Я никому

Если я люблю, я люблю без подвохов…
Мне не нужно, чтоб был он - богат, знаменит.
Мне достаточно знать, что он верит в Бога,
И со мной на одном языке говорит.

Не спрошу я о том, как живёт он с женою…
Знаю, в сердце его, место есть для меня.
Он к любви своей первой не станет спиною-
Хватит мудрости в нём и святого Огня…

Он, мужчина и …муж - это я понимаю…
И мешать лишний раз я не стану ему.
Я люблю его…
Это, конечно он знает,
Но, о тайне своей, не скажу никому.


И какие...

Яблоко опять заснуло до весны
печально очень, красные надув
те щёки от печали и тоски, что
прошло так скоро лето и не
съев его за это,………………..
время быстро пробежало, слов-
но жала был укус ничего мы не
успели из задуманных тех пла-
нов, ни на сушку ни на сок, ни
вином запить, то горе может кто-
то подойдёт и разбудит
плод заснувший, никому оно
не нужно…………………..

В шумной суете прохожих
На крыльце в разгаре дня
Повстречалась мне старушка
И спросила у меня.

- Не поможешь мне касатик
Донести мою суму?
В сумке хлеб, да пачка гречи,
Я сама не подниму.

На мгновение запнувшись,
Я ответил: - Помогу,
Далеко ли вы живёте?
- Нет, не очень - на углу.

Взял я сумку, взял старушку
Под костлявый локоток
И повёл сквозь строй прохожих
На её родной порог.

Семенящими шажками,
Опираясь на клюку:
- Вот дойдём и в благодарность
Я налью тебе чайку...

С горечью я видел и в тоске
Памятник Есенину в Москве.

Вечер. День рождения поэта.
С памятником рядом – два букета

Да ещё опавших листьев куча…
Грустных мыслей набежала туча.

Никому вокруг здесь дела нет,
Что родился в этот день поэт.

Многомиллионная Москва
Принесла букеты – целых два!
21 сентября 2011 г.
К сожалению, меня подвела память: Есенин действительно родился 21сентября(как он
сам написал в 1925 году в краткой автобиографии "О себе"), но по старому стилю! Я забыл...

Сны диктуем мы

В черных снах, среди стен, где любовь - без измен...

Где мечты заодно с тем, что любим - давно ...

Что-то ищет душа, вне себя ...

Существа, мертвецы,

нам хотят рассказать-как ни врать ..

До конца мы лжецы, но хотим все знать...

Сны диктуем мы, сны диктуют нам!

В снах мы растворимся по частям!

Этот мир ужасен, лучше там!

Никому не ясен и врагам!

Но попав в чужие сны, мы с тобой вернем мечты!

Что по ошибке другим даны!

Сны диктуем мы, сны...

Ах болит, болит моя головушка,
От печальных дум и от забот.
Не поёт по осени соловушка,
Улетел в тепло и там живёт.

Ах за что, дум тяжких наказание,
От них проку нет, лишь маята.
Но коль мыслей в голове метание,
Значит в ней, пока не пустота.

День сегодня ясный, светит солнышко,
Выходной, а я не рад ему.
Что ж болит, болит моя головушка,
Не желал я злого никому.

Солнца свет в глаза, они слезятся,
Голова ещё сильней болит.
Я устал от этой боли братцы,
Но сдаваться гордость не...

Мир летящий в тар-ра-рам!
Там,
Где своё я, никому,
Не отдам!
Где не верится в Завет -
Бога нет!
И слова Его ко мне -
сущий бред!
Плачу ль я, смеюсь.
В ответ -
Бога нет,
Мир летящий в тар-ра-рам
По делам.
Ветхий, Новый ли - Завет,
Плоть не храм!

Уле-тает жизнь моя
В тарр - ра - рамм...

В "безбожном" уголке, Краю Озерном,
Стучат мне в сердце чёток ваших зёрна:
В тиши ночной возносите молитвы,
Терзая в пальцах камешки нефрита,
Горянка рыжая, колючка-недотрога,
Любви большой вы просите у Бога.
Твержу себе: «Забудь про эту ересь!
Цветет не для тебя медовый вереск!»
Форель на озере молитвы ваши слышит
И замер дождь на синем скате крыши:
Страдают четки, грустью перевиты -
Меня ль зовете вы в своей молитве?
Слова застыли каплями над ухом:
Сказать вам о любви собраться б...

Устав от повседневной суеты,
дождавшись ночи, я спешу к покою.
Но только смежу веки, тут же ты
меня касаешься незримою рукою.
Блуждают мысли в тягостной тоске,
к тебе душа спешит, преград не зная.
Но душит темень как могильный склеп,
ведь без тебя я - слышишь? - умираю.
Невидяще ощупываю тьму,
ищу тебя, зову - и не напрасно:
пусть образ твой не виден никому,
он для меня в ночи сияет ясно.
Ни ночью нет покоя и ни днем,
когда душа поражена огнем.

Бессилен и простужен, в убогой комнатушке,
Он никому не нужен - одной своей старушке.
Мундир давно не ношен - ни чести, ни отрады,
И медленно ржавеют поблекшие награды.

Он был высок и строен, подтянут и отважен,
И был он там героем, где каждый шаг был страшен.
В Москве и Сталинграде, под Курском и Берлином
Себя всегда считал он Отчизны славной сыном.

Но отгремели грозы, минуло лихолетье,
И медленно подкралось коварное столетье,
В которое забыли отцовские сраженья
И обрекли солдата...