
От ЗАмка, где царит лишь красота.

С тобою мы, как небо и вода -
За горизонтом встретиться лишь можем.
Вопрос той встречи кажется несложным –
Поднять лишь нужно парус и Звезда

Пошлёт нам свой, попутный, ветер.
Корабль любви помчится в нетерпении…
Звезда погаснет на рассвете.
И задохнётся пульс в мгновении,
Где ясен был наш путь и светел,
Но горизонт закрыла ночь сомнением.

Я напишу тебе сообщение, а не письмо.
Так мало, наверно, лишь две строчки...
Ты думал, поставил на мне клеймо:
Только моя, а на конце три точки.

Я позабыла о тебе, встретив другого
Милая улыбка и взрывной характер
Сильно отличается от твоего, дурного.
Извини, из меня никудышный актер.

Я слишком прямолинейна, чтобы тебе врать
Ты стал очень ревнив и наше МЫ сломал.
Ты подозревал, а я устала за это прощать,
И, думаю, в душе ты понимал:сам не удержал.

Темно-серые глаза твои почти...

Глаз скользит по стене,
Как амеба в первичном супе.
Так кефаль в тишине
Крадется сквозь устриц струпья.

Гондольер созерцает свою фемину
По видеосвязи.
Рядом закат рассыпает рубины
Арабской вязью.

Кости сепий преют в лагуне,
Белее балясин.
Горизонт, подразумевавшийся накануне,
Уже не ясен.

Тонет в дымке остров Сан Пьетро
С подгнивающей черепицей.
И моторка через пять метров
Окажется птицей.

Здесь ,в бездонной чаше колодца
Пыль веков растворилась гнилая...